Путь страха

Алая кровь казалась неправдоподобно яркой на сером бетонном полу. Она растеклась маслянистой лужицей, собирая каменную пыль в комочки. Я пытался сосредоточится, сопротивляясь накатывающей сонливости. Боль немного утихла, притупилась, и я попытался вытащить кусок стали, торчащий из моего живота. Однако, рука предала меня, отказавшись повиноваться, на веки навалилась тяжесть, и мир вокруг потемнел...

* * *

Я подобрал его на ночной трассе, когда ехал к матери в другой город. Высокий черноволосый мужчина, оборванный и окровавленный, упал на дорогу прямо под колеса, я едва успел затормозить. Его левая рука была разодрана в клочья, лицо было покрыто маслянистой пленкой крови, множество укусов на теле наводило на мысль о том, что он подвергся нападению стаи бродячих собак. Я перевязал его, как смог, истратив все бинты из аптечки. Как назло, трасса была пустынна, некому было помочь мне.

Бедняга умер, не дождавшись «скорой», которая приехала спустя полчаса. Равнодушные санитары небрежно кинули тело в машину, а я, тем временем, давал показания полицейскому. К счастью, тот оказался вполне адекватен, и не стал обвинять меня в том, что это я искусал пострадавшего. Так что, спустя час после происшествия, я уже ехал дальше.

Отъехав километров пятьдесят, я съехал на обочину и заглушил двигатель. Немного посидел, стараясь успокоить сердцебиение. В кармане у меня лежало то, о чем я не сказал полицейскому — маленький диктофон, который отдал мне умирающий, придя в себя на пару минут. Вкладывая мне в руку устройство, он сказал: «Возьми его... Я был там, это все правда. Наш мир сошел с ума...». После чего вновь отключился.

На диктофоне оказалась единственная запись. Я прослушал ее несколько раз, потом отложил устройство, обдумывая услышанное. Запись рассказывала о том, как добраться в город, который может исполнить любое твое желание. Стиль изложения был похож на классические городские легенды, и, если бы подобная инструкция попала ко мне другим путем, я лишь посмеялся бы над ней. Однако, мужчина, едва не прыгнувший под колеса моего автомобиля, утверждал, что прошел этот путь (довольно нетривиальный, надо заметить) и побывал в городе. Вероятно, там он и получил свои раны. Жаль, что он не смог рассказать мне больше.

Соблазн был очень велик. Нестерпим и мучителен, он жег мне душу. Ведь у меня было заветное желание, которое невозможно выполнить. Я достал из бардачка любимый металлический светодиодный фонарик и охотничий нож, а с заднего сидения — бейсбольную биту, которую возил с собой во избежание недопониманий на дороге. Бита была завернута в чехол и вполне удобно уместилась за спиной, со стороны походя на удочку или штатив. Я запер машину и пошел по обочине вперед, не оглядываясь, выставив левую руку в знакомом всем автостопщикам жесте.

Редкие автомобили пролетали, не останавливаясь. Их можно понять, не всякий рискнет подсадить в машину попутчика ночью, особенно, если это молодой мужчина с чем-то увеситым и длинным за спиной. Лишь пару часов спустя остановился внедорожник с молодой компанией внутри. На мой вопрос о городке с названием Черноозерск, они лишь пожали плечами, добавив, что не местные и проездом на юга. В инструкции говорилось об этом, так что я извинился и пошел дальше. Ситуация повторилась еще с десятком автомобилей. Кто-то смеялся надо мной, утверждая, что в этой области нет такого населенного пункта, кто-то просто пожимал плечами и ехал дальше.

Наконец, остановилась фура, водитель которой согласился подвезти меня, сказав, что знает такой город, и как раз едет через него транзитом.

Я забрался в кабину, познакомился с дальнобойщиком. Он был невысок и щупловат, с полным ртом золотых зубов, на плече и кистях рук какие-то неразборчивые в полумраке наколки. Смоля дешевые сигареты, он травил байки без умолку, я поддерживал разговор, как мог — мысли мои были далеко. Указательный палец привычно обводил узор на золотом кулоне, который всегда висел у меня на груди.

Я осторожно пытался расспросить о городке, в который лежал наш путь, но разговор как-то незаметно ускользал с этой темы, а на прямую просьбу рассказать о Черноозерске, водитель лишь пожал плечами со словами:

- Поселок как поселок, таких сотни по стране видал. Я там только проездом был. Несколько раз подвозил туда людей, вот как тебя сейчас.

-А оттуда? - спросил я.

- Нет, вот оттуда ни разу не просились. Я там, вроде как, только ночью был, вообще местных не видел. Проскочил по главной улице за три минуты, и опять на трассе.

На этом запас красноречия его иссяк, он стал насвистывать какую-то песню под магнитолу. Вскоре усталость взяла свое, и я уснул.

* * *

Дальнобойщик растолкал меня.

- Вставай, зём, приехали.

Улица была чуть изогнута так, что краев не было видно. Фонари горели почти все, равномерно освещая дорогу и тротуар. Ни одно окно в стенах домов, окружавших меня, не светилось. Я достал мобильник — пять утра. Небо было абсолютно черным, хотя в это время года уже должно было светать.

Я прошел вперед по улице, минуя черные провалы подворотен и дворов. На первом перекрестке свернул налево. Здесь было темнее, фонари горели через один, создавая полумрак с пятнами яркого света у фонарных столбов.

Мое внимание привлекло одинокое горящее окно на первом этаже. Встав на выступ, опоясывающий здание по периметру, и ухватившись за подоконник, я заглянул в окно. Моему взгляду предстала типичная советская кухня: всем известный голубой кухонный гарнитур, загаженная плита, низкий однокамерный холодильник, залепленный наклейками. Посреди кухни на застеленном газетами столе голый по пояс крупный мужчина в старых тренировочных брюках и китайской пластиковой маске поросенка остервенело рубил тесаком кусок мяса. Я спустился обратно на тротуар, несколько ошеломленный непонятностью увиденного.

Я шел вдоль стены старой панельной пятиэтажки, здесь было достаточно света, чтобы не включать фонарик. Запись в диктофоне не давала указаний по поводу самого города, ограничившись несколькими невнятными фразами. Включив диктофон и промотав инструкцию по тому, как добраться до этого странного городка, я попытался понять и запомнить эти указания.

- Остерегайся ночи, пользуйся днем ... следуй знакам... старайся выжить... Бойся собакоголовых... - затем секунд десять шипения и конец записи.

Собакоголовых? Ладно, учтем. Старайся выжить... это ясно. Следуй знакам, остерегайся ночи. Что же, остережемся. Я вынул нож, взял его так, чтобы не привлекать внимания, и двинулся дальше. Где тут должны быть знаки?

Мое внимание привлек грузовик, стоявший наискось посреди дороги. Грузовая «Газель» с темной кабиной (точно определить ее цвет в полумраке было невозможно) и белым кузовом. Она стояла левым бортом ко мне, прямо за ней находился уличный фонарь, и свет от него слепил меня, мешая разглядеть как следует. На борту грузовика была надпись, явно кустарная, но я не мог прочитать ее.

Когда я подошел ближе, внезапно включился другой фонарь, освещая картину, шокировавшую меня. Привалившись к колесу, сидел скелет в полуистлевшей одежде. Надпись, заинтересовавшая меня, была довольно мрачной: «ЛУЧШЕ СДОХНИ СРАЗУ». Она была выполнена небрежными красно-бурыми мазками, мне хотелось верить, что это краска. Все это напоминало дешевый фильм ужасов. Разум старательно искал рациональные объяснения происходящему, в то время, как инстинкты настоятельно требовали БЕЖАТЬ. Наконец, я очнулся от ступора и понял, что стою в освещенной зоне, а из тени меня видно как на ладони. Я не смог повернуться спиной к трупу, от одной мысли об этом волны холода прокатывались по позвоночнику. Я собирался уже попятиться в тень, когда заметил под колесом, справа от скелета, что-то белое. Преодолев свой страх и отвращение, я подошел ближе и взял заинтересовавший меня предмет. В руках у меня оказался белоснежный плюшевый медвежонок, держащий в лапах багровое бархатное сердечко.

- Какая прелесть, спасибо, - промолвила Таня, и, слегка порозовев от смущения, легонько коснулась губами моей щеки.

Это было наше третье свидание, самый разгар романтики. Несколько дней назад я увидел ее на улице, сорвал ветку сирени с ближайшего куста и пригласил на свидание. А потом оказалось, что это ее любимые цветы.

- Куда пойдем? - спросила Таня. Сегодня она надела темно-фиолетовое струящееся платье до колен. Мой любимый цвет.

- В кафе «Медуза». Очень атмосферное, специализируется на морепродуктах.

- Хорошо, - ответила она, - как скажешь.


Я потряс головой, отгоняя видение. Воспоминание накатило неожиданно, я не знаю, сколько простоял возле сгнившего трупа, разглядывая игрушку, но думаю, что не более нескольких секунд.

Следовать знакам. Но при этом постараться выжить. Сжав рукоять ножа, я поспешил убраться с освещенного места в тень.
Я продолжил путь вдоль полуосвещенной улицы. Медвежонок мешал мне, и я оставил его на суку дерева. Только сейчас я обратил внимание, что тополя, высаженные вдоль улиц, чернели голыми ветками, ни на одном из них не было листьев.

Улица перешла в мост через неширокую речку с обрывистыми берегами. Подходя к противоположному берегу, я услышал под мостом непонятные звуки. Испуг мой к тому времени прошел, и я бездумно перегнулся через парапет, чтобы заглянуть вниз.

Под мостом я увидел Собакоголовых. Эти существа словно сошли с древнеегипетской фрески. Мускулистые человеческие тела были обтянуты смуглой гладкой кожей, а головы их были собачьими — я не мог понять в полумраке, были ли это искусно сделанные шлемы, или, в самом деле, они представляли собой некую игру природы.

Собакоголовых было трое, они были обнажены, какого-либо оружия я тоже не заметил. Сидя на корточках, монстры пожирали что-то, подозрительно похожее на труп человека, издавая тот самый чавкающий звук, который привлек мое внимание. Поведение их было совершенно животным: они отрывали куски мяса зубами, иногда затевали короткую яростную грызню.

Один из них поднял голову от ужасного пиршества и поглядел вверх. Я не был уверен, что он заметил меня на фоне черного неба, и постарался замереть. Тварь издала короткое глухое рычание, и два его товарища, бросив кусок мяса, который они пытались разорвать, держа зубами каждый со своей стороны, уставились на меня.

Я понял, что они заметили меня и кинулся бежать. Крутые берега реки дали мне преимущество в несколько секунд, пока эти порождения кошмарных снов взбирались по осыпающемуся склону.

Я свернул в ближайший переулок, потом через арку во двор. Здесь не было фонарей, я бежал наугад, ежесекундно рискуя споткнуться или свалиться в яму. До выхода из двора оставалось метров двадцать, когда путь перекрыла высокая фигура с непропорционально большой головой. Я кинулся вбок, протиснулся между гаражами, и, попетляв между деревьями, очутился в дальнем глухом углу двора. Если эти твари имеют собачий нюх, мне не укрыться от них. Выходом могла бы стать река, но до нее еще надо добраться. Сначала необходимо оторваться от преследователей.

Мои глаза уже привыкли к темноте, и в нескольких метрах от себя я различил дверь. Без особой надежды дернул за ручку - дверь открылась. Не рискнув зажечь фонарик, я шагнул в царящую внутри тьму и прикрыл за собой дверь. Нащупав засов, я задвинул его и включил фонарь.

Она сидела за столом, одетая в изумрудное платье, такое же, как в тот день, когда я сделал ей предложение. Круглый стол перед девушкой был застелен белоснежной скатертью, посреди стояло плоское широкое блюдо с горой фруктов. Рядом — прозрачный высокий фужер на тонкой ножке, наполненный пузырящейся жидкостью.

- Таня, - я сделал шаг вперед, не веря своим глазам и боясь прикоснуться к ней. Она поморщилась и отвернулась, прикрывая лицо от яркого света.

- Зачем ты пришел сюда, любимый? - произнесла она, и я услышал страдание в ее голосе. - Прошлого не вернуть.

- Прости меня, - только и смог сказать я.

- Я хотела бы, чтобы ты был счастлив, но это место полно боли и страха. Зачем ты пришел сюда?

- Я хотел вернуть тебя, - ответил я, делая еще один шаг вперед. Теперь нас разделял только стол. Таня встала, взяла яблоко из вазы и протянула мне. Я принял его, на секунду почувствовав нежное прикосновение теплых пальцев. Таня развернулась и выбежала в дверь у нее за спиной. Обогнув стол я кинулся за ней, но...


...дверь оказалась заперта. Толкнув ее плечом несколько раз, я решил было попробовать потянуть на себя (хотя отлично видел, что дверь открывается наружу), но понял, что руки у меня заняты. В правой руке я по прежнему держал фонарик, а в левой... В левой было яблоко. Красное, средних размеров, с гладкой восковой кожицей. Некоторое время я смотрел на него, осознавая происходящее. Было ощущение, как будто я только что проснулся после яркого сна, и мой мозг еще путает реальность и сновидение.

Я встряхнул головой, проясняя мысли. Оторвав взгляд от яблока, я осмотрел помещение. Небольшое, непонятного назначения, с двумя металлическими дверьми, без окон. Стены покрыты грязно-серыми от старости обоями, из мебели лишь круглый стол, трехногий табурет, да массивный буфет в углу, все очень ветхое. Стол был пуст, лишь истлевший листок бумаги белел посреди выщербленной столешницы. Подсветив фонарем, я смог различить буквы.

Товарищ!

Как и ты, я стала пленником этого ужасного города. Я знала, что негоже комсомолке верить в подобную чепуху. Я и не верила в нее, когда отправлялась в путь согласно указаниям этого проклятого блокнота. Я лишь хотела доказать, что это все чепуха, не более, чем очередная страшилка, рассказанная у костра.

В результате я пришла в Город, не имея четкого плана и цели. Если то, что написано в блокноте — правда, то я обречена оставаться здесь, пока не погибну. Я не сплю уже несколько суток — не знаю точно, сколько, ведь здесь всегда ночь. Я напилась воды из реки, так что смерть от жажды мне пока не грозит. Но я не нашла ничего съестного. Я читала, что боль в желудке и чувство голода скоро уйдут... Скорей бы.

Эти твари с собачьими головами просто ужасны. Я видела, как один из них разорвал человека пополам. Бедняга.

Я уже не могу отличить реальность от сна. Кажется, у меня начинаются галлюцинации. Наверное, это от недосыпа.

Это место выглядит безопасным. Я посплю здесь, а потом найду продуктовый магазин, где-то здесь должен быть продуктовый... В нагане еще осталось три патрона. Один я постараюсь оставить себе.

Умоляю, если блокнот у вас — уничтожьте его. Он завлекает людей в эту ловушку, обещает исполнение желаний, но они найдут здесь лишь мучения и смерть.

07 июля 1956Юлия Звонарева


Я дочитал послание, с трудом разбирая некоторые слова. Информация об отсутствии пищи настораживала: я чувствовал нарастающий голод. Этот город уже завоевал мое недоверие, поэтому прежде, чем съесть яблоко, которое я держал в руке, я разрезал его.
Плод оказался гнилым почти до самой кожуры, полным мелких черных червей, противных до омерзения. Я отступил от стола, оставив яблоко на столешнице, брезгливо вытер руку и нож носовым платком.

После такого сюрприза буфет я осматривал очень осторожно. Однако, он не принес каких-либо неожиданностей. Шкаф был наполнен пыльными пустыми склянками, не менее пыльной посудой, да парой хрустальных туфелек-переростков — размера эдак тридцать восьмого. Три выдвижных ящика были завалены всякой ерундой: мотки гнилых ниток, скрутки окисленной медной проволоки, пустые пузырьки, скрепки, батарейки, огрызки карандашей, фантики от конфет, монеты и прочий мусор. Я выгребал все это на пол, откладывая то, что могло пригодиться. После того, как было разобрано содержимое последнего ящика, в полезной кучке оказались: связка ключей, моток веревки, длинные бусы из крупных стеклянных шариков и самодельная рогатка с хорошей тугой резинкой. Я разорвал бусы и опробовал игрушку одним из шариков. Рогатка оказалась довольно мощной, шарик раскололся об стену. Убойной силы нет, но отвлечь или задержать хватит.

Третий ключ подошел к двери. Я осторожно приоткрыл ее и посветил в щель, держа наготове оружие. За дверью был узкий длинный коридор без окон и боковых проходов. Лишь в конце я разглядел тяжелую металлическую дверь. Я осторожно преодолел коридор и толкнул ее. Та неожиданно легко распахнулась, и в глаза мне ударил яркий солнечный свет.

Я зажмурился, закрыв лицо руками, и оставался неподвижным несколько мгновений. Если бы кто-то из местных монстров поджидал меня, им не составило бы труда расправиться с легкой добычей. Однако прошли мучительные мгновения, и я смог приоткрыть глаза, отчаянно моргая и размазывая по лицу текущие из обожжённых глаз слезы.

Я стоял на тротуаре посреди залитой солнцем небольшой площади. Обернувшись, я обнаружил, что ни двери, из которой я вышел, ни вообще какой-либо стены там нет. До ближайшего здания было метров двадцать.

Бойся ночи, пользуйся днем — или как там было? По-видимому, пока светит солнце, мне ничего не грозит. Я достал мобильник, чтобы уточнить время, но тот оказался выключен, и отказался подавать признаки жизни. Солнце стояло в зените, но я уже достаточно видел непостоянство этого города. Я бы не удивился, если бы солнце выключилось, словно лампочка, и я очутился в кромешной тьме посреди собакоголовых тварей.

Площадь была окружена невзрачными хрущевками, лишь с одной стороны был небольшой парк. Туда я и направился. Вокруг не было ни души, лишь легкий ветерок шептался с кронами деревьев. Несмотря на отсутствие людей, идти с ножом в руках было как-то неудобно, и я убрал его под куртку. Я пересек парк, обогнув неработающий фонтан в центре, и очутился на небольшой улочке. На первом этаже одного из домов обнаружился магазин с вывеской «Продукты». Дверь была открыта, и я зашел.

Внутри никого не было. Я позвал несколько раз — безрезультатно. Обогнув прилавок, я подергал дверь в подсобное помещение — заперто. Отбросив лишние сантименты, я набил найденный здесь же пакет продуктами. Две палки колбасы, кусок сыра, батон хлеба, пачка крекеров, десяток шоколадных батончиков, две бутылки воды, банка энергетика, да еще несколько мелочей: зажигалка, батарейки для фонаря, спички. Вытряхнул в пакет найденную мини-аптечку.

Я перешел дорогу и зашел в магазин одежды. Здесь я сменил свои изрядно разбитые кроссовки на тяжелые ботинки армейского образца, в народе называемые «берцами». Также я позаимствовал пятнисто-камуфляжные штаны с множеством карманов и небольшой рюкзак с изображением группы каких-то неизвестных мне волосатых мужиков (чего-то более нейтрального, к сожалению, не нашлось).

Рассортировав свое скудное имущество по карманам и рюкзаку, я вернулся в парк. Усевшись на скамейку возле фонтана, я осторожно (помня о неудаче с яблоком) порезал хлеб, сыр и колбасу, открыл и понюхал воду. Все оказалось вполне пригодно к употреблению, и следующие двадцать минут я увлеченно поглощал пищу.

Насытившись, я развернул газету, найденную на одной из лавочек. Обычная провинциальная макулатура, не считая одной любопытной детали: ни на одном листе я не нашел ни даты, ни издательства. Прочитав интереснейший сюжет про пенсионерку, держащую в квартире ручного дрессированного червяка по кличке Рабиндранат Тагор, я отшвырнул газету, откинулся на спинку скамьи и прикрыл глаза.


Коньки резво скользили по льду, впереди маячила голубая Танина куртка. Мы встречались уже полгода. Она привела меня на этот каток, где каталась постоянно, я же встал на коньки третий раз в жизни.

Собрав все выделенные мне природой запасы ловкости, я старался удержаться на ногах, а в это время Таня, казалось, позабыла про меня, наслаждаясь любимым развлечением. Наконец, я подъехал поближе. Таня стояла, чуть сгорбившись, и, опустив голову, разглядывала что-то на льду. Я позвал ее. Девушка повернулась и подняла голову. На меня взглянули желтые собачьи глаза.

Собакоголовый оскалил пасть, показывая желтые остроконечные зубы и кинулся на меня. Я пытался увернуться, но ноги предательски разъехались, и я рухнул на лед, чувствуя тяжесть и собачью вонь навалившегося на меня тела.


Я резко вскочил со скамейки, рефлекторно выхватил нож, застыл, озираясь по сторонам. Я не знаю, сколько проспал, но солнце не сдвинулось ни на градус. Спать как-то перехотелось, поэтому я собрал пожитки и отправился осматривать город.

Городок был пуст. Складывалось ощущение, что жители просто исчезли пятнадцать минут назад, предварительно аккуратно припарковав автомобили, выключив воду и заперев замки. Из всех магазинов открыты были только два, в которых я помародерствовал изначально. Окна были забраны решетками, подъездные двери закрыты. Однако, исчезли только люди. Между деревьев летали птицы, откуда-то доносился собачий лай, в одном месте довелось стать свидетелем кошачьей драки.

Я не знаю, сколько бродил по городу, по моим ощущениям — пару часов. Проходя по одной из улочек, я услышал колокольный звон. Логично рассудив, что если колокола звучат, значит кто-то в них звонит, я направился на звук.

Изрядно поплутав по извилистым переулкам, я, наконец, нашел церквушку. Перед тем, как открыть потемневшую от воды и времени деревянную дверь, я оглянулся. Солнце по-прежнему стояло в зените. Приготовив, на всякий случай, нож, я открыл дверь.

Внутри было довольно темно, помещение освещалось лишь множеством свечей, стоящих перед иконами на специальных подсвечниках (не большой знаток церковной символики). Дверь тяжело хлопнула за спиной. Стараясь ступать тише, я прошел вперед. Зал был довольно крупным, объем несколько скрадывался колоннами вдоль стен. С трех сторон каждой колонны висели иконы, перед ними стояли стойки со свечками. Стены зала тонули во мгле. Я поднял голову — окон в помещении не было. После ночного Города темнота пугала меня, и я прошел дальше, к ярко освещенному иконостасу. Одна из икон заинтересовала меня, и я остановился разглядеть ее. Подпись сообщала, что это «Архангел Михаил, низвергающий диавола».

Архангел Михаил оказался полуголым накачанным мужиком. С пафосным выражением лица он опускал дубину в форме фаллоса на испуганного «диавола» - субтильного паренька с подведенными глазками и длинной челкой через пол-лица. Руками с наманикюренными ноготками он жеманно закрывался от неизбежной кары. Талант художника был неоспорим — парочка была как живая.

- Неожиданное видение — пробормотал я.

- Кркрттт, — согласился кто-то у меня за спиной.

Я резко развернулся. Вопреки ожиданиям, рядом со мной никого не было. Я опустил глаза ниже и увидел, что в паре метров от меня, покачиваясь на тонких ножках, стоит паук. Ростом он доходил мне до колена, жирное черное тело с оранжевыми полосками покрыто ворсинками. Крупные жвалы сомкнулись, издав скрежещущий звук, напугавший меня ранее. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, затем паук двинулся вперед. Не раздумывая, повинуясь лишь инстинкту самосохранения, я опрокинул на него тяжелую металлическую стойку со свечами. Край круглой верхушки угодил ему точно в голову, масло из лампады пролилось на хитиновую спину с мелкими волосками и вспыхнуло. Тварь проскрежетала когтистыми ногами по полу и замерла.

Кажется, каникулы кончились. Решив, что от ножа мало толка, я убрал его и расчехлил биту. Вовремя — из темноты скользнула еще одна восьминогая тварь, пытаясь цапнуть меня за ногу. Я с размаху опустил биту, размазывая паука по полу. Ошметки белой слизи разлетелись вокруг, паук поджал ноги, сворачиваясь в клубок.

Пространство наполнилось невнятным шелестом. Несколько подсвечников упали и погасли. Держа биту наготове, я начал осторожно отступать к иконостасу. В голову пришла мысль, о том, что пауки могут также ползать по стенам и потолку. Надеюсь, этим переросткам помешает размер.

Еще два членистоногих вынырнули из темноты: одного я пнул сапогом, второго ударил битой. Первый отлетел на несколько метров, перевернулся и, встав на ноги, отполз подальше. Пауки поползли из-за колонн, но держались на почтительном расстоянии. Я вертелся как мог, пытаясь смотреть во все стороны сразу. Черно-оранжевая стена медленно надвигалась на меня, угрожающе шурша. Осознавая, что если они кинутся на меня разом, то мое жалкое оружие меня не спасет, я отступал. Сделав очередной шаг, я почувствовал, что пол уходит у меня из-под ног, потерял равновесие, а затем, после короткого полета и падения на камень, — и сознание.

Продолжение следует.