В защиту колючек.
Вместо эпиграфа "Что мы знаем о вероятностях?"
- Все вы, мальчишки, одинаковые. Приедешь назад домой, будешь же друзьям сочинять, мол, в лагере все девчонки на шею вешались и всё такое. А тут, и правда, вешается…
На коленях оцепеневшего Сыроежкина сидит Женя.Сплела ноги позади его спины, то пытается развязать галстук на его шее; то тянет сзади за низ его рубашки, пытаясь вытянуть её из шорт; то вырывая пуговицы, запускает ему руки под рубашку спереди. Неумело целует: в губы, щёки,лоб. И шепчет:
- Думаешь, не знаю, не понимаю, чего ты сюда каждый день заходишь. Думаешь, когда без очков, не вижу, как ты на меня смотришь.Вижу, Серёженька. Вижу…
Узел на галстуке затянут, теперь только ножницы помогут, Женя тянет рубашку то за один рукав, то за другой, стягивая её вниз, и добрая половина пуговиц с неё разлетелась по всей библиотеке. Наконец срывает, обнимает его, уткнулась головой в плечо и говорит, говорит, будто решилась исповедаться за всю жизнь.
- Я же живая. Я тоже любить хочу. И чтобы меня любили. Считаете меня за какой-то бездушный придаток к библиотеке, обзываете жужелицей. А я не умею жить по-другому. Не умею. Не знаю, как быть такой как Мику, Славя, Алиса. Не знаю! Вот, и выросла таким кактусом колючим… Но ведь и кактусы цветут, Серёженька. Знаешь, как они красиво цветут...
Слёзы, горькие как английская соль, горячие как капли воска с горящей свечи, капают на Сыроежкина.
- Женя… – Сергей несмело поднимает руки, не зная,оттолкнуть её или обнять.
- Молчи. Пожалуйста, молчи. Дай мне почувствовать себя цветком, хотя бы на это вечер. Завтра разъедемся и больше никогда не увидимся. И ври ты про меня что хочешь. Но сейчас, помоги мне, помоги.
Женя немного успокаивается, отстраняется от Сыроежкина, глубоко дышит и, собравшись с духом, запускает палец под узел своего галстука, развязывает его. Расстёгивает пуговицы на рубашке, тянется за спину,щёлкает застёжка бюстгальтера. Берёт за запястья руки Сергея, тянет их вверх и кладёт себе на плечи.
- Посмотри, почувствуй меня. Я же красивая. Какая у меня мягкая кожа. Какая грудь.
Направляя его руки, заставляет снять с неё рубашку,тянет их вниз, прижимает его ладони к своему животу и ведёт вверх, подцепляет лифчик и стягивает его.
- Посмотри же на меня!
Сыроежкин как заворожённый не сводит глаз с жениной груди, медленно поднимает руку и осторожно касается её подушечками пальцев.Женя закрывает глаза.
- Сильнее, не бойся. Обними меня.
Но Сергей и не слышит, дрожащими пальцами водит по её плечам, груди. Тогда девушка сама обнимает его, целует. Затем отстраняется,ставит ноги на пол и привстаёт, задирает подол юбки, чтобы дотянуться до трусиков и, подёргивая то правой, то левой ногой, стягивает их. И вновь садится к нему на колени. Прижимается.
- Серёженька... Кибернетик ты мой глупенький. И выбрал себе, такую же дурочку.
Гладит его по спине. Запускает ладони под шорты,натыкаясь на резинку от трусов, чертыхается вполголоса. Заводит ладони под них.Ой, что-то вдруг увеличивается, упирается ей в ногу.
- Сейчас, Серёженька... Сейчас... – шепчет ему на ухо. Ведёт ладони к его животу, нащупывает пряжку ремня, расстёгивает. Теперь пуговица на шортах.
- Женя... Я... Это... Давно хотел тебе признаться,- заикаясь и запинаясь, бормочет Сыроежкин.
- В чём Серёженька? – горячо шепчет Женя, борясь с замком на его ширинке.
- Ты для меня как «Юный техник».
- Что?
- Как подшивка «Юного техника» за прошлый год.
- Что ты говоришь?
- Женя! Проснись! Я хочу сдать подшивку прошлогоднего «Юного техника».
Женя открывает глаза, спросонья трёт их, поднимает голову от столешницы и смотрит на стоящего перед ней Сыроежкина. Встряхивает головой в попытке прийти в себя. Чувствует, что во сне немного съехала со стула,и его угол давит ей на внутреннюю стороны ноги. «Так вот, что у него там выросло» - мелькнула мысль. Трёт щёку, смотрит на книгу, на которой спала –«Кактусы в вашем доме». «И в библиотеке тоже. И вообще по жизни». Надевает очки и смотрит на гостя. Сыроежкин мнётся, переступает с ноги на ногу, несчастную подшивку перекладывает из руки в руку, то засунет подмышку, то опять возьмёт в руки.
- Вот. Возвращаю. Спасибо.
Женя забирает у него журналы, достаёт формуляр и расписывается.
- Будешь что-нибудь брать?
- Нет. Завтра же последний день смены.
И замолчали. Женя перебирает формуляры, тщательно изображая, что никого больше в библиотеке нет, Сергей стоит, смотрит на неё и нервно подёргивает галстук. Так, с формулярами закончено, теперь приберём на столе. Женя собирает книги и последней попадается «Кактусы». Девушка долго держит её в руках, смотрит на потрепанную глянцевую обложку так, будто хочет запомнить её на всю жизнь и видит слабое, неверное своё отражение. «Ну что, астрофитум, так и будешь дальше жить?» - безмолвно спрашивает оно – «Растить колючки и чахнуть душой? Может пора и расцвести? Он – тютя, молчит, так заговори ты! Если есть чувства к нему». Женя кладёт книгу, тщательно выравнивает получившуюся стопку, поднимается из-за стола, ставит стул около Сыроежкина.
- Сергей, я хотела с тобой поговорить, сядь,пожалуйста.
Тот, чуть не промахиваясь, садится и смотрит, не отрываясь, на девушку. Как она прошла к входной двери, закрыла её на ключ,осмотрела окна и задёрнула некоторые шторами. Вернулась к столу, открыла нижнюю шуфлядку и достала из неё маленький плоский квадратный пакетик (ох уж эта Виола, что вместо закладок в книгах использует), положила его в карман рубашки. Постояла немного о чём-то думая, кивнула решительно и развязала свой галстук. Подошла к Сыроежкину и,глядя тому в глаза, сказала.
- Сергей, я тебя люблю. И хочу, чтобы ты пригласил меня сегодня вечером на танцы.
Ошарашенный и онемевший, он только кивает головой. Женя взъерошивает его шевелюру, указательным пальцем проводит несколько раз по лбу,подходит вплотную, переступает его ноги. Кладёт свои руки ему на плечи, долго смотрит на него, садится. Немного подрагивающими руками развязывает ему галстук, расстёгивает ворот рубашки.
- А теперь, давай вернём друг другу то, что задолжали за эту смену.
