Глава 13: «реанимация саранчи»
На лагерь по всем фронтам надвигалась ночь – лучший друг студента, инженера и вообще любого человека, которому светлого времени суток недостаточно для всех запланированных своих свершений. Опять посиделки на ночь глядя. Опять карты. Правда, на этот раз по моему настоянию вместо дурака будет покер.
Ввиду отсутствия дензнаков – ни у одного из нас родители ещё не сошли с ума, чтобы догадаться на прощанье сунуть в ладонь любимому чаду трёшку – Анна предложила альтернативу в виде запаса сахарных кубиков. Я и моргнуть не успел, как Ульянка в ответ вытянула из кармана шорт свой драгоценный кулёк.
— Да там конфет-то небось не осталось, — буркнула Алиса, — фантики одни. Всё выжрала уже, саранча?
— А вот и не фантики! И вообще, — надулась саранча, — болтун – находка для шпиона.
Двигать столик от окна, чтоб за ним могли разместиться четыре человека всем было лень и мы расположились прямо на полу.
— Ну, два на два? — осведомилась Анна, — я требую реванша.
— Чур все карты с сердечками мои! — Ульянка тут же схватила колоду и стала выуживать из неё избранную масть.
— Так, давайте уже правила, — встряла Алиса, — как там буржуи в это извращение играют?
— Руками играют, — сестра отобрала у Ульяны карты и принялась вновь перемешивать их. — Ты, шпингалет-десять-лет! Не мельтеши, иначе вместо карт будем в русскую мафию играть.
— Давай объясню, — вызвался я, — сейчас всем раздают по две карты…
— Короче, Склифосовский. По существу давай.
Ульяна вновь потянулась к колоде, но я успел пресечь новую попытку картокрадства.
— Улька, — всем сейчас раздадут, куда лезешь?
— А если Анна не те мне даст? — возмутилась та.
— Она и не выбирает, всё решает рандом.
— Кто решает? — сестра, не отвлекаясь от колоды в очередной раз пихнула меня в бок.
— Случайность, — поправился я. — Так вот, надо из того, что сдали и того, что выложат в центре собрать самую сильную руку.
— Руку? — поглядев на свой бицепс, точнее – на его отсутствие, мелкая грустно вздохнула, — Ну так нечестно…
— Не эту руку. Алис, будь ласка, подай карандаш с листком? Вон, на столе.
— А чё я? — запротестовала рыжая, — самому встать ноги отвалятся?
— Ты бы уже всё достала, если б не возмущалась.
— Ты тем более.
— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
Двачевская сдалась и вслепую стала шарить по поверхности столика.
— На, подавись.
— Вот, значит, — я продолжил, попутно изображая на листе условные значки, — смотрите, если получается собрать две карты одного достоинства…
***
— Вскрываемся?
— Ещё два куска, умник, — Алиса небрежно швырнула в кучу к другим пару рафинированных гексаэдров.
— Алис, пожалей, — взмолился я, — у меня же там всё слипнется!
— Либо отвечай, либо пасуй, клоун, — взмолилась сестра.
— Отвечаю, — на блюдце отправляются ещё два кубика из нашей с Анной казны.
— Стрит, — на стол опустились двойка пик и четвёрка крести, — карты на стол.
— Во-первых, на пол. А во-вторых, — Я ликовал. Сахара у рыжих теперь будет только на один укус. — умойся, Двачевская, флэш! Всем чаю за мой счёт!
— Во-первых, счёт у нас общий и если бы не я, ты бы давно вылетел, братик. — Добавила ложку дёгтя Анна. — А во-вторых, ты где-нибудь видишь кипятильник?
— Не придирайся к словам, — я усмехнулся, — вон, Алису ещё немного подзадорить и она тебе стакан с водой в руке вскипятит.
— Алиска продула! Алиска продула! — Ульяна, дожевавшая остаток своих конфет сбила градус напряжённости.
— Ша, мелюзга! Ещё не вечер, и между прочим, ты тоже не в плюс вышла, — рыжая приструнила младшую, — блайнд на тебе? Сдавай.
— Алис, не трать время и сахар, если тебе так не хочется проигрывать, можем просто объявить ничью, как и в лесу.
Алиса перевела взгляд на меня, на её лице отчётливо читался скепсис.
— Та-ак! Это когда я на ничью за лес соглашалась?
— Ну, даже не знаю, может, когда начала ныть про то, что тебе там не по себе? — предположила, встряв в разговор Анна.
— А вот не надо, вы первые к себе позвали!
— Сама решай, какой счёт тебя устраивает, — пожал я плечами, — Либо сомнительные два-два по итогам двух дней соревнований, либо всё равно побеждает бензопила, но уже без подсчёта очков и взаимных претензий на реванш по отдельным дисциплинам.
— Где ты там два-два насчитал? Три-два было! — она стала загибать пальцы, — ведро, «дурак» и посиделки в лесу против сливы и покера вашего буржуйского. И радуйся, что…
— Да целуйтесь уже! — не выдержала Анна, прыснув в кулак.
Мы с Алисой переглянулись.
— Давай её завтра с утра из ведра окатим?
— Ледяной водой? Идёт.
— Вы только посмотрите, — Анна всё не унималась, — они уже первую совместную пакость планируют, какая идиллия!
Алиса не нашлась, что ответить на новую подколку, что определённо было не в её стиле. Двачевская которую я знаю, за словом в карман лезть не будет. Алису словно подменили — она беззвучно глотала воздух, покраснев не то от смущения, не то от гнева.
— Чего? Да я… да чтоб я… вот с ним?.. — прорвало её. Впрочем, ещё сильнее залившая щёки краска всё объясняла без слов.
— О, нет! Нет! НЕТ! НЕ-Е-ЕТ! Я лучше с тарантулом… того… — лучшей стратегией поведения, не знаю, почему, я счёл поддержку позиции Двачевской по данному вопросу.
— Тили-тесто! — Ульянка занялась организацией свадьбы. — Тили-тили-тесто! Жених и невеста!
Через пять секунд они с Анной улюлюкали уже дуэтом. В поисках чего-то, на что можно было отвлечь их внимание, я зацепился взглядом за Алису: краснее прежнего, хоть я и не представлял, что такое возможно, она в бессильной злобе сверлила меня взглядом из-под рыжей чёлки, а через четыре секунды, сорвавшись с места, в два прыжка покрыла расстояние до двери и обиженно ею хлопнула, оказавшись по другую сторону.
В комнате повисло молчание. Первой подала голос Ульяна:
— Ребята, а что это было?
— А это ты у неё спрашивай, раз ещё не догнала, — я кивнул на сестру, — Ань, вот тебе завтрашнего расстрела мало, да?
— А что я такого сделала? — Анна удивлённо выпучила глаза.
— То есть, как это — что? А поженить нас кто собирался?
— Подумаешь, — фыркнула Ульнка, — шуток не понимает…
— Вот именно.
— Пошутили? Теперь пошли извиняться.
— Зачем? — общую позицию они озвучили одновременно.
Я что, с роботами разговариваю? Да потому, что так надо. Так делают нормальные люди, когда обижают близких. Да, Алиса лично мне не близкий человек, мы вообще до этого вечера пребывали с ней в состоянии холодной войны и даже после оттепели в наших отношениях никакой теплоты не наблюдалось — чего только стоила вся эта сцена пять минут назад. Но всё же!
— Так. Я сказал, вы обе сейчас выходите и мы идём мириться с Двачевской!
— Да ладно тебе, кто на такую чушь обижаться будет?
— Я знаю как минимум одного… одну.
— Щас сделаем! — младшая тут же вскочила на стол, распахнула окно, сквозь которое сразу пахнуло ночной свежестью леса, и растворилась в темноте, выскочив через него наружу. Я даже по поводу ног на столе вякнуть не успел, так и остался смотреть в ночную темень с разинутым ртом.
— Ну, чего встал? Беги ловить. А я пока, пожалуй…
— Ну уж нет! — Процедил я сквозь зубы. — На этот раз я тебя точно заставлю это сделать, даже если придётся пинками гнать!
Анна оценивающе осмотрела меня с ног до головы, и, вычислив серьёзность моих намерений и возможности в деле пинания, видимо сделала неутешительный для себя вывод.
— Вот неймётся тебе меня выставить на посмешище… Хорошо, как прикажете, товарищ главный начальник, — закатив глаза, она выпрямилась во весь рост и взяла курс на дверь.
— Ань, вот для кого ты прикидываешься? Ты не из того сорта людей, для которых дружба – пустой звук. У тебя ведь есть совесть, что бы ты ни говорила, я ведь помню, как кто-то в городе чуть не разрыдался после моего демарша.
— Отвянь, а? Снова со своими нравоучениями…
— Нет уж! Финита! Пора говорящему сверчку возвращаться на работу, я не собираюсь и дальше за него пахать, и уж тем более не собираюсь трепать свои нервы с тобой, раз ты ничему не учишься…
Обернувшись, сестра тяжко вздохнула, вперившись взглядом в пол. — Знаешь, — она обхватила себя руками за плечи и я заметил, как у неё побелели от напряжения пальцы, — иногда люди совершают нечто, от чего их внутренний голос тут же принимается кричать нечто в духе «остановись» и «что ты делаешь?», — она подняла взгляд куда-то в район моего галстука. — Такие ошибки… чем их набирается больше, тем они кажутся менее страшными, — Анна попыталась пригладить рукой непослушную шевелюру, — в конце концов, ты привыкаешь к ним и допускаешь новые уже не обращая внимания, не задумываясь… А тем временем проклятый сверчок в голове продолжает изо всех сил срывать голос в надежде быть услышанным…
Анна была сама не своя – в точности такая же, как позавчера в будущем. Вновь выбралась из ящика Пандоры.
— Порой он всё же докрикивается, но слишком поздно… Скажи, почему ты не ушёл тогда? Почему ты остался, раз я такая сволочь?
— Просто… — я сглотнул подступивший к горлу комок, — знаешь, я точно не скажу… Просто решил, что так правильно. Ты выглядела очень одинокой…
Сестра, не мигая уставилась на меня карими глазами. Она смотрела не умоляюще, но вопросительно. По спине у меня поползли мурашки.
Каково это – быть на её месте? Существовать лишь на правах живого пугала – отвергающего всякого, кто посмеет с ним заговорить и тем зарабатывая ещё более дурную славу. Она ведь, в сущности, ничего плохого никому не желает. Просто череда событий где-то в прошлом…
Слова и ещё не обретшие вербальную форму мысли внутри черепа рвались наружу. Выпусти я их сейчас – ничего кроме невнятной каши не вышло бы. Оставался единственный способ, которым хоть как-то было можно изъясниться, не выставив себя идиотом. Я резко подался вперёд и заключил Анну в объятия.
Вокруг и всюду переругивались сверчки, мешавшие друг другу спать, на безоблачном небе ярко сияла Луна в компании россыпи звёзд, а под ними на крыльце дома-призмы стояли мы – дети двадцатого века, отправленные к нему на каникулы, словно к бабушке в деревню. Два психа, оказавшиеся там, где им, определённо не место и не время. И как ни странно, и то, и другое для нас всё-таки оказалось зарезервировано.
Время скисло, вновь став тягучим и липким, почему-то желтоватого оттенка. Пробовать его на вкус и запах я не решился. Мгновения были похожи на часы, только короче. Сестра держалась молодцом – даже не пискнула. Хм… будет ужасно неловко, если окажется, что я не рассчитал силу и случайно сломал ей пару рёбер. Шучу, вряд ли мне удалось бы в нынешней форме даже помять её как следует.
— Может уже хватит? , — осведомилась Анна, аккуратно похлопав меня по спине, — или ты решил мне таким экзотичным методом рёбра переломать?
***
— Может, до завтра потерпим?
— Давай – давай, — настаивал я, — для закрепления самое то.
Сестра дёрнула ручку – закрыто. Я постучал в дверь с «Роджером». Как ни странно, вместо отклика в домике тут же погас свет, а также оттуда донёсся жалобный скрип койки, на которую изо всей дури плюхнулось тело.
— Чего это она? — удивился я.
— За вожатую нас приняла. — пояснила Анна полушёпотом, — Отбой для кого трубили, а мы всё бродим… Пошли лучше, по добру…
— Алис, это мы, открой, поговорить надо.
— А, хахаль. Свататься пришёл? — Донеслось из-за двери. Интонация была… не слишком радостной.
— Двачевская, открывай, — подключилась сестра.
— Мелкую попроси, вы с ней вон как спелись…
— Ну раз ты так настаиваешь… Ульян, встань, открой, а?
Послышались быстрые тяжёлые шаги, замок щёлкнул и на нас уставилась удивлённая физиономия Алисы:
— Стоп, она разве не с вами?
