Не знаю может и было...
как бы не было грустно, но такое даже в центральной полосе не редкость
13.06.2012, 13:32
плак-плак
ахах, Макс Пейн по-русски))
В некотором царстве Богатырь родился. Баба-яга его родила, вспоила,
вскормила, выхолила, и когда он с коломенскую версту вырос, сама на покой в
пустыню ушла, а его пустила на все четыре стороны: иди, Богатырь, совершай
подвиги!
Разумеется, прежде всего Богатырь в лес ударился; видит, один дуб
стоит - он его с корнем вырвал; видит, другой стоит - он его кулаком
пополам перешиб; видит, третий стоит и в нем дупло - залез Богатырь в дупло
и заснул.
Застонала мать зеленая дубравушка от храпов его перекатистых; побежали
из лесу звери лютые, полетели птицы пернатые; сам леший так испугался, что
взял в охапку лешачиху с лешачатами - и был таков.
Прошла слава про Богатыря по всей земле. И свои, и чужие, и други, и
супостаты не надивятся на него: свои боятся вообще потому, что ежели не
бояться, то каким же образом жить? А сверх того, и надежда есть:
беспременно Богатырь для того в дупло залег, чтоб еще больше во сне сил
набраться: "Вот ужо проснется наш Богатырь, и нас перед всем миром
восирославит". Чужие в свой черед опасаются: слышь, мол, какой стон по
земле пошел - никак, в "оной" земле Богатырь родился! Как бы он нам звону
не задал, когда проснется!
И все ходят кругом на цыпочках и шепотом повторяют: "Спи, Богатырь,
спи!"
И вот прошло сто лет, потом двести, триста и вдруг целая тысяча. Улита
ехала-ехала да, наконец, и приехала. Синица Хвасталась-хвасталась да и в
самом деле моря не зажгла. Варили-варили мужика, покуда всю сырость из него
не выварили: ау, мужик!
Всё приделали, всё прикончили, друг дружку обворовали начисто - шабаш!
А Богатырь все спит, все незрячими очами из дупла прямо на солнце глядит да
перекатистые храпы кругом на сто верст пущает.
Долго глядели супостаты, долго думали: могущественна, должно быть,
оная страна, в коей боятся Богатыря за то только, что он в дупле спит!
Однако стали помаленьку умом-разумом раскидывать; начали припоминать,
сколько раз насылались на оную страну беды жестокие, и ни разу Богатырь не
пришел на выручку людишкам.
В таком-то году людишки сами промеж себя звериным обычаем передрались
и много народу зря погубили. Горько тужили в ту пору старики, горько
взывали: "Приди, Богатырь, рассуди безвременье наше!" А он вместо того в
дупле проспал. В таком-то году все поля солнцем выжгло да градом выбило:
думали, придет Богатырь, мирских людей накормит, а он вместо того в дупле
просидел. В таком-то году и города, и селенья огнем попалило, не стало у
людишек ни крова, ни одежи, ни ежева; думали: вот придет Богатырь и мирскую
нужду исправит - а он и тут в дупле проспал.
Словом сказать, всю тысячу лет оная страна всеми болями переболела, и
ни разу Богатырь ни ухом не повел, ни оком не шевельнул, чтобы узнать,
отчего земля кругом стоном стонет.
Что ж это за Богатырь такой?
Многострадальная и долготерпеливая была оная сторона и имела веру
великую и неослабную. Плакала - и верила, вздыхала - и верила. Верила, что
когда источник слез и воздыханий иссякнет, то Богатырь улучит минуту и
спасет ее. И вот минута наступила, но не та, которую ждали обыватели.
Поднялись супостаты и обступили страну, в коей Богатырь в дупле спал. И
прямо все пошли на Богатыря. Сперва один к дуплу осторожненько подступил -
воняет; другой подошел - тоже воняет. "А ведь Богатырь-то гнилой!" -
молвили супостаты и ринулись на страну.
Супостаты были жестоки и неумолимы. Они жгли и рубили все, что
попадало навстречу, мстя за тот смешной вековой страх, который внушал им
Богатырь. Заметались людишки, видя лихое безвременье, кинулись навстречу
супостату - глядят, идти не с чем.
И вспомнили тут про Богатыря и в один голос возопили: "Поспешай,
Богатырь, поспешай!"
Тогда совершилось чудо: Богатырь не шелохнулся. Как и тысячу лет тому
назад, голова его неподвижно глядела незрячими глазами на солнце, но уже
тех храпов могучих не испускала, от которых некогда содрогалась мать
зеленая дубравушка.
Подошел в ту пору к Богатырю дурак Иванушка, перешиб дупло кулаком -
смотрит, ан у Богатыря гадюки туловище вплоть до самой шеи отъели.
Спи, Богатырь, спи!
вскормила, выхолила, и когда он с коломенскую версту вырос, сама на покой в
пустыню ушла, а его пустила на все четыре стороны: иди, Богатырь, совершай
подвиги!
Разумеется, прежде всего Богатырь в лес ударился; видит, один дуб
стоит - он его с корнем вырвал; видит, другой стоит - он его кулаком
пополам перешиб; видит, третий стоит и в нем дупло - залез Богатырь в дупло
и заснул.
Застонала мать зеленая дубравушка от храпов его перекатистых; побежали
из лесу звери лютые, полетели птицы пернатые; сам леший так испугался, что
взял в охапку лешачиху с лешачатами - и был таков.
Прошла слава про Богатыря по всей земле. И свои, и чужие, и други, и
супостаты не надивятся на него: свои боятся вообще потому, что ежели не
бояться, то каким же образом жить? А сверх того, и надежда есть:
беспременно Богатырь для того в дупло залег, чтоб еще больше во сне сил
набраться: "Вот ужо проснется наш Богатырь, и нас перед всем миром
восирославит". Чужие в свой черед опасаются: слышь, мол, какой стон по
земле пошел - никак, в "оной" земле Богатырь родился! Как бы он нам звону
не задал, когда проснется!
И все ходят кругом на цыпочках и шепотом повторяют: "Спи, Богатырь,
спи!"
И вот прошло сто лет, потом двести, триста и вдруг целая тысяча. Улита
ехала-ехала да, наконец, и приехала. Синица Хвасталась-хвасталась да и в
самом деле моря не зажгла. Варили-варили мужика, покуда всю сырость из него
не выварили: ау, мужик!
Всё приделали, всё прикончили, друг дружку обворовали начисто - шабаш!
А Богатырь все спит, все незрячими очами из дупла прямо на солнце глядит да
перекатистые храпы кругом на сто верст пущает.
Долго глядели супостаты, долго думали: могущественна, должно быть,
оная страна, в коей боятся Богатыря за то только, что он в дупле спит!
Однако стали помаленьку умом-разумом раскидывать; начали припоминать,
сколько раз насылались на оную страну беды жестокие, и ни разу Богатырь не
пришел на выручку людишкам.
В таком-то году людишки сами промеж себя звериным обычаем передрались
и много народу зря погубили. Горько тужили в ту пору старики, горько
взывали: "Приди, Богатырь, рассуди безвременье наше!" А он вместо того в
дупле проспал. В таком-то году все поля солнцем выжгло да градом выбило:
думали, придет Богатырь, мирских людей накормит, а он вместо того в дупле
просидел. В таком-то году и города, и селенья огнем попалило, не стало у
людишек ни крова, ни одежи, ни ежева; думали: вот придет Богатырь и мирскую
нужду исправит - а он и тут в дупле проспал.
Словом сказать, всю тысячу лет оная страна всеми болями переболела, и
ни разу Богатырь ни ухом не повел, ни оком не шевельнул, чтобы узнать,
отчего земля кругом стоном стонет.
Что ж это за Богатырь такой?
Многострадальная и долготерпеливая была оная сторона и имела веру
великую и неослабную. Плакала - и верила, вздыхала - и верила. Верила, что
когда источник слез и воздыханий иссякнет, то Богатырь улучит минуту и
спасет ее. И вот минута наступила, но не та, которую ждали обыватели.
Поднялись супостаты и обступили страну, в коей Богатырь в дупле спал. И
прямо все пошли на Богатыря. Сперва один к дуплу осторожненько подступил -
воняет; другой подошел - тоже воняет. "А ведь Богатырь-то гнилой!" -
молвили супостаты и ринулись на страну.
Супостаты были жестоки и неумолимы. Они жгли и рубили все, что
попадало навстречу, мстя за тот смешной вековой страх, который внушал им
Богатырь. Заметались людишки, видя лихое безвременье, кинулись навстречу
супостату - глядят, идти не с чем.
И вспомнили тут про Богатыря и в один голос возопили: "Поспешай,
Богатырь, поспешай!"
Тогда совершилось чудо: Богатырь не шелохнулся. Как и тысячу лет тому
назад, голова его неподвижно глядела незрячими глазами на солнце, но уже
тех храпов могучих не испускала, от которых некогда содрогалась мать
зеленая дубравушка.
Подошел в ту пору к Богатырю дурак Иванушка, перешиб дупло кулаком -
смотрит, ан у Богатыря гадюки туловище вплоть до самой шеи отъели.
Спи, Богатырь, спи!
