Вылитый мой первый учитель. Такая душка была, надо бы навестить
28.07.2017, 21:13
Также история от автора к этому рисунку:
- Опять шизофрения. Почему я не удивлен?
- Потому что к вам отправляют непростых пациентов. И чаще всего, у таких предполагают шизофрению, - сухо пояснила Кармен, впихивая в руки доктора анамнез.
В кресле кабинета номер два сидела молодая женщина. Не то, чтобы сильно хороша собой – скорее, просто симпатична. Недурно сложена, аристократически бледна. Запястья тонкие и пальцы.
Терпимо.
- Доброе утро, - без особого энтузиазма поздоровался доктор, входя в кабинет и вытаскивая из-за стола стул. И кто его постоянно туда ставит? И главное – зачем? Как будто в этом кабинете кто-то хоть раз пользовался рабочим столом.
- Доброе, - сухо отозвалась пациентка.
Доктору хватило трех секунд изучения ее лица, чтобы безошибочно определить наличие чего-то вроде осмысленности в глазах. И одного слова пациентки ему было достаточно для того, чтобы уловить нотки неуверенности здорового человека. Хотя нет, не осмысленность. И нет, не неуверенность. Скорее, цинизм. Ирония? Скепсис? Хроническая усталость? Бессильная ненависть к происходящему вокруг? К людям? Особенно врачам? К необходимости называть утро добрым? К проклятому летнему солнцу, от которого глаза стекают по щекам раскаленной жижей? Желанием тихо умереть где-нибудь под столом в темной кухне, окруженным самодельным замком винных бутылок? …
Словом – и в голосе, и во взгляде доктор безошибочно определил наличие всего того, что присуще исключительно здоровой человеческой особи. Такой уж он был, доктор Тот – талантливый, опытный, толковый. Возможно, один из самых толковых в мире.
- Вы здоровы, - доктор швырнул анамнез в стену и потянулся за сигаретами. – Поэтому объяснитесь, что вы здесь делаете. Немедленно. А желательно даже и побыстрее. Не люблю тратить свое драгоценное время на непациентов.
Непациентка удивленно вскинула брови, с нескрываемым недоверием косясь на врача. Здорова. Здоровее некуда.
- Муж настоял на том, чтобы я здесь понаблюдалась, - сказала она спустя какое-то время. За которое она, очевидно, успела сделать для себя кое-какие выводы касательно доктора. Скорее всего, верные. Во всяком случае, недалекие от истины.
(На что никак не была способна ни одна из пациенток доктора Того.)
- Ах, муж, - сказал доктор. – Тогда и подавно здорова. Нечего вам тут делать. Вам сколько? Двадцать восемь?
- Тридцать два. А это имеет значение? – сухо поинтересовалась непациентка.
- Абсолютно никакого, вы мой непациент. Вернее – вы не мой пациент. Проваливайте.
Непациентка нахмурилась пуще прежнего – происходящим она была недовольна. Вне всякого сомнения, это совершенно справедливое недовольство внушил ей рассудок, который, судя по всему, трезво данное происходящее оценил. Не обделив вниманием и пыльный кабинет, и заваленный полупустыми бутылками стол, и кофейные пятна на врачебном халате. И отсутствие одной ножки на докторском стуле. И огромную лужу чего-то алкогольно-красного на столе.
(Потому что именно так работает рассудок любого здорового человека.)
- Меня сюда отправили с диагнозом, - сказала непациентка. – Едва ли я уйду, не разобравшись в том, почему у меня предположили шизофрению. В то время как такой… - на мгновение она умолкла, смерив еще одним – на этот раз уже ядовитым – взглядом доктора. – Явно компетентный врач, как вы, уверяет меня, что лечить мне нечего.
- Справедливо, - раздраженно заметил доктор, закуривая.
- Могу я у вас одолжить?
- Разумеется, - доктор нехотя протянул женщине пачку, и та достала себе сигарету, незамедлительно запустив оную в рот. В этот момент холод в сердце врача чуть подтаял. Такое иногда случается с курильщиками.
(Что, безусловно, не делает чести ни им, ни сигаретам, минздрав вас предупредил.)
Тем не менее, доктор даже протянул женщине зажигалку.
- Спасибо.
- Ну, рассказывайте. За что вас так?
- Все началось с мужа, - начала женщина. – Его беспокоили мои картины и…
- Картины? – без тени удивления удивился доктор. – Вы художник.
Женщина кивнула.
- …И объяснения, которыми я сопровождала свои сюжеты.
- Зачем?
- Что?
- Объяснения?
- Спрашивают.
- О чем?
- О смысле картин.
Доктор безучастно ухмыльнулся.
- Кретины.
- Согласна, - кивнула женщина. – Наслушавшись моих фантазий, муж предельно твердо настоял на том, чтобы я поговорила с одним из его знакомых докторов. И этот док…
- Я понял, что было дальше, - сказал доктор Тот, нетерпеливо замахав руками, призывая к молчанию. – Потом вы со своими объяснениями попались в руки тех идиотов, которые шизофрению не лепят только тем пациентам, которых они в глаза не видели.
Женщина вновь удивленно вскинула брови – на этот раз, кажется, одобрительно.
- И… что мне делать? – спросила женщина.
- Идти домой, - пожал плечами доктор. – Бухать. Трахаться. Рисовать новые картины. Рекомендую так же воздержаться впредь от всяких объяснений.
- Это я уже усвоила, - сказала женщина. – А мужу мне что сказать? Что я здорова? Без документа он мне мозг выест.
Доктор Тот что-то раздраженно проворчал себе под нос.
- С мужем вообще лучше расстались бы. К докторам художницу отправить. За смыслы картин. Ебануться.
Женщина на мгновение едва заметно улыбнулась. И ровно на то время, которое это мгновение длилось, она казалась красивой, а не просто симпатичной.
(Как жаль, что это мгновение длилось не дольше того времени, в которое оно уложилось.)
- Бумажку-то вам я дам, - сказал, наконец, доктор. – Вот черт. Это ведь мне придется сесть за рабочий стол.
- И это… плохо?
- Это отвратительно. Пожалуй. Возможно. По правде говоря, не знаю. Никогда этого не делал. Теперь вот волнуюсь. Почистить бы его. Еще и стул к нему тащить. Отвратительное утро. И почему я сегодня назвал его добрым?
Пока доктор старательно выводил что-то на замызганном клочке бумаги, наспех найденном в одном из ящиков стола, женщина медитативно разглядывала кофейные пятна на халате. Вдохновение, видать, черпала. Для очередного шедевра со смыслом. Черт их дери, этих художников. Одни проблемы от них. И сплошная путаница – особенно, в больничных бумагах. Странные они, потому что. Не сумасшедшие – странные. Это два разных слова. Совершенно разных, вам это подтвердит любой толковый словарь. Как жаль, что эту нехитрую истину не сообщили в свое время многоуважаемым коллегам доктора Того.
- А что, вам совсем не интересно узнать, как выглядят мои картины? – спросила женщина, принимая лист с печатью и кучей инфернальных каракуль из рук врача.
- Не интересно. Никогда не разбирался в искусстве.
- Зато вам хватает ума не ставить по нему диагноз, - заметила женщина, укладывая листок в сумку.
- Как любят это делать мои многоуважаемые коллеги, - согласился доктор Тот. – Кретины. Идиоты. Я ненавижу их. Я презираю их. И это проклятое место.
- Что ж, в таком случае, спасибо, что не дали мне здесь остаться, - усмехнулась женщина.
– Я рада, что здесь есть врач, вроде вас.
- Ага, - равнодушно отозвался доктор. – Это потому что вы не мой пациент. А для своих пациентов – запомните – я самый страшный кошмар в этих стенах.
У самой двери непациентка вдруг замерла, задумчиво разглядывая кафель под стертыми носками туфлей. Затем, обратившись к врачу, спросила:
- А в самом деле – как отличить больного человека от странного?
- А вы картину про это нарисуйте, - сказал доктор. - Авось осенит.
- Ну конечно, - улыбнулась женщина. И стала вдруг по-настоящему красивой.
Доктору даже показалось, что ему жаль выпроваживать ее на волю.
Замужем.
Нет.
Не жаль.
Просто симпатичная.
- Опять шизофрения. Почему я не удивлен?
- Потому что к вам отправляют непростых пациентов. И чаще всего, у таких предполагают шизофрению, - сухо пояснила Кармен, впихивая в руки доктора анамнез.
В кресле кабинета номер два сидела молодая женщина. Не то, чтобы сильно хороша собой – скорее, просто симпатична. Недурно сложена, аристократически бледна. Запястья тонкие и пальцы.
Терпимо.
- Доброе утро, - без особого энтузиазма поздоровался доктор, входя в кабинет и вытаскивая из-за стола стул. И кто его постоянно туда ставит? И главное – зачем? Как будто в этом кабинете кто-то хоть раз пользовался рабочим столом.
- Доброе, - сухо отозвалась пациентка.
Доктору хватило трех секунд изучения ее лица, чтобы безошибочно определить наличие чего-то вроде осмысленности в глазах. И одного слова пациентки ему было достаточно для того, чтобы уловить нотки неуверенности здорового человека. Хотя нет, не осмысленность. И нет, не неуверенность. Скорее, цинизм. Ирония? Скепсис? Хроническая усталость? Бессильная ненависть к происходящему вокруг? К людям? Особенно врачам? К необходимости называть утро добрым? К проклятому летнему солнцу, от которого глаза стекают по щекам раскаленной жижей? Желанием тихо умереть где-нибудь под столом в темной кухне, окруженным самодельным замком винных бутылок? …
Словом – и в голосе, и во взгляде доктор безошибочно определил наличие всего того, что присуще исключительно здоровой человеческой особи. Такой уж он был, доктор Тот – талантливый, опытный, толковый. Возможно, один из самых толковых в мире.
- Вы здоровы, - доктор швырнул анамнез в стену и потянулся за сигаретами. – Поэтому объяснитесь, что вы здесь делаете. Немедленно. А желательно даже и побыстрее. Не люблю тратить свое драгоценное время на непациентов.
Непациентка удивленно вскинула брови, с нескрываемым недоверием косясь на врача. Здорова. Здоровее некуда.
- Муж настоял на том, чтобы я здесь понаблюдалась, - сказала она спустя какое-то время. За которое она, очевидно, успела сделать для себя кое-какие выводы касательно доктора. Скорее всего, верные. Во всяком случае, недалекие от истины.
(На что никак не была способна ни одна из пациенток доктора Того.)
- Ах, муж, - сказал доктор. – Тогда и подавно здорова. Нечего вам тут делать. Вам сколько? Двадцать восемь?
- Тридцать два. А это имеет значение? – сухо поинтересовалась непациентка.
- Абсолютно никакого, вы мой непациент. Вернее – вы не мой пациент. Проваливайте.
Непациентка нахмурилась пуще прежнего – происходящим она была недовольна. Вне всякого сомнения, это совершенно справедливое недовольство внушил ей рассудок, который, судя по всему, трезво данное происходящее оценил. Не обделив вниманием и пыльный кабинет, и заваленный полупустыми бутылками стол, и кофейные пятна на врачебном халате. И отсутствие одной ножки на докторском стуле. И огромную лужу чего-то алкогольно-красного на столе.
(Потому что именно так работает рассудок любого здорового человека.)
- Меня сюда отправили с диагнозом, - сказала непациентка. – Едва ли я уйду, не разобравшись в том, почему у меня предположили шизофрению. В то время как такой… - на мгновение она умолкла, смерив еще одним – на этот раз уже ядовитым – взглядом доктора. – Явно компетентный врач, как вы, уверяет меня, что лечить мне нечего.
- Справедливо, - раздраженно заметил доктор, закуривая.
- Могу я у вас одолжить?
- Разумеется, - доктор нехотя протянул женщине пачку, и та достала себе сигарету, незамедлительно запустив оную в рот. В этот момент холод в сердце врача чуть подтаял. Такое иногда случается с курильщиками.
(Что, безусловно, не делает чести ни им, ни сигаретам, минздрав вас предупредил.)
Тем не менее, доктор даже протянул женщине зажигалку.
- Спасибо.
- Ну, рассказывайте. За что вас так?
- Все началось с мужа, - начала женщина. – Его беспокоили мои картины и…
- Картины? – без тени удивления удивился доктор. – Вы художник.
Женщина кивнула.
- …И объяснения, которыми я сопровождала свои сюжеты.
- Зачем?
- Что?
- Объяснения?
- Спрашивают.
- О чем?
- О смысле картин.
Доктор безучастно ухмыльнулся.
- Кретины.
- Согласна, - кивнула женщина. – Наслушавшись моих фантазий, муж предельно твердо настоял на том, чтобы я поговорила с одним из его знакомых докторов. И этот док…
- Я понял, что было дальше, - сказал доктор Тот, нетерпеливо замахав руками, призывая к молчанию. – Потом вы со своими объяснениями попались в руки тех идиотов, которые шизофрению не лепят только тем пациентам, которых они в глаза не видели.
Женщина вновь удивленно вскинула брови – на этот раз, кажется, одобрительно.
- И… что мне делать? – спросила женщина.
- Идти домой, - пожал плечами доктор. – Бухать. Трахаться. Рисовать новые картины. Рекомендую так же воздержаться впредь от всяких объяснений.
- Это я уже усвоила, - сказала женщина. – А мужу мне что сказать? Что я здорова? Без документа он мне мозг выест.
Доктор Тот что-то раздраженно проворчал себе под нос.
- С мужем вообще лучше расстались бы. К докторам художницу отправить. За смыслы картин. Ебануться.
Женщина на мгновение едва заметно улыбнулась. И ровно на то время, которое это мгновение длилось, она казалась красивой, а не просто симпатичной.
(Как жаль, что это мгновение длилось не дольше того времени, в которое оно уложилось.)
- Бумажку-то вам я дам, - сказал, наконец, доктор. – Вот черт. Это ведь мне придется сесть за рабочий стол.
- И это… плохо?
- Это отвратительно. Пожалуй. Возможно. По правде говоря, не знаю. Никогда этого не делал. Теперь вот волнуюсь. Почистить бы его. Еще и стул к нему тащить. Отвратительное утро. И почему я сегодня назвал его добрым?
Пока доктор старательно выводил что-то на замызганном клочке бумаги, наспех найденном в одном из ящиков стола, женщина медитативно разглядывала кофейные пятна на халате. Вдохновение, видать, черпала. Для очередного шедевра со смыслом. Черт их дери, этих художников. Одни проблемы от них. И сплошная путаница – особенно, в больничных бумагах. Странные они, потому что. Не сумасшедшие – странные. Это два разных слова. Совершенно разных, вам это подтвердит любой толковый словарь. Как жаль, что эту нехитрую истину не сообщили в свое время многоуважаемым коллегам доктора Того.
- А что, вам совсем не интересно узнать, как выглядят мои картины? – спросила женщина, принимая лист с печатью и кучей инфернальных каракуль из рук врача.
- Не интересно. Никогда не разбирался в искусстве.
- Зато вам хватает ума не ставить по нему диагноз, - заметила женщина, укладывая листок в сумку.
- Как любят это делать мои многоуважаемые коллеги, - согласился доктор Тот. – Кретины. Идиоты. Я ненавижу их. Я презираю их. И это проклятое место.
- Что ж, в таком случае, спасибо, что не дали мне здесь остаться, - усмехнулась женщина.
– Я рада, что здесь есть врач, вроде вас.
- Ага, - равнодушно отозвался доктор. – Это потому что вы не мой пациент. А для своих пациентов – запомните – я самый страшный кошмар в этих стенах.
У самой двери непациентка вдруг замерла, задумчиво разглядывая кафель под стертыми носками туфлей. Затем, обратившись к врачу, спросила:
- А в самом деле – как отличить больного человека от странного?
- А вы картину про это нарисуйте, - сказал доктор. - Авось осенит.
- Ну конечно, - улыбнулась женщина. И стала вдруг по-настоящему красивой.
Доктору даже показалось, что ему жаль выпроваживать ее на волю.
Замужем.
Нет.
Не жаль.
Просто симпатичная.
Немного не в тему.
Чтобы написать коммент, необходимо залогиниться
