Глава города Андрей Жданов, июнь 1943 года, Ленинград
Тарелки с бутербродами и пайки
Однажды, когда охранники тащили наверх корзину, доверху набитую съестным, выпала живая курица, однако мужчины этого не заметили. Тогда кардиолог Атаманенко вместе со своей подругой рентгенологом спрятали птицу в медицинском кабинете. Курица начала нести яйца. И обрадованная женщина стала приносить их домой, чтобы покормить свою маленькую дочь. Однако это продолжалось недолго. Одна из пациенток впотьмах наступила на птицу, курица так перепугалась, что перестала нести яйца, «ее пришлось зарезать скальпелем и съесть».
В марте 1942 года инструктор отдела кадров райкома ВКПб Николая Рибковский в дневнике описывал свое питание в стационаре горкома партии, который размещался в одном из павильонов закрытого дома отдыха партийного актива Ленинградской организации: «Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха. Каждый день мясо: баранина, ветчина, курица, гусь, индюшка, колбаса. Или рыба: лещ, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, триста граммов белого и столько же черного хлеба на день, тридцать граммов сливочного масла и ко всему этому по пятьдесят граммов виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину...
Да. Такой отдых, в условиях фронта, длительной блокады города, возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти... Что же еще лучше? Едим, пьем, гуляем, спим или просто бездельничаем и слушаем патефон, обмениваясь шутками, забавляясь игрой в домино или в карты. И всего уплатив за путевки по 50 рублей!»
Продукты для избранных
Широкий общественный резонанс вызвало интервью жительницы Ленинграда Нины Спировой, проработавшей всю блокаду в Елисеевском гастрономе. Женщина рассказала о том, кто и как получал продукты в осажденном городе, когда другие жители умирали от голода.
По словам Спировой, в возрасте 16 лет она попала на работу в Елисеевский секретный спецраспределитель, где были фрукты, колбасы, кофе и многие другие продукты, о которых другие ленинградцы не могли и мечтать. В документах Продовольственной комиссии Военного фронта Ленфронта его называли «Гастроном», иногда «Гастроном №1».
«У нас была другая жизнь. Яблоки, груши, сливы, виноград. Все свежайшее. И так — всю войну. Напротив меня был мясной отдел. Несколько сортов колбасы, окорока, сардельки. Рядом кондитерский — конфеты, шоколад. Чуть подальше, в другом конце зала — алкогольные товары: вина, водка, коньяки (…). Люди приходили спокойные, хорошо одетые, голодом не изможденные. Показывали в кассе какие–то особые книжечки, пробивали чеки, вежливо благодарили за покупку. Был у нас и отдел заказов "для академиков и артистов", там мне тоже пришлось немного поработать», — рассказывала блокадница.
Слова женщины подтверждает и доктор исторических наук Никита Ломагин, автор книги «Неизвестная блокада». По его данным, Елисеевский заработал летом 1942–го. При этом в обычном смысле слова магазин был закрыт: заколоченные окна, закрытый вход с Невского проспекта. Попасть внутрь можно было только со двора.
В спецмагазине обслуживались несколько сотен людей (крупные ученые, военные, выдающиеся деятели культуры и искусства, представители партийной номенклатуры, а также члены их семей), они посещали его в строго отведенное время, чтобы не создавать очередей. Обычные граждане даже не знали о существовании спецраспределителя.
Помимо «Елисеевского», были специальные столовые и рестораны для очень узкого круга лиц. «В городе был запас продуктов, который существовал до войны и находился в специальных холодильниках: копчености, колбаса, сыр, замороженное мясо, а также шоколад, сахар, кофе, чай и другие продтовары длительного хранения (…). Было небольшое подсобное хозяйство, где были и коровы, и свиньи, где производилось молоко, а куры несли яйца (…). К тому же продукты доставляли самолетами».
