Это Ленинград.
Вот какой рассеянный с улицы Бассейной!
Прошло почти 30 лет, а наши города по-прежнему выглядят как говно. Теперь я понял истинный смысл "стабильности".
Прошу простить. Изнежился Европой
Почему-то напомнило Макса Пэйна
УТОНУВШИЙ ДОМИК
Шёл я раз по Васильевскому острову. Домик, гляжу, небольшой такой.
Крыша да два этажа. Да трубёнка ещё сверху торчит. Вот вам и весь домик.
Маленький вообще домишко. До второго этажа, если на плечи управдому встать, то и рукой дотянуться можно.
На этот домик я бы и вниманья своего не обратил, да какая-то каналья со второго этажа дрянью в меня плеснула.
Я хотел выразиться покрепче, поднял кверху голову — нет никого.
«Спрятался, подлец»,— думаю.
Стал я шарить глазами по дому. Гляжу, у второго этажа досочка какая-то прибита. На досочке надпись: «Уровень воды 23 сентября 1924 г.». «Ого,— думаю,— водица-то где была в наводнение. И куда же, думаю, несчастные жильцы спасались, раз вода в самом верхнем этаже ощущалась? Не иначе, думаю, на крыше спасались...»
Тут стали мне всякие ужасные картины рисоваться. Как вода первый этаж покрыла и ко второму прётся. А жильцы небось в испуге вещички свои побросали и на крышу с отчаяния лезут. И к трубе, пожалуй что, канатами себя привязывают, чтобы вихорь в пучину не скинул.
И до того я стал жильцам сочувствовать в ихней прошлой беде, что и забыл про свою обиду.
Вдруг открывается окно и какая-то вредная старушенция подаёт свой голос:
— Чего, говорит, тебе, батюшка? Из соцстраха ты или, может, агент?
— Нету,— говорю,— мамаша, ни то и ни это, а гляжу вот и ужасаюсь уровнем. Вода-то, говорю, больно высока была. Небось, говорю, мамаша, тебя канатом к трубе подвязывали?
А старушка посмотрела на меня дико и окошко поскорей закрыла.
И вдруг выходит из ворот какой-то плотный мужчина в жилетке и с беспокойством спрашивает:
— Вам чего, гражданин, надо?
Я говорю:
— Чего вы все ко мне пристали? Уж и на дом не посмотри. Вот, говорю, гляжу на уровень. Высоко больно.
А мужчина усмехнулся и говорит:
— Да нет, говорит, это так. В нашем районе, говорит, хулиганы сильно балуют. Завсегда срывали фактический уровень. Вот мы его повыше и присобачили. Ничего, благодаря бога, теперь не трогают. И лампочку не трогают. Высоко потому... А касаемо воды — тут мельче колена было. Кура могла вброд пройти.
А мне как-то обидно вдруг стало вообще за уровни.
— Вы бы,— говорю,— на трубу ещё уровень свой прибили.
А он говорит:
— Ежели этот уровень отобьют, так мы и на трубу — очень просто.
— Ну,— говорю,— и чёрт с вами. Тоните.
1926
М.Зощенко.
Шёл я раз по Васильевскому острову. Домик, гляжу, небольшой такой.
Крыша да два этажа. Да трубёнка ещё сверху торчит. Вот вам и весь домик.
Маленький вообще домишко. До второго этажа, если на плечи управдому встать, то и рукой дотянуться можно.
На этот домик я бы и вниманья своего не обратил, да какая-то каналья со второго этажа дрянью в меня плеснула.
Я хотел выразиться покрепче, поднял кверху голову — нет никого.
«Спрятался, подлец»,— думаю.
Стал я шарить глазами по дому. Гляжу, у второго этажа досочка какая-то прибита. На досочке надпись: «Уровень воды 23 сентября 1924 г.». «Ого,— думаю,— водица-то где была в наводнение. И куда же, думаю, несчастные жильцы спасались, раз вода в самом верхнем этаже ощущалась? Не иначе, думаю, на крыше спасались...»
Тут стали мне всякие ужасные картины рисоваться. Как вода первый этаж покрыла и ко второму прётся. А жильцы небось в испуге вещички свои побросали и на крышу с отчаяния лезут. И к трубе, пожалуй что, канатами себя привязывают, чтобы вихорь в пучину не скинул.
И до того я стал жильцам сочувствовать в ихней прошлой беде, что и забыл про свою обиду.
Вдруг открывается окно и какая-то вредная старушенция подаёт свой голос:
— Чего, говорит, тебе, батюшка? Из соцстраха ты или, может, агент?
— Нету,— говорю,— мамаша, ни то и ни это, а гляжу вот и ужасаюсь уровнем. Вода-то, говорю, больно высока была. Небось, говорю, мамаша, тебя канатом к трубе подвязывали?
А старушка посмотрела на меня дико и окошко поскорей закрыла.
И вдруг выходит из ворот какой-то плотный мужчина в жилетке и с беспокойством спрашивает:
— Вам чего, гражданин, надо?
Я говорю:
— Чего вы все ко мне пристали? Уж и на дом не посмотри. Вот, говорю, гляжу на уровень. Высоко больно.
А мужчина усмехнулся и говорит:
— Да нет, говорит, это так. В нашем районе, говорит, хулиганы сильно балуют. Завсегда срывали фактический уровень. Вот мы его повыше и присобачили. Ничего, благодаря бога, теперь не трогают. И лампочку не трогают. Высоко потому... А касаемо воды — тут мельче колена было. Кура могла вброд пройти.
А мне как-то обидно вдруг стало вообще за уровни.
— Вы бы,— говорю,— на трубу ещё уровень свой прибили.
А он говорит:
— Ежели этот уровень отобьют, так мы и на трубу — очень просто.
— Ну,— говорю,— и чёрт с вами. Тоните.
1926
М.Зощенко.
Чтобы написать коммент, необходимо залогиниться
Бля.
Бля. Бля. Бля. Бля.
Бля-бля-бля. Сука, твою мать –
сука, твою мать. Бля.
Сука-бля, сука-бля, бля, бля, бля.
Раз, два. Раз, два, три, бля.
Бля, сука-бля.
Шмалим дурь, курим шмаль.
Дуем "коку", пиво пьём.
Пиво пьём, пьём, пьём.
Косяки, бля, продаём.
Кто продаёт? Мы продаём.
Забиваем, продаём...
Отсыпь на забивку.
Пятнашка баксов, чувачок.
Гони в лапу пятачок.
Если с бабками облом,
даю в долг, долг, долг.