Мальчик, кот и скрипка
У Виктора все никак не получалось научиться играть на скрипке. Вот уже сколько лет он мечтал о том, чтобы вывести хотя бы самую простенькую мелодию, но величественный инструмент будто на самом деле не считал мальчика достойным для извлечения из него прекрасной музыки.
Но Виктор не сдавался, и каждый утро, чуть свет, все равно вставал у залитого солнцем окна, брал в руки непослушный смычок, открывал опостылевшую нотную тетрадь и начинал играть.
Пять минут. Десять.
Отвратительные звуки разносились по миру, фальшь с разрушительной силой диссонировала с хаосом вселенной. Скулили собаки, завывал ветер к кронах деревьев, и даже солнечные лучи старались скрыться за спасительными тучами от этого форменного безобразия.
И Виктор не выдерживал всего этого, в ярости бросал смычок на мягкую обивку дивана и, хныкая в кровоточащие от упругих струн пальцы, убегал прочь.
Но каждое утро возвращался, чтобы снова через несколько минут тщетных попыток убежать в слезах.
И так продолжалось день ото дня.
Пока не появился Барсик.
Самый обыкновенный серый кот с самым обыкновенным слегка порванным левым ухом. Он появился неожиданно, из ниоткуда, самым обыкновенным утром, когда Виктор только-только дотронулся до изящного деревянного корпуса скрипки. Барсик просто запрыгнул на кучу книг, сваленную на столе у окна, вальяжно лег, подобрав под себя все четыре лапы, и выжидающе уставился на Виктора.
Играй, мол.
И Виктор заиграл. Все так же неуклюже и отвратительно. Вновь завыли бедные собаки, чей идеальный музыкальный слух был оскорблен самим существованием таких неописуемо страшных звуков, зашумели деревья, грозя проткнуть музыканта-самоучку своими большими толстыми и острыми ветвями, если сумеют дотянуться, а солнце и вовсе предпочло окончательно занавеситься непроницаемым покровом туч от стыда за своего подопечного в этом мире.
Но Барсик лежал на груде книг и не моргая смотрел на то, как Виктор мучил скрипку.
Минута, две, пять, десять. Кот лежал, смотрел и слушал.
А Виктор играл.
Кровь вновь выступила на нежных, так и не загрубевших за все это время подушечках пальцев Виктора, но он продолжал водить смычком по струнам - ведь кот его слушал.
А на пятнадцатой минуте тот даже замурчал.
Простояв у темного, неприветливого окна ровно час, Виктор отложил скрипку. Он больше не чувствовал пальцев ни левой, ни правой руке, тело занемело от одной и той же неудобной позы, но в этот день мальчик впервые отошел от окна без слез.
На следующий день, вновь подойдя к злополучному, озаренному солнечным светом окну, Виктор боялся, что кот больше придет. Что это было разовое мероприятие, и кот просто не захочет терпеть это все снова. Но стоило лишь Виктору встать в свой злополучный музыкальный угол, взять в руки инструмент, как Барсик серой тенью запрыгнул на стол и устроился поудобнее.
Концерт, мол, начинается.
Улыбнувшись, Виктор вновь заиграл.
Он же не мог разочаровать своего единственного слушателя.
И с каждым днем он играл все дольше и дольше. Со временем пальцы стали болеть меньше, уши перестали ныть, а смычок наконец удобно лег в руке. Виктор по настоящему начал слышать те места, в которых ошибался, и от всей души старался больше работать над ними, исправляя недочеты.
Деревья перестали угрожать Виктору расправой и решались теперь лишь приветливо помахивать листьями в такт с музыкой. Собаки стали подпевать знакомым мотивам, доносящимся из окна. Даже стыдливое солнышко стало кокетливо закрываться облачками-веером, пряча глаза от столь талантливого ученика.
Один лишь Барсик не поменял своего отношения к Виктору. Не смотря ни на что, каждое утро, в одно и то же время приходил полежать на толстых томиках никому не нужных книг у окна и слушал, как Виктор учится играть свое первое произведение.
И когда один дождливым утром Виктор наконец-то сыграл длинную, красивую мелодию без единой ошибки, кот спрыгнул со своего ложа, поднял хвост трубой и вальяжно удалился в соседнюю комнату.
Виктор застыл в изумлении. Поистрепавшийся смычок уткнулся в мягкую поверхность ковра.
Кот покинул его?
Ему не понравилось?
Комок сам по собой подступил к горлу начинающего музыканта. Но только уже было Виктор вновь собирался расплакаться, как делал это раньше, серый Барсик вновь вернулся в комнату, не менее вальяжно прошествовал к его ногам и положил пред ним маленькую игрушечную мышку.
Мол, вот и твоя первая награда за труды, малыш. Ты сделал это. Мол, заслужил.
Ты сделал это.
И только тут Виктор понял, что смог. Что он наконец-то научился играть на скрипке. Долгие десятилетия слез, крови и обиды ушли на третий, четвертый, десятый план. Он практиковался, долго и мучительно, до крови и седьмого пота, но это дало свои сладкие, сладкие плоды. Виктор сделал это. Даже не для себя, он сделал это для Барсика. Ведь мальчик не мог подвести своего первого и единственного поклонника, ибо тот верил, что у Виктора все получится.
И все получилось.
Теперь Виктор свободен.
Барсик молча смотрел своим неморгающим кошачьим взглядом в абсолютно пустой угол однокомнатной квартиры и наблюдал, как мятежная потерявшаяся душа обретает покой.
А новые хозяева квартиры со смешками наблюдали за свои домашним питомцем, который каждый день зачем-то просто так лежит и смотрит в одну и ту же точку у окна.
Коты ведь такие странные, сами себе на уме, чего ж с них взять?
Просто забавные домашние питомцы.
