Мы прошли вдоль забора, потом свернули к реке и вышли на большую поляну. Посредине рос большой дуб. Откуда он здесь? На ветках повязанные ленточки. — Что это за место?
Алиса улыбнулась. — Ещё здесь не был? Сюда обычно приходят после отбоя чтобы сказать друг другу... Самое важное, самое сокровенное. Говорят, что если повязать ленточку, то всё сбудется. Этот дуб... Он был здесь всегда и будет всегда. Он слышал и запомнил многое. Сейчас он услышит меня.
Она достала из кармана ленточку и повязала её. — Встань там — она показала на дуб. — и помолчи. Я хочу сказать...
Словно собравшись с силами, она продолжила: — Мне плевать на возраст, на твою жену, на... На всё. Потому что я... Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
Вас никогда не били прикладом по голове? Типа этого, да...
Она всхлипнула? — Ты здесь? Почему ты молчишь?
Сука, да скажи же ты ей. Скажи это. Как? Обыкновенно. Но ей же только шестнадцать лет. Вспомни... Той девочки с её глазами было семнадцать. Не надо об этом. А ты скажи то что не сказал тогда. Тоже ведь думал, что потом, а потом не было. Ладно...
«Думы окаянные,
Мысли потаенные.
Бестолковая любовь,
Головка забубенная...»
— Лиска... Я ведь тоже люблю тебя. Ответом был саркастический смешок. — Да? Как маленькую глупую девчонку? Да пошёл ты... Не нужна мне такая твоя любовь. Я не...
— Нет. Я люблю тебя как женщину. Самую красивую на свете. Клянусь Богом.
Ты сказал это? Да, я сказал это. Она вышла из-за дерева. — Ты на самом деле? Я...
Она подошла и неловко, стесняясь обняла меня... — Тогда... Тогда поцелуй меня как женщину. Я хочу узнать каково это...
Что ты делаешь? Целую любимую...
Что же ты делаешь? Целую любимую...
Что же ты делаешь...?
«И не догонят нас не боль,
Не молва, не стыд.
А что грешили мы с тобой.
Так может Бог простит...»
Застонав, она опустилась на землю. — Как же сладко... Ещё... — её пальцы начали расстегивать пуговицы на рубашке. Я остановил её. — Не надо. Не спеши. Всё будет...
Она встряхнулась. — Ой, Азад, я... Я же не хотела, чтобы... Ты не думай, я же не какая-нибудь.
— Всё хорошо... Она отодвинулась. — Ты сейчас сказал... Авеста? Это имя, кто она? Ты не думай, я не ревную, просто...
На меня смотрела кто? Я опустил голову. Брат, я думал, что ты разучился плакать.
— У нас там не было имён, только позывные. Ей было семнадцать лет и у неё были твои глаза. — Что с ней стало? Не хочешь, не говори, конечно. — Она погибла. Я не смог её спасти...
Алиса вдруг приложила палец к моим губам: — Нет, молчи. Этого не было. Я вернулась. Я Авеста и я больше тебя не отпущу. Bijare... (Любимый (курманджи)
Что она сказала? Ты слышал. Ты понял...
«Все вы, думы, помните,
Все вы, думы, знаете,
До чего ж вы мое сердце
Этим огорчаете.
Позову я голубя,
Позову я сизого.
Пошлю дролечке письмо,
И мы начнем все сызнова...»
Я положил голову ей на колени. Она взъерошила мои волосы. — Какой ты красивый. И как же я тебя люблю. Она посмотрела наверх. — Странно, как будто бы... — Что?
Алиса пожала плечами. — Не знаю. Кажется, что кто-то смотрит сверху на нас и... улыбается. По-доброму. Она помолчала. — И пусть смотрит. Мы же ничего плохого не делаем. Да ну... Пусть завидуют.
— Лиска, можно тебя спросить? — Рискни, а о чём? — Кольца на цепочке...
Алиса только вздохнула: — Это память о моих родителях. — А что случилось? Не говори, если не хочешь. — Ох... Я никогда их не видела. Но эти кольца всегда были у меня на шее. С самого рождения, понимаешь? Что же непонятного. Ну и нахрена ты это начал, дурак любопытный. Алиса покачала головой. — Говорят я в папу, такая же рыжая. А ещё говорят, что... Говорят мама у меня ведуньей, была, ведьмой что-ли... — Ты не искала их? — Нет. Они же всегда рядом. Вот смотри, — она показала мне кольца — на одном женское имя. Зара. А на другом мужское. Иван. Видишь? Когда придёт время это будут наши обручальные кольца. Не обсуждается, да? — Как скажешь. Она только засмеялась. — Ну ещё бы... Алиса откинула голову назад и зажмурилась. — Как же хорошо. Только... Азад не бросай меня, пожалуйста. Я с тобой куда угодно поеду. Честно...
Ну и... Как ты ей правду скажешь. О том что... А ведь придётся говорить, иначе неправильно будет. Как будто бы я солгу ей. Не хочу врать. Я сел.
— Алиса, помнишь ты сказала, что я из другого мира. — Ну я же в переносном смысле это сказала. — она недоуменно посмотрела на меня. — Просто я имела в виду, что ты как-бы в этот мир не вписываешься. Как инопланетянин какой-нибудь. А что?
— Да я ведь правда из другого мира пришёл. Она нахмурилась и шлёпнула меня по голове. — Прекрати прикалываться, а то получишь. — Лиска, это правда. Вот смотри. — я показал ей татуировку на левом плече. Странно, она что, не замечала?
— Ну и что там у тебя? Донбасс — Новороссия... Что ещё за Новороссия такая? А Донбасс — это же Украина. Я географию СССР знаю. Ерунда какая-то. — Да нет не ерунда. У нас там война идёт. Понимаешь? Она только ойкнула. — Ты что... Мама... А как это? — Как... Война.
— Подожди. — она вздрогнула. — И ты там воевал? Господи... — Ну воевал это громко будет сказано. Я вообще — то журналист. Но немного пришлось.
Алиса коснулась моего лица. — Ты это немножко называешь? — Это позже. Я в командировку уехал. В Сирию. — Тоже на войну что ли? Охренеть... — Ну работа такая у меня. — Хреновая у тебя работа... Глаз там потерял?
Я вздохнул. — Освобождали город. С оператором на мину наткнулись. Его в ногу ранило, а меня... Алиса по бабьи подперла щёку. — Ох мужики... Вечно вы приключений себе на жопу находите. С кем хоть воевал-то?
Чёрт... Теперь попробуйте объяснить шестнадцатилетней девочки из альтернативного СССР образца одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года кто такие ПСы или что такое ДАЕШ. Вот и я о том же...
— С фашистами. — Да ну тебя. — удивилась она. — Их же уже давно победили. В каком там году? В сорок пятом же. — Ну да. Только не всех. Повылазили.
Алиса удивилась ещё больше. — Странно. А я почему-то подумала, что у вас там коммунизм уже. — Да какое там. — я махнул рукой. — Просрали всё к ебеням.
— Плохо. — она на минуту задумалась. — Подожди, а как ты вообще к нам попал?
Действительно, как? Надеюсь, с самого начала рассказывать не надо будет.
— Я между мирами могу ходить. Есть у меня такое. Она почему-то восприняла это как должное. — А зачем пришел? Нет ну здорово, конечно, что ты здесь, но... — Просто одна маленькая девочка позвала на помощь. Вот и пришёл.
Младшая, ты понимаешь, что натворила? — Да я... — Ты понимаешь на что его обрекла? — Я плакала... — Плакала она... Вот отшлепать бы тебя как следует. — Отшлепай. — Знаешь же, что поздно. Ладно, не реви. Может всё ещё обойдется.
Мы ещё посидели немного, помолчали. Всё ведь уже было сказано, зачем повторяться.
Неожиданно Алиса спохватилась: — Слушай, обед же скоро. Да и потерять могут, наверное, а втык получать неохота. Пошли обратно. Она встала, отряхнулась. — Не знаю, что будет дальше, но... У нас есть этот лагерь и это лето на двоих. Мне достаточно.
— Мне тоже. А что дальше... Бог знает лучше. Алиса хмыкнула: — Да ну тебя... Его же нет.
— Ага, а кто сверху смотрел? Алиса подняла голову. — Ой, а он не обиделся? А вдруг и правда... Я засмеялся. — Не знаю. Мы вроде ничего плохого не делали. Она только вздохнула и снова подняла голову. — Не обижайся, пожалуйста и не наказывай нас. Мы хорошие. Только... — она помолчала. — Дурные как... Ладно пойдем.
Алиса улыбнулась. — Ещё здесь не был? Сюда обычно приходят после отбоя чтобы сказать друг другу... Самое важное, самое сокровенное. Говорят, что если повязать ленточку, то всё сбудется. Этот дуб... Он был здесь всегда и будет всегда. Он слышал и запомнил многое. Сейчас он услышит меня.
Она достала из кармана ленточку и повязала её. — Встань там — она показала на дуб. — и помолчи. Я хочу сказать...
Словно собравшись с силами, она продолжила: — Мне плевать на возраст, на твою жену, на... На всё. Потому что я... Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
Вас никогда не били прикладом по голове? Типа этого, да...
Она всхлипнула? — Ты здесь? Почему ты молчишь?
Сука, да скажи же ты ей. Скажи это. Как? Обыкновенно. Но ей же только шестнадцать лет. Вспомни... Той девочки с её глазами было семнадцать. Не надо об этом. А ты скажи то что не сказал тогда. Тоже ведь думал, что потом, а потом не было. Ладно...
«Думы окаянные,
Мысли потаенные.
Бестолковая любовь,
Головка забубенная...»
— Лиска... Я ведь тоже люблю тебя. Ответом был саркастический смешок. — Да? Как маленькую глупую девчонку? Да пошёл ты... Не нужна мне такая твоя любовь. Я не...
— Нет. Я люблю тебя как женщину. Самую красивую на свете. Клянусь Богом.
Ты сказал это? Да, я сказал это. Она вышла из-за дерева. — Ты на самом деле? Я...
Она подошла и неловко, стесняясь обняла меня... — Тогда... Тогда поцелуй меня как женщину. Я хочу узнать каково это...
Что ты делаешь? Целую любимую...
Что же ты делаешь? Целую любимую...
Что же ты делаешь...?
«И не догонят нас не боль,
Не молва, не стыд.
А что грешили мы с тобой.
Так может Бог простит...»
Застонав, она опустилась на землю. — Как же сладко... Ещё... — её пальцы начали расстегивать пуговицы на рубашке. Я остановил её. — Не надо. Не спеши. Всё будет...
Она встряхнулась. — Ой, Азад, я... Я же не хотела, чтобы... Ты не думай, я же не какая-нибудь.
— Всё хорошо... Она отодвинулась. — Ты сейчас сказал... Авеста? Это имя, кто она? Ты не думай, я не ревную, просто...
На меня смотрела кто? Я опустил голову. Брат, я думал, что ты разучился плакать.
— У нас там не было имён, только позывные. Ей было семнадцать лет и у неё были твои глаза. — Что с ней стало? Не хочешь, не говори, конечно. — Она погибла. Я не смог её спасти...
Алиса вдруг приложила палец к моим губам: — Нет, молчи. Этого не было. Я вернулась. Я Авеста и я больше тебя не отпущу. Bijare... (Любимый (курманджи)
Что она сказала? Ты слышал. Ты понял...
«Все вы, думы, помните,
Все вы, думы, знаете,
До чего ж вы мое сердце
Этим огорчаете.
Позову я голубя,
Позову я сизого.
Пошлю дролечке письмо,
И мы начнем все сызнова...»
Я положил голову ей на колени. Она взъерошила мои волосы. — Какой ты красивый. И как же я тебя люблю. Она посмотрела наверх. — Странно, как будто бы... — Что?
Алиса пожала плечами. — Не знаю. Кажется, что кто-то смотрит сверху на нас и... улыбается. По-доброму. Она помолчала. — И пусть смотрит. Мы же ничего плохого не делаем. Да ну... Пусть завидуют.
— Лиска, можно тебя спросить? — Рискни, а о чём? — Кольца на цепочке...
Алиса только вздохнула: — Это память о моих родителях. — А что случилось? Не говори, если не хочешь. — Ох... Я никогда их не видела. Но эти кольца всегда были у меня на шее. С самого рождения, понимаешь? Что же непонятного. Ну и нахрена ты это начал, дурак любопытный. Алиса покачала головой. — Говорят я в папу, такая же рыжая. А ещё говорят, что... Говорят мама у меня ведуньей, была, ведьмой что-ли... — Ты не искала их? — Нет. Они же всегда рядом. Вот смотри, — она показала мне кольца — на одном женское имя. Зара. А на другом мужское. Иван. Видишь? Когда придёт время это будут наши обручальные кольца. Не обсуждается, да? — Как скажешь. Она только засмеялась. — Ну ещё бы... Алиса откинула голову назад и зажмурилась. — Как же хорошо. Только... Азад не бросай меня, пожалуйста. Я с тобой куда угодно поеду. Честно...
Ну и... Как ты ей правду скажешь. О том что... А ведь придётся говорить, иначе неправильно будет. Как будто бы я солгу ей. Не хочу врать. Я сел.
— Алиса, помнишь ты сказала, что я из другого мира. — Ну я же в переносном смысле это сказала. — она недоуменно посмотрела на меня. — Просто я имела в виду, что ты как-бы в этот мир не вписываешься. Как инопланетянин какой-нибудь. А что?
— Да я ведь правда из другого мира пришёл. Она нахмурилась и шлёпнула меня по голове. — Прекрати прикалываться, а то получишь. — Лиска, это правда. Вот смотри. — я показал ей татуировку на левом плече. Странно, она что, не замечала?
— Ну и что там у тебя? Донбасс — Новороссия... Что ещё за Новороссия такая? А Донбасс — это же Украина. Я географию СССР знаю. Ерунда какая-то. — Да нет не ерунда. У нас там война идёт. Понимаешь? Она только ойкнула. — Ты что... Мама... А как это? — Как... Война.
— Подожди. — она вздрогнула. — И ты там воевал? Господи... — Ну воевал это громко будет сказано. Я вообще — то журналист. Но немного пришлось.
Алиса коснулась моего лица. — Ты это немножко называешь? — Это позже. Я в командировку уехал. В Сирию. — Тоже на войну что ли? Охренеть... — Ну работа такая у меня. — Хреновая у тебя работа... Глаз там потерял?
Я вздохнул. — Освобождали город. С оператором на мину наткнулись. Его в ногу ранило, а меня... Алиса по бабьи подперла щёку. — Ох мужики... Вечно вы приключений себе на жопу находите. С кем хоть воевал-то?
Чёрт... Теперь попробуйте объяснить шестнадцатилетней девочки из альтернативного СССР образца одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года кто такие ПСы или что такое ДАЕШ. Вот и я о том же...
— С фашистами. — Да ну тебя. — удивилась она. — Их же уже давно победили. В каком там году? В сорок пятом же. — Ну да. Только не всех. Повылазили.
Алиса удивилась ещё больше. — Странно. А я почему-то подумала, что у вас там коммунизм уже. — Да какое там. — я махнул рукой. — Просрали всё к ебеням.
— Плохо. — она на минуту задумалась. — Подожди, а как ты вообще к нам попал?
Действительно, как? Надеюсь, с самого начала рассказывать не надо будет.
— Я между мирами могу ходить. Есть у меня такое. Она почему-то восприняла это как должное. — А зачем пришел? Нет ну здорово, конечно, что ты здесь, но... — Просто одна маленькая девочка позвала на помощь. Вот и пришёл.
Младшая, ты понимаешь, что натворила? — Да я... — Ты понимаешь на что его обрекла? — Я плакала... — Плакала она... Вот отшлепать бы тебя как следует. — Отшлепай. — Знаешь же, что поздно. Ладно, не реви. Может всё ещё обойдется.
Мы ещё посидели немного, помолчали. Всё ведь уже было сказано, зачем повторяться.
Неожиданно Алиса спохватилась: — Слушай, обед же скоро. Да и потерять могут, наверное, а втык получать неохота. Пошли обратно. Она встала, отряхнулась. — Не знаю, что будет дальше, но... У нас есть этот лагерь и это лето на двоих. Мне достаточно.
— Мне тоже. А что дальше... Бог знает лучше. Алиса хмыкнула: — Да ну тебя... Его же нет.
— Ага, а кто сверху смотрел? Алиса подняла голову. — Ой, а он не обиделся? А вдруг и правда... Я засмеялся. — Не знаю. Мы вроде ничего плохого не делали. Она только вздохнула и снова подняла голову. — Не обижайся, пожалуйста и не наказывай нас. Мы хорошие. Только... — она помолчала. — Дурные как... Ладно пойдем.
