Результаты поиска потегуобщество
Дополнительные фильтры
Теги:
обществоновый тег
Автор поста
Рейтинг поста:
-∞050100150200300400+
Найдено: 182
Сортировка:
ВСЕ ОЧКАРИКИ ХОТЯТ ЭТОГО!
Дразнить, как и травить в целом, могут за что угодно — за свитер старшей сестры, за фамилию, за хорошие оценки, за плохое зрение. Если у ребёнка, которого буллят, спросить, почему с ним такое происходит, ответ будет предсказуем: «Потому что я толстый/у меня нет планшета/я медленно бегаю/потому что ношу очки». Ребёнок легко объяснит это — с ним же очевидно что-то не так.Основная опасность безобидных дразнилок: они безобидны лишь на первый взгляд. Насмешки внушают ребёнку, что его на самом деле есть за что обзывать. Сначала ребёнок не понимает, чем он отличается от своих сверстников. Начинает всё меньше времени уделять время учебе и спортивным секциям. Следом - школьные обеды в одиночестве. Такие дети заостряют внимание на окружающем их обществе. Ищут в себе недостатки, сравнивают себя с остальными, что уже приводит к деформации молодой неокрепшей личности.Даже самый уверенный в себе подросток, живущий в любящей полной и гармоничной семье, может поддаться на эту провокацию. Ребенок, которого постоянно дразнят и обзывают, перестаёт верить в свои силы, пытается пропускать занятия, чтобы избежать травмирующих ситуаций. Он начинает и сам смотреть на себя как на ущербного, осознавая, что выхода нет.Я уже другой и ничего не поделать. Карандаш не может писать чернилами. Но карандашный графит может стереть что?. И всем плевать, что карандаш уникален. Им пишут в космосе. Карандаш - инструмент творческих людей.Самооценка и здоровое воспитание - вот с чем могут возникнуть проблемы, перерастающие в бессилие, чувство стыда, беспомощность. Всё это может негативно повлиять на формирование личности.В начальной школе вероятность появления травли ниже, поскольку еще силен авторитет учителя. Но даже дружные коллективы, у которых в младших классах не было буллинга, рискуют в будущем открыть для себя травлю, когда педагог перестает играть важную роль. Дети начинают понимать, что можно сплотиться против кого-то. Преследуя и издеваясь над жертвой, они чувствуют общность, веселье, принадлежность к группе.Кроме того, случайным свидетелям буллинга может быть просто страшно, что внимание агрессоров переключится на них, и теперь им придется примерять на себя роль изгоев. Но это не так! Какой же на самом деле единственно верный выход из подобной ситуации?Я КАК БЫ НЕ СУЩЕСТВУЮ, МЕНЯ КАК БУДТО НЕТ
Быть незаметным - проблема многих из нас. Каждый десятый подросток в школе испытывает сложности в коммуникациях с окружающим миром. И уж точно каждый из нас сталкивался с буллингом.
Угнетение слабых, позиция физической силы, школьные потасовки. Никогда насилие не приносило положительные результаты. Помимо боли и психологического расстройства это влияет на судьбу во взрослой жизни. Хотя буллинг не исключительно детская проблема, детей травят куда чаще, чем взрослых. Во многих случаях ребенок может не понимать всей серьезности своих действий из-за неправильного воспитания. Предотвратив травлю в детском коллективе, можно в перспективе избежать таких ситуаций и в будущем - дети или подростки, уже прожив и прочувствовав подобные моменты, вряд ли захотят повторить негативный опыт.Главное отличие травли ребенка от травли взрослого - у последних больше опыта. Как вести себя в сложных ситуациях и реагировать на оскорбления, высмеивание, откровенную травлю взрослым знакомо. Ребенок же, который попадает в ситуацию буллинга, куда более уязвим.Условия для буллинга крайне просты - это пространство, общественная среда, которую сложно или вообще невозможно покинуть. В жизни молодого поколения таких пространств больше, чем у взрослых. Школа, летний лагерь, кружок, секция, детдом. У взрослых таких мест практически нет.Очевидно, что ребенок или подросток, который впервые в жизни попадает в ситуацию буллинга, куда более уязвим, нежели взрослый. Кто обязан предотвращать в зародыше любые нападки в сторону объекта травли? Конечно же учителя. На их плечах лежит великая ответственность. Педагог - это призвание, его задача не только вложить знания в голову ребенка, но и, даже если он не является классным руководителем, чутко следить за психоэмоциональным состоянием каждого ученика. Каждый учитель в силах повлиять на наших детей и будущее поколение.Короче говоря, меня побила девчонка
Знаете, что такое - искажать действительность? Это говорить, что в России проблема буллинга надуманная. Но важно ли избавиться от шаблона безобидности травли или вовсе ее отсутствия в обществе?Насилие, психологический и физический террор, избиения, порча и кража имущества, психологическое давление, которое применяет один человек или целая группа по отношению к жертве, - всё это буллинг. Что является основным критерием травли? Это - систематичность издевательств, злой умысел и неравное распределение сил между агрессором и жертвой.Детский сад, двор, школа - места для задирок и конфликтов. Надо понимать, что агрессия со стороны сверстников в подростковом возрасте может длиться годами. Формирование агрессии по отношению к окружающим в школьные годы ведет к формированию неадекватной личности в зрелом возрасте. Школьный буллинг способен трансформироваться в маниакальный синдром и умышленный садизм в осознанном возрасте. Почему и откуда берется та самая неистовая агрессия? Найти объяснение часто не получается, а последствия таких издевательств могут привести даже к трагедии. Формы буллинга могут быть самыми разными: вербальная, физическая, социальная травля. Ну и конечно кибербуллинг или интернет-буллинг, столь распространенный сегодня, в силу того, что профиль в социальных сетях сейчас есть у каждого ребенка, и телефон с камерой тоже уже не редкость. Подавляющему большинству подростков интересно заснять на видео и выложить школьную драку или конфликт, что смело можно назвать пассивным буллингом. Также все чаще встречается межгендерный буллинг, когда мальчика могут травить представительницы противоположного пола.Здесь хотелось бы задать вопрос, прежде всего, молодому поколению, свидетелям подобных издевательств: что делать, если ваших знакомых травят в школе, и как помочь в этом на первый взгляд безобидном деле?
Нация дилетантов. О «Смерти экспертизы» Тома Николса
Том Николс. Смерть экспертизы: как интернет убивает научные знания. М.: Бомбора, 2019. Перевод с английского Т. Л. Платоновой«Эксперт: вакцины от кори вызывают гепатит», «Ученые назвали лучший продукт для профилактики рака», «Политолог рассказал, как завершить войну в Сирии». Десятки подобных заголовков мы ежедневно видим в новостях. И, как правило, скрывается за ними антинаучная чепуха, производимая либо самопровозглашенными специалистами из никому не известных «институтов», либо откровенными шарлатанами.
Некоторые из нас свято верят всему, что пишут в интернете, отказываются от вакцинации и начинают килограммами поглощать шоколад, который якобы излечит их ото всех болезней. Другие же, более скептически настроенные, в очередной раз убеждаются в том, что наука превратилась в пресловутое освоение грантов, и окончательно теряют доверие к академическому знанию.
Что из этого хуже? Такой вопрос ставит перед читателем Том Николс — американский политолог, профессор Военного колледжа ВМС США, профессиональный эрудит и многократный чемпион телевикторины Jeopardy.
Сразу оговоримся, что русское название его последней книги «Смерть экспертизы: как интернет убивает научные знания» не должно вводить читателя в заблуждение. В оригинале она озаглавлена более сдержанно — The Death of Expertise: The Campaign Against Established Knowledge and Why it Matters, а критикой интернета и википедийной эрудиции ее содержание далеко не ограничивается. Общая тема, поднятая профессором Николсом, — это кризис экспертного сообщества, который может быть куда опаснее для широких масс, чем может показаться.
Первым делом мы вместе с автором пробуем разобраться, что вообще включает в себя понятие «эксперт». В этом вопросе Николс однозначен и консервативен, его ответ вряд ли понравится эгалитаристам. Эксперт — это специалист, имеющий профильное высшее образование и опыт работы в своей области.
И здесь мы сталкиваемся с серьезной проблемой. Параллельно с экспертным сообществом произошла инфляция и высшего образования, превратившегося, по мнению Николса, в очередной рынок услуг. К сожалению, хотя профессор пишет исключительно об американской университетской среде, некоторые реалии понятны и по эту сторону Атлантики.
«Новая культура образования в Соединенных Штатах заключается в том, что каждый человек обязательно должен поступить в колледж. Данные культурные изменения важны для гибели экспертного знания, так как по мере того, как учебные программы разрастаются, отвечая запросам потребителей, школы становятся лжеуниверситетами, чьи дипломы свидетельствуют больше о подготовке, чем об обучении — два совершенно разных понятия, которые все больше сливаются в общественном сознании. В худшем случае дипломы не подтверждают ни обучение, ни подготовку, а только посещение. А порой и вовсе свидетельствуют лишь о своевременно вносимой плате за обучение».
Николс уверен: из-за этого студенты стали относиться к преподавателям как к обслуживающему персоналу, а к образованию — как к нескольким годам веселья в кампусе. Правда, не всегда понятно, где автор объективен, а где изливает душу профессора, огорченного нерадивыми учениками. Например, одним из корней зла он несколько неожиданно объявляет то, что студенты теперь могут связаться с учителями через интернет:
«Электронная почта, как и социальные сети, является великим уравнителем, и студентам приятно осознавать, что их переписка с преподавателем подобна типичному общению продавца услуг с потребителем. Это имеет прямое влияние на степень уважения к экспертным знаниям, потому что подобная тенденция стирает любые различия между студентами, задающими вопросы, и преподавателями, которые отвечают на них».
Справедливости ради подчеркнем: Николс ни в коем случае не впадает в неолуддизм и не призывает отключить Сеть и уйти в лес. Появление общедоступного интернета он сравнивает с изобретением печатного станка, великого инструмента науки и прогресса, который многие, увы, использовали не по прямому назначению.
Однако новые виды коммуникации таят в себе множество опасностей. Во-первых, Николс напоминает о том, что все мы невольно стремимся читать информацию, которая подтверждает нашу точку зрения или соответствует нашим политическим взглядам. Для этого интернет дает нам циклопические массивы информации, и аргументы в спорах мы далеко не всегда находим в источниках, заслуживающих доверия.
Во-вторых, в соцсетях все по дефолту равны: специалист зачастую имеет тот же социальный капитал, что и самоучка, прочитавший книги по теме (так ли это плохо, как кажется Николсу, — вопрос дискуссионный). В этой «уравниловке» автор винит не только интернет, но и Голливуд, создавший приятный для обывателя образ гениального дилетанта (как, например, в оскароносном «Умнице Уилле Хантинге» Гаса Ван Сента).
В-третьих, споря в соцсетях, мы становимся более агрессивными и даже жестокими. Анонимность и удаленность делают нас безответственными, и мы все меньше готовы к тому, чтобы слышать доводы оппонента.
Впрочем, все это хотя бы интуитивно понятно мало-мальски активным интернет-пользователям. Куда любопытнее то, как Николс изучает девальвацию традиционных медиа. Нащупывая точку невозврата, подорвавшую доверие к СМИ, профессор обращается к крайне интересному эпизоду, про который может не знать широкий читатель.
Осенью 1979 года иранские революционеры захватили посольство США и взяли в заложники 66 американских граждан. Соотечественники пленных были шокированы — инцидент был уникальным для своего времени. Кризис длился полтора года и время от времени обострялся крайне драматичными событиями вроде печально известной операции «Орлиный коготь». Вполне естественно, что происходящее в Тегеране стало главной темой в американских СМИ, ежедневно следивших за развитием событий. Но тут телевизионщики столкнулись с серьезной проблемой.
«Подобно тому, как комедийный актер Чеви Чейз объявлял каждую неделю в шоу Saturday Night Live о том, что испанский лидер Франсиско Франко все еще мертв, так и журналистам телеканалов не оставалось ничего другого, как только сообщать, что заложники все еще в заложниках».
Выход из этой неприятной для продюсеров ситуации нашли на канале ABC. Вскоре после захвата посольства американским зрителям представили новую передачу Nightline, полностью посвященную событиям в Иране. «Каждый вечер ABC давал на весь экран заставку с надписью „Американские заложники” и указанием количества дней, в течение которых заложники остаются в неволе. На протяжении всего эфирного времени журналист интервьюировал экспертов, журналистов и всех, кто имел какое-то отношение к данному кризису».
Создатели программы убили одним выстрелом двух зайцев. Новый формат не требовал особых расходов на производство, а зрители получали максимум информации о волнующей всех проблеме, принося рейтинги. И такие высокие, что Nightline выходила еще несколько лет после того, как заложники были освобождены, и забивать эфир было вроде бы нечем. Итог этой продюсерской авантюры мы наблюдаем по сей день и давно считаем нормой заданный ABC формат:
«Продюсеры и репортеры породили самозваных экспертов, приглашая их высказаться по любому поводу — искушение, перед которым лишь немногие способны устоять».
Итак, институт экспертов если не полностью дискредитирован, то находится на грани закрытия. Что же происходит, когда доверие к специалистам утрачено, но взамен мы получаем бесконечные массивы информации? Правильно, — каждый теперь сам себе эксперт.
Рассуждая о последствиях этого, Николс приводит следующий одновременно забавный и удручающий факт:
«В 2015 году представители либеральной группы Public Policy Polling, занимающейся опросом общественного мнения, задали вопрос, как республиканцам, так и демократам, поддержали бы они бомбежку страны Аграба. Почти треть респондентов-республиканцев сказали, что они поддержали бы такую инициативу, и лишь 13 процентов были против. Остальные не знали, что ответить. Демократы были менее склонны применять военные действия: только 19 процентов демократов поддержали бомбежку, в то время как 36 процентов проголосовали решительно против.
В действительности государства Аграба не существует. Это выдуманная страна из мультфильма „Аладдин”».
На первый взгляд, это казус из серии шуток про «тупых американцев», однако Николс видит проблему куда глубже, и его тревогу трудно не разделить. Беда не в том, что респонденты оказались слабы в географии. Беда в том, что значительная часть из них имеет четкую позицию по вопросу, которого попросту не может перед ними возникнуть. «Как может функционировать республика, если люди, которые направили своих представителей решать вопросы войны и мира, не видят разницы между Аграбой, Украиной или Сирией?» — риторически спрашивает Николс.
По его мнению, именно смерть экспертного сообщества повлияла на политические катаклизмы, которые мы повсеместно наблюдаем. Пользуясь описанными Николсом особенностями нового информационного пространства, политики ловко манипулируют избирателями, заставляя их прислушиваться к собственной (как им кажется) интуиции и не прислушиваться к мнению тех, кто действительно разбирается в том или ином вопросе. На выходе имеем президента Трампа и успех сторонников выхода Великобритании из ЕС. Решение проблемы Николс предлагает элементарное, но требующее морально-волевых усилий от всех граждан:
«Эксперты всегда должны помнить о том, что они слуги, а не хозяева в демократическом обществе и республиканском правительстве. Но если граждане — хозяева, то они должны обеспечить себе не только должный уровень образования, но и определенную степень гражданской ответственности, чтобы полноценно участвовать в управлении собственной страной. Дилетантам не обойтись без экспертов, и им следует смириться с этой реальностью без всяких обид».
Было бы упрощением сказать, что перед нами очередная книга о плохом Трампе или инструкция по информационной гигиене. «Смерть экспертизы» своего рода интеллектуальная автобиография классического либерала и прагматика, искренне напуганного тем, что в наш просвещенный век эмоции возобладали над разумом. Это книга о конфликте старых элит и обывателей, в которой победу, к прискорбию автора, уверенно одерживают вторые. С этого ракурса «Смерть экспертизы» особенно интересна и актуальна далеко за пределами США.
Отдельно хотелось бы поблагодарить издательство «Бомбора» за неординарные редакторские решения. Уже в аннотации к книге мы встречаем слово «ьэксперт». Людей, умеющих произносить мягкий знак в начале слова, с каждым годом все меньше и меньше. Хорошо, что хоть кто-то не забывает об их существовании.
Источник:https://yandex.ru/turbo?text=https%3A%2F%2Fgorky.media%2Fcontext%2Fnatsiya-diletantov%2F&promo=navbar&utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com
Наука, Технологии, Санкции. План правительства по уничтожению страны.
Децентрализированные системы общения (Telegram, WhatsApp, Viber) Улучши общество - пользуйся мессенджером!
В древние времена информация распространялась из уст в уста, единственно возможным способом (не учитывая письменности, технология которой в то время была не сильно развита, да и читать то далеко не все умели)И у информации было два основных свойства:
1. Скорость распространения
2. Способ распространения
Так вот скорость в те далекие времена была примерно равна скорости каравана с верблюдом, так как например случившееся в 100 км от текущего местоположения можно было узнать только встретив человека из тех далеких мест. Пусть даже случилось извержение вулкана, ты ничего не узнаешь пока тебе лично кто то не расскажет.
А способом распространения было (что далее будет очень важно) децентрализованное общение "из уст в уста"
Со временем технологии развивались и людям хотелось ускорить обмен информацией (видимо это нехило способствовало выживанию хз) и появились такие технологии как световые сигналы, а затем голубиная почта, а затем и теле-радио вещание
Но была у скоростной передачи информации и обратная сторона монеты, источником сигнала стали немногочисленные передающие станции, и казалось бы что в этом плохого? но нет, нет да и появился один очень странный эффект
Централизованная система передачи новостей сделала возможной появление такой технологии как "пропаганда", в народе известной как "промывание мозгов" и "зомбоящик". Да и просто сделала очень вероятной массовое распространение не правдивой информации и ложных новостей.
По словам Нассима Николаса Талеба, ливанского философа, математика и трейдера, автора бестселлера "Черный Лебедь"
Причиной этому служило то что отключился естественный фильтр в виде людей которые сами решали какую новость говорить а которая является чушью. В Древнем Риме люди получали информацию без централизованного фильтра. На древних рынках Средиземноморья люди беседовали; они были сразу и получателями новостей и их разносчиками. Брадобреи предлагали всеобъемлющие услуги: они были вдобавок хирургами, экспертами по разрешению споров и новостными репортерами. Люди сами решали, какие слухи передавать дальше, а какие нет, но всегда сами участвовали в системе передачи новостей.
Причиной этому служило то что отключился естественный фильтр в виде людей которые сами решали какую новость говорить а которая является чушью. В Древнем Риме люди получали информацию без централизованного фильтра. На древних рынках Средиземноморья люди беседовали; они были сразу и получателями новостей и их разносчиками. Брадобреи предлагали всеобъемлющие услуги: они были вдобавок хирургами, экспертами по разрешению споров и новостными репортерами. Люди сами решали, какие слухи передавать дальше, а какие нет, но всегда сами участвовали в системе передачи новостей.
Промежуток, когда люди доверяли односторонним сообщениям ТВ и прессы (которые могли держать под контролем более богатые и власть имущие "члены" нашего общества), продолжался с середины ХХ века до примерно 2016
В 2016 с благодаря изобретению и широкому проникновению в массы технологий общения peer-to-peer стало возможным включение того самого "естественного фильтра" который делает невозможным тотальное распространение ложной информации и пропаганды.
Согласно статистике страны в которых проникновение технологий общения в общество выше показывают значительно более высокий уровень сознательности граждан. Например в Великобритании:
Within the past 2 years, WhatsApp has grown its user base by 20% and now almost reaches 70% of the British population. This incredible rise is especially impressive when looking at the slight decrease of YouTube and the very minimal increase of Facebook users.
https://www.messengerpeople.com/global-messenger-usage-statistics/
https://www.messengerpeople.com/global-messenger-usage-statistics/
Тогда как например в Украине:
как минимум раз в месяц пользуется 94% владельцев смартфонов (около 40% всего населения Украины).
https://ain.ua/2018/04/10/top-5-messendzherov-v-ukraine/
как минимум раз в месяц пользуется 94% владельцев смартфонов (около 40% всего населения Украины).
https://ain.ua/2018/04/10/top-5-messendzherov-v-ukraine/
(источники конечно же не претендуют на безоговорочно достоверные, но тут суть в том что бы представить картину в целом)
Так что вывод очевиден чем быстрее вырастет процент проникновения в массы технологий общения peer-to-peer тем быстрее мы приблизимся к хорошему и светлому будущему о котором мы все хоть и мечтаем и может быть даже не верим но все равно считаем возможным!
Скажи НЕТ телевизору!
Спасай родину - пользуйся мессенджером!
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме (+182 постов - )
Отличный комментарий!