Честь девятая, восьмая тут: http://joyreactor.cc/post/3269255
Дальнейшие пару недель проходили в следующем режиме: Старик с утра и до полудня выгонял меня с каким либо поручением, на охоту, помочь кому-то из знакомых, отнести что-то куда-то, иногда даже просто говорил, мол займи себя чем-нибудь до обеда, только сходи погуляй. Сначала я не понимал, для чего он это делает, но постепенно допёрло. Каждый раз, возвращаясь обратно к Златовласке, я мазал её рану мазью, что принесла Фиалка, и каждый раз на ней не было следов от неё. Похоже она стеснялась попросить меня помочь ей помыться, поэтому с этим ей помогал Старик, а меня он выгонял, дабы не смущать девушку. Да и в дамскую комнату она при мне ни разу не ходила, так что, наверняка, все свои дела делала, пока я гулял до полудня по поручениям. Мои догадки подтвердились, когда Златовласка окрепла настолько, что способна была уже самостоятельно передвигаться по дому, после этого Старик перестал гнать меня по утрам из дому.Почти каждую вторую половину дня мы проводили вместе за разговорами ни о чём. Играли в шашки, шахматы, карты, гуляли по дому и двору, разминая её тело. Я за это время настолько привык к тому, что она держится за мою руку, к теплу её тела, когда она прижималась ко мне, что мне даже было неуютно ходить куда-то без этого ощущения приятной тяжести на руке. С каждым днём я всё больше и больше привязывался к этой гостье из будущего. Да и она, похоже, чувствовала ко мне определенную симпатию, конечно если все её знаки внимания не были вызваны чувством благодарности. Однажды, она устала настолько, что уснула, лежа на моем плече. Я лежал, боясь пошевелиться, и в итоге тоже задремал, а во сне сгреб её в охапку и прижал к себе, таким образом заработав ещё одно смущающее воспоминание. Правда после этого случая я перебрался с софы к ней на кровать и последующие дни уже спал рядом с ней. А ещё иногда ночью мы забирались на крышу, и смотрели на звездное небо, оно очень интересовало девушку, ведь до этого она наблюдала на небе совершенно другую картину.
В скором времени Златовласка уже почти полностью оправилась, а рана на животе затянулась, оставив после себя ровный светлый шрам. К этому времени мы уже прогуливались по городу, и даже от этих прогулок она перестала уставать. Моя поддержка ей больше уже не была нужна, но она всё так же продолжала держаться за мою руку, меня это безмерно радовало, но всё же было интересно, делает она это в силу привычки или же осознанно? Спросить я боялся, а вдруг перестанет? Как бы то ни было, Златовласка уже была готова к длительному пути, так что мы начали планировать нашу поездку к АЭС. Был выбран день, надо было успеть сделать это до того, как начнет выпадать снег, и рельсы окажутся под сугробами. День мы выбрали так, чтобы в случае недостаточной дальнобойности телепорта успеть вернуться обратно и подготовив план по проникновению на лунную базу, вновь отправиться к АЭС.
За несколько дней до назначенного срока Старик отправил нас вместе в лес по грибы, сказав: «Тошно уже смотреть на то, как вы, голубки, топчетесь на месте и не решаетесь на серьезные шаги, так что ступайте ка в лес, может его романтика вас подтолкнет на решительные действия, а заодно и припасы мне на зиму пополните», или что-то около того. Слова старого деда повеселили и меня, и Златовласку, и мы, взяв большие плетеные корзины и немного еды, направились в лес. Там я ей показывал какие грибы можно собирать, а какие лучше не трогать, она внимательно меня слушала, а её лицо приняло очень забавно-сосредоточенное выражение, что я не выдержал и рассмеялся. Она обиженно посмотрела на меня и начала кидаться сухими листьями, это только больше меня развеселило. Но я всё таки успокоился и продолжил читать ей краткий курс микологии. Научившись определять несколько видов съедобных грибов, она перестала спрашивать у меня, указывая на каждый увиденный гриб, с вопросом съедобно или нет, и начала рассказывать о том, какие места ей хотелось бы показать мне в первую очередь в своём мире. Чем ближе был назначенный день, тем больше она говорила о своём мире, похоже она очень по нему соскучилась, или же ей сильно надоел наш грязный дикий мир, или всё сразу. Не мог её в этом винить, мне тоже не терпелось поскорее дожить до этого дня, пугала только неизвестность нового мира, вся моя надежда была на Златовласку.
Почувствовав голод, мы сели и уничтожили принесенные съестные припасы, после продолжили собирать грибы. К сожалению их было не так уж и много, а потому, когда начало темнеть и я потащил Златовласку обратно, она воспротивилась со словами:
- Но корзинки ещё не полные.
- Не волнуйся, завтра ещё сходим, я вот не хочу тут впотьмах плутать, или ты одна найдешь дорогу домой? Тогда я тебя без проблем оставлю, - шуточная угроза возымела эффект и девушка тут же оказалась рядом со мной, обвив мою руку своими и прижавшись ко мне.
В баре нас ожидал неприятнейший сюрприз, Старик без чувств лежал на полу. Я тут же бросился к нем, проверять пульс и дыхание, нащупал вену, есть пуль, дышит еле-еле. Златовласка стояла рядом со взглядом, полным ужаса.
- Он жив, - попытался я хоть чуть-чуть её успокоить, но тревога так и не покинуло её лицо окончательно, я поднял Старика на руки и отнес в комнату его дочери, положил там на кровать, - Златовласка, будь рядом с ним, я побежал к за Фиалкой.
В дверях бара я столкнулся с Доцентом.
- Стой, Пионер, куда спешишь так, почему в баре никого? Где Старик?
- Без сознания, на втором этаже, бар сегодня закрыт, посторожи тут, передай остальным, я к Фиалке, - Доцент молча кивнул и пропустил меня.
До дома Фиалки я добежал быстро, но вот обратно…она конечно старалась, пыхтела, семенила ножками как могла, но всё же казалось, что движется с черепашьей скоростью. Я всё порывался усадить её на спину и рвануть до бара, но она наотрез отказывалась. Наконец мы добрались до бара. Доцент пошел с нами на второй этаж, Златовласка сидела в комнате и что-то сквозь слезы шептала Старику, а тот лежал и с грустной улыбкой слушал её. Похоже он всё таки очнулся.
- Так, девочка, оставь ка меня с ним наедине, - не терпящим возражений голосом произнесла, Златовласка кивнула и выбежала, Фиалка закрыла за ней дверь.
- Что теперь будет? – дрожащим голосом она спросила, прижимаясь ко мне. Я обнял её, гладил по голове, стараясь утешить хоть как-то.
- Не знаю, Златовласка, не знаю, остается просто надеяться на лучшее.
Казалось прошла целая вечность, прежде чем дверь открылась и Фиалка вышла к нам, освещения в коридоре было недостаточно, чтобы разглядеть выражение её лица.
- Он…он умирает…я ничем не смогу помочь… - говорила она это подавленным, отрешенным голосом, ни к кому не обращаясь, словно не хотела, чтобы её кто-то услышал, словно не желая сама слышать то, что говорит, - попрощайтесь с ним, это единственное, что сейчас можно сделать, - после этих слов она резко развернулась и пошла вниз.
- Пионер, пусти меня вперед, я быстро, скажу ему пару слов, а потом пойду, расскажу всем остальным, - я кивнул, давая своё согласие Доценту. Он и вправду вышел оттуда очень быстро, даже минуты наверно не прошло, и не сказав ни слова, тоже пошел на первый этаж.
Я открыл дверь и пропустил Златовласку вперед, она тут же со слезами бросилась к Старику и рыдала у него на груди, стоя на коленях возле кровати. Он гладил её по золотым локонам и, успокаивающим голосом говоря:
- Милая, ну не убивайся ты так, мне будет очень грустно умирать, если это доставляет столько боли такой прекрасной девушке. Но выбора у меня нет, так что будь сильной, не расстраивай пожилого человека, - Старик улыбнулся вымученной улыбкой. Златовласка постаралась успокоиться и обратилась ко мне.
- Пионер, надо брать его и везти к телепорту, скорее, в моем мире ему точно сумеют помочь, лишь бы довезти его туда живым… - Старик перебил её, взяв ладонь девушки в свою.
- Златовласочка, не нужно. Я родился в этом мире, в нём и умру. Ну сколько времени ваши врачи смогут мне выиграть? Неделю? Месяц? Два? - если верить рассказам Златовласки, выиграть они могли куда больше, возможно столько, сколько старик уже прожил, но мы оба промолчали, понимая, что тут вопрос не в длительности срока, а Старик продолжал, - стоит ли эта гонка со смертью того, чтобы мучить и тащить умирающего человека незнамо куда? И потом, я уже пережил всех своих родных, друзей, жену, дочь. Мне хочется, наконец, увидеться со всеми ними на том свете, так что не печалься так обо мне, я скоро буду рядом со своими близкими и присматривать за тобой и этим оболтусом с небес. Я прожил долгую и насыщенную жизнь, хватит с меня, пора на покой.
- Старик, я даже не знаю, что сказать… Спасибо за всё, что ты сделал для меня, для нас. Мой долг тебе так и останется неоплаченным, но память о тебе будет жить, пока жив я, - наконец, найдя силы что-то сказать, я подошел поближе.
- А ты, Пионер, всё не поймешь, ради чего я вам помогал. Эта вам спасибо, детишки, что пусть и ненадолго, но снова дали мне почувствовать себя отцом. Надеюсь, не пустословишь про память обо мне, что будет жить, мысль о том, что в годовщину моей смерти хоть один человек да сядет и выпьет со словами «эх, Макаров, хороший ты был мужик», очень греет моё старое сердце.
- Так твоя фамилия Макаров?
- Да, Макаров Андрей Дмитриевич я. – Старик сморщил лоб, словно вспоминая что-то важное, - Пионер, береги эту девушку, такие на дороге не валяются, сам знаешь, пришлось до луны ради неё добраться. А ты, милая моя Златовласочка, следи за этим оболтусом, чтобы глупостей не натворил, он это умеет. В общем, детишки, послушайте старика, вы - самое дорогое что есть друг у друга, а потому вам нужно друг друга беречь. Пионер, притащи сюда граммофон, хочу напоследок свою любимую песню послушать.
Я спустился вниз, достал пластинку с песнями Высоцкого, старик часто слушал эту песню, так что я прекрасно знал, о чем он говорит. Взял граммофон на руки и понес наверх, поставил его в комнате, нужная песня была последней, поставил иглу на нужное место и запустил. Заиграли первые ноты и Высоцкий запел: «Средь оплывших свечей и вечерних молитв, средь военных трофеев и мирных костров…». Мы все молча слушали песню, и я с ужасом чувствовал как она с каждым словом, с каждым слогом все ближе к концу. «Если, путь прорубая отцовским мечом, ты солёные слёзы на ус намотал, если в жарком бою испытал, что почем, - значит нужные книги ты в детстве читал!», последние слова песни были допеты, и в комнате осталось лишь два звука, шумящей пластинки и всхлипы плачущей над, уже похоже мертвым, Стариком, Златовласки, надеюсь хоть песню он дослушать успел. Я выключил граммофон, подошел к девушке:
- Пошли, - я обнял её за плечи и вывел из комнаты.
На первом этаже уже сидело куча народу, странно даже, когда я спускался за граммофоном, тут Фиалка выпивала в одиночестве.
- Ну что? – нарушил гробовое молчание Доцент.
- Я не доктор, не скажу наверняка, но похоже Старика больше нет с нами.
- Я проверю, - Фиалка пошла наверх и скоро вернулась, - да, он ушел.
- Тогда идем готовить погребальный костёр, сжигать будем на площади, - Доцент повел всех за собой.
Я тоже выбрался наружу, холодный воздух немного прояснил мои мысли, а вот Златовласка как на автомате ходила за мной, просто вцепившись в мою руку. На улице стояло ещё больше народу, чем в баре, Доцент сказал им всем печальную новость и почти все направились в лес, собирать древесину для костра. Я тоже пошел за ними, думал было помочь мужикам тащить бревна, но увидев Златовласку, держащуюся за меня, они просто жестами показывали что помощи не требуется, иди мол. Я собрал немного хвороста, сколько мог унести в одной руке, и пошел на площадь. Костер получился просто огромным.
А со стороны бара уже несли тело Старика на импровизированных носилках из белой ткани. Его положили на специально подготовленную платформу на костре, после чего зажгли несколько факелов и раздали их некоторым людям, в том числе и мне. Златовласка к этому моменту более-менее пришла в себя, так что отпустила меня к костру одного.
- Старика больше нет, но в нашей памяти и в наших сердцах, он будет жить как частичка каждого из нас. Кому то он заменил брата, кому-то отца, кому-то деда, но для всех без исключения он был верным и хорошим другом. Да вознесется душа твоя к небу, вместе с дымом этого пламени, да растворится тело твое в земле вместе с золой, что останется после него. Прощай, Старик, – с этими словами Доцент поднес факел к костру, и пламя перекинулось на сухой хворост, и начало жадно его пожирать. Я и все остальные люди с факелами повторили за ним. После выкинули факелы в костер, и я вернулся к Златовласке, которая тут же обняла меня и прижалась.
- Слушай, а почему вы сжигаете мертвых? – голос её больше не дрожал, похоже она выплакала на сегодня всё что могла.
- Причина кроется всё в той же дикости нашего мира, чтобы трупы потом не выкапывали и не жрали. В этом городе вряд ли кто-то пойдет на такое, а вот в более диких местах такое случалось нередко, в итоге традиция сжигать тела распространилась везде.
Казалось, что на площади собрались все горожане, и я бы совершенно не удивился, если бы это было так. Все смотрели на горящий костер, кто-то переговаривался шепотом. Через некоторое время некоторые люди начали расходиться, костер постепенно догорал, пламя ослабло, люди начали выстраиваться в очередь к нему, доставая из карманов стаканы, кто-то и бутылки со спиртными напитками. С теми, у кого не было чего налить, делились, у меня не было стакана, а потому я просто достал и открыл фляжку.
- Златовласка, подожди меня здесь, - она кивнула и я занял место в очереди, и когда оказался в её начале, то сделал то же, что и остальные, насыпал щепотку золы в жидкость и выпил, после чего вернулся к Златовласке, взял её за руку и повел обратно в бар.
- Эй, Пионер, - окликнул меня Доцент, догоняя, -слушай, я завтра с утра зайду к вам, до того момента никуда не уходи, ладно? – я молча кивнул и продолжил свой путь.
В баре никого не было. Но похоже кто-то вернул граммофон на законное место. Я перевернул пластинку и запустил её. «В сон мне желтые огни и хриплю во сне я, повремени, повремени, утро мудренее…», запел всё тот же Высоцкий. Я достал из-за барной стойки свое любимое фруктовое пиво и почти залпом его выпил.
- Пионер, пошли спать, - Златовласка тянула меня за руку, - я не хочу чтобы ты напивался.
- Не волнуйся, я никогда не напиваюсь до неадекватного состояния, - ответил я, но всё же поддался и пошел за ней. Спать на кровати, на которой умер Старик, нам не хотелось, а потому мы устроились на софе. Точнее я на ней устроился, а Златовласка разлеглась на мне, но мы оба были эмоционально вымотаны, так что не смотря на некоторые неудобства оба очень быстро уснули.
