Таскиги - Часть 2: Евгеника, Расизм и Сегрегация в США [История Медицины]
Америка. Великая страна с не менее великой историей и культурой. Начиная с 20-го века Америка была передовым местом научного прогресса. Томас Эддисон, Никола Тесла, Альберт Энштейн - ученые с мировым именем стремились работать в этой страну и приобщиться к её богатой культуре. Америка - это центр мировой культуры: кинематографа, науки, искусства, музыки. До сих пор в мире не существует индустрии способной хоть как-то соперничать с “Голливудом”. Но также, Америка - это некогда передовой рубеж евгеники, нетерпимости, расовой сегрегации, социального неравенства и рабства.
Буквально пару дней назад я делал пост (ролик) об исследованиях сифилиса в Таскиги - о самых неэтичных и довольно бесчеловечных исследованиях. Людей вводили в заблуждение, не говорили, что они больны смертельным заболеванием, списывали все на плохую кровь и годами наблюдали за тем, как они будут страдать от симптомов этой страшной болезни до самой смерти. Так продолжалось сорок лет, и даже открытие пенициллина не повлияло на ход исследований. Больных всё так же продолжали кормить сказками о плохой крови и наблюдать за тем, как они умирают.
Если вы читали предыдущий пост (или смотрели ролик), вы наверное задаете себе вопрос, как такое вообще стало возможным? По мне, это узнать даже интереснее, чем узнать о самом эксперименте, но все же! Это же Америка - страна, которая диктует всему миру демократические ценности, страна, где рядом могут уживаться десятки храмов совершенно разных религий, страна, в которой толерантность - главное качество гражданина.
И да, это ощутимое достижение Америки наших дней, но так было далеко не всегда. Чтобы понять, как вообще такое произошло, нам следует поглубже погрузиться в историю и культуру Америки рубежа 19-20 веков и взглянуть на организацию, которая курировала эти исследования - американскую службу общественного здравоохранения.
История общественного здравоохранения в США началась ещё в 1870-ых годах и находилась она в юрисдикции морской пехоты. Из-за своих геополитических особенностей военно-морской флот США был единственной регулярной армией. Так как большая регулярная сухопутная армия на отдельном континенте просто-напросто не нужна, а авиации ещё не было. Но было море и были границы, которые нужно было защищать, т.к США со всех сторон окружены океанами.
Из-за активной деятельности США на Кубе, Филиппинах и Панаме, где свирепствовали разные болезни, такие как холера, малярия и желтая лихорадка, американцам приходилось порой проводить военные кампании ещё и в целях здравоохранения. Кстати, эта их особенность до сих пор им аукается, они все еще получают иски за свои иногда действительно спасательные, а иногда и “спасательные” в кавычках операции.
Также очень большое внимание уделялось в этой сфере вопросу мигрантов, из-за океана в США прибывало колоссальное их количество: кто-то бежал от войны, кто-то от нищеты в надежде выбиться в люди и начать новую жизнь, а кто-то просто бежал от гонений. В США ехали со всего мира, и неудивительно, что крупные портовые города становились самыми настоящими рассадниками эпидемий: оспа, холера, сифилис, тиф и многие другие болезни просто цвели всем своим разнообразием.
Получается, что всё общественное здравоохранение было полностью в руках военных, и страна как никогда нуждалась в таком общественном институте, как служба общественного здравоохранения, которую военные же и возглавили. Она помогала продавливать законопроекты по ограничению въезда мигрантов, что тогда очень и очень поддерживалось в обществе.
Бурный наплыв мигрантов, недовольство населения, угроза эпидемии и прямо таки имперско-патриотические взгляды в обществе - идеальные условия для расцвета разнообразных евгенических взглядов. В 1916 году Мэдисон Грант (евгенист-любитель) в своей книге «Конец великой расы» разделил человеческий вид на европеоидов, монголоидов и негроидов, а затем выдал довольно популярную в те времена идею, что все эти нечистые расы нужно отделить от чистой,“белой”, во избежание смешения крови. А под “белой” он имел в виду народы, что изначально составляли “костяк” американского общества (которые первыми заселили материк).
В первую очередь это были англичане, шотландцы, голандцы и чуть позже немцы и ирландцы. Все эти народы считались “превосходящей расой”, в то время как русские, к примеру, или итальянцы были “низшей расой” (не говоря уже о чернокожих или китайцах).
Грант всячески пропагандировал идею, что все “неправильные” расы не должны смешиваться с “правильными”, дабы не допустить вымирание нации. С этими же инициативами выступали и сторонники ограничения иммиграции, да и в общем эти идеи были крайне популярны в науке, культуре, политике и здравоохранении.
Книга Гранта отражала своеобразный дух того времени, это было произведение, полностью списанное с реальных представлений американского общества, которое отражало недовольство, адресуемое мигрантам и чужакам в целом. В Калифорнии уже с 1882 года запретили въезд в страну китайцам, вводились специальные законы, регламентирующие въезд определенного процента той или иной национальности, а преимущество всегда отдавалось северо-европейским народам.
Число иммигрантов, которые могли въезжать в США, ежегодно сокращалось в несколько раз, до 150 тысяч в год, из которых более 80% были выходцами из Северной Европы. Таким образом, Департамент общественного здравоохранения играет ключевую роль в иммиграционной политике и является важной частью американского общества. Тогда же становится обязательным медицинское обследование мигрантов, ещё не сошедших с парохода, а если на судне есть признак опасной болезни хотя бы у одного пассажира, судно могло не одну неделю простоять в карантине без возможности кого-либо пустить на сушу. В 1917 году появилось иммиграционное законодательство, требующее прохождения теста на грамотность, а также другие иммиграционные ограничения.
Отдел общественного здравоохранения отвечал не только за практическую поддержку, но ещё и за идеологическую. Чарльз Дэвенпорт, врач и офицер отдела общественного здравоохранения, работал в Санитарном корпусе во время Первой мировой войны и проводил исследования, целью которых было выяснить, действительно ли разные народы по разному восприимчивы к болезням. Девенпорта называли отцом основателем евгеники.
Отдел общественного здравоохранения играл еще и важную роль в защите Соединенных Штатов от “нежелательных” элементов, разбавляющих кровь нации. На всё это влияло, конечно же, куча факторов, но наиболее весомым был тот факт, что в Америке вот-вот отменили рабство, а чернокожих за людей воспринимать пока ещё не начали.
Начало 20 ого века в Америке - это пик разделения общества на белых и цветных, нетерпимость и расовая сегрегация в те времена достигла пика: разделялись общественные пространства, создавались специальные туалеты для цветных и раздельное обучение. Даже озера для купания разделялись на пространство для белых и черных.
В 1919 году в Чикаго был убит чернокожий подросток. Он заплыл в озере на сторону для белых людей. Дикий проступок для чернокожего по тем временам.
В 1905 году в калифорнии законодательно запретили смешанные браки белых с азиатами. А в 1924-ом ввели закон запрещающий японцам, проживающим в США, получать гражданство.
“Даже во времена второй мировой в США изолировали около 120 тысяч этнических японцев и заставили их до конца войны жить в специальных лагерях.”
Все эти законы подкреплялись “научными” достижениями, исследованиями о низкосортности любой крови, кроме нордической. Куча научных конференций, исследований в области евгеники, и просто невероятная поддержка общества.
По всей стране в университетах начинают изучать новую прогрессивную науку евгенику, а большинство исследований, которые не вписывались в евгеническую картину мира, просто отвергались учеными (не всеми, естесна, а евгениками, коих их было много). Во главу исследовательской деятельности возводится вера в то, что корень того или иного заболевания находится в расе. Проводятся исследования, ставятся эксперименты, делается всё, чтобы доказать точку зрения и подкрепить её наукой.
В двадцатых годах публикуются исследования, утверждающие, что сифилисом, гонореей и туберкулезом чаще заражается чернокожее население. Мол всё это из-за их “грязной и неблагородной” крови и отвратительного образа жизни, жуткой антисанитарии и невозможности контролировать свою половую жизнь. И это более цивилизованным языком, в народе их просто сравнивали с животными или обезьянами, которые не до конца эволюционировали, аргументируя всё это эволюционной теорией Дарвина.
Болезни вроде сифилиса и гонореи было принято считать исключительно недугом чернокожих. И на многие вопросы врачи отвечали, что у тех просто “плохая кровь”. И это было тогда в порядке вещей, т. е. врачи порой даже не искали разумных объяснений частого заболевания чернокожих тем или иным заболеванием. Если человек был инфицирован болезнью передающейся половым путем, то это рассматривали как данность, которая видимо была следствием недоедания, трехсотлетнего рабства или неконтролируемой половой жизни, т.е некой культурной особенностью. Это считалось естественным для чернокожего следствием природы, и лечить такие недуги не всегда считали нужным, потому что они не исправятся, не станут культурными, приличными и не избавятся в конце концов от своего цвета кожи. А зачем, собственно говоря, лечить обезьяну, если она потом пойдет и опять заразится? Вот такие у людей были тогда “взгляды”.
И департамент общественного здравоохранения принимал эту логику, и проводил разного рода эксперименты по наблюдению и изучению стадий болезни, считая сифилис заболеванием исключительно черного населения. Люди, возглавлявшие исследования, такие как: Хью камминг, Талиефарро Кларк и Раймонд Вондерлер, были выпускниками Медицинской школы Вирджинии, а она в то время была центром исследовательской деятельности в области евгеники.
И это лишь одна жуткая сторона популярной евгеники, не лишним было бы упомянуть, что в стремлении “вылечить американский генофонд” преуспели еще и в сфере стерилизации “нежелательных” элементов. Государство вводило один за другим законы предписывающие стерилизацию целых слоёв населения ради обеспечения достойного будущего потомкам. Мол без грязных, больных и распутных генов предрасположенных к целому ряду заболеваний, нация таки зацветет новыми красками. И у такой нации, уж точно появится шанс на мировое доминирование.
Так, в 1895 году в Коннектикуте принимают закон, предписывающий запрет на вступление в брак с «эпилептиками, имбецилами и слабоумными». К 17-ому году такие законы были уже в 20 штатах. Также к этому году принудительную стерилизацию одобрили уже в 16 штатах. В некоторых штатах под действие закона подпадали эпилептики, слепые, глухонемые, люди с разными физическими уродствами, преступники-рецидивисты и насильники. Пик стерилизации пришелся на времена великой депрессии. Очень ярким прецедентом оказался случай с 18 летней Кэрри Бак, которую суд объявил “слабоумной, рожающей незаконнорожденных детей” и постановил её стерилизовать. Позже выяснилось, что её изнасиловал один из родственников, но на дело это никак не повлияло и никак не помогло ей избежать стерилизации. К слову тогда, понятие “слабоумный” от штата к штату очень разнилось, и порой, под эту категорию подпадали люди, которые не совсем хорошо справлялись с тестами на интеллект.
Варьировалось и понятие “белой расы”, в некоторых случаях это доходило до абсурда, в разные времена “белыми” отказывались считать даже русских и итальянцев. В годы великой депрессии темпы стерилизации ускорились, и к 1939 году стерилизовано по всей америке было уже 30 тысяч человек. Также были заявления от чернокожих о стерилизации без их согласия, в тайне, пока те находились в больнице.
Все эти факторы - образование исследователей с уклоном в евгенику, расовое представление о болезнях, потребность в жесткой эффективной военной системе здравоохранения, проблема расовой нетерпимости к мигрантам и чернокожему населению, - позволили без проблем создать группу и найти финансирование на долгие нетерапевтические исследования сифилиса, как болезни исключительно черной расы. Топлива в печь добавил ещё и тот факт, что объектом исследования были неграмотные бедные крестьяне. Согласно переписи населения 1932 года 82% графства Макон было чернокожим. И вплоть до 70-ых годов половина населения находилась за чертой бедности, в то время как без воды находилась треть.
У бедного населения просто-напросто не было денег на посещение врача, и многие из них в первый раз вообще получали хоть какую-то медицинскую помощь. Врачи обманывали чернокожих крестьян, пичкая больных плацебо и списывая жалобы на “плохую кровь”, массово брали у испытуемых кровь для исследований, наблюдали за естественным ходом течения болезни и даже извлекали спинномозговую пункцию, без какой-либо анестезии.
Когда пошли первые жертвы, важным процессом исследования было вскрытие, и врачи с нетерпением каждый раз ожидали очередного трупа, как возможности получше исследовать тело пораженное болезнью. Юджин Диббл с гордостью заявлял, что он подтвердил смерть от сифилиса и засчитал этот факт, как “личное достижение его, как ученого”, и изъявил большое желание в будущем провести вскрытие повторно.
Сифилис это опасная и смертельная болезнь, человек может болеть ей десятилетиями, проходя самые разные стадии от первичного формы до позднего нейросифилиса.
К испытуемым не относились, как принято было относиться в те времена к белым людям или как к людям вообще. Это были своего рода подопытные кролики, “нежелательные” элементы.
И если проанализировать все эти факты и принять во внимание культурные особенности американцев тех времен, эти исследования не покажутся такими уж невероятными. И ничего удивительного в их происхождении нет, даже тот факт, что они длились целых сорок лет не вызывает теперь удивления. Они полностью вписываются в культурный контекст того времени.
И пожалуйста, не воспринимайте этот ролик в духе “американцы всегда были бесчеловечными и бездуховными”, “они сами фашисты”, “фантастическое лицемерие“ и т.д. Нет, просто времена были такие, во всем мире общество было жестоким и непредсказуемым, у каждого были свои тараканы, у Америки вот такие, у Германии посерьезнее и т.д.
Ну и учитывайте тот факт, что Америка это многонациональная и мультикультурная страна. Она большая и разнообразная, не везде было хорошо и не везде одинаково плохо, просто помните это перед тем, как делать какие-то выводы. Не стоит мыслить категориями “этот народ плох, а этот хорош”, “вот они, а вот мы”. Не предавайтесь этим глупым патриотическим соревнованиям, не для этого я писал пост.
Я лишь хотел рассказать об одном из значимых прецедентов в истории американской медицины, после чего она перестала быть такой как прежде.
п.с: ссылки на источники можно найти в описании к ролику (дабы не писать сюда, огромную кучу ссылок).
Если вы очень ленивый человек или же человек, который больше любит смотреть видео, то мотайте вниз, там есть видеоролик :)
Обожаю двадцатый век!
Для кого-то это век электричества, для кого-то мирного и не совсем атома, а для кого-то это век страшных экспериментов над людьми. Так вот для меня двадцатый век связан скорее с последним. Ужаснейшие эксперименты доктора Менгеля, японские эксперименты над китайцами во времена второй мировой и печально известный отряд 731.
Эксперименты над людьми почему-то принято считать достижением злостных диктатур, нацистских фанатиков и стран, где мягко говоря, не совсем все хорошо было с правами человека.
А если я вам скажу, что исследования, о которых сегодня пойдет речь, не являются достижением кровавых нацистов, целью которых было уничтожение людей? И что, если эти исследования возглавляли те, кто вполне разделяет нормальные гуманистические ценности?
Перенесемся, пожалуй, в маленький неприметный городок под названием Таскиги, что в графстве Макон, в Алабаме. Сейчас в нем проживает всего десять тысяч человек, и люди оттуда понемножку съезжают. Именно здесь в 1932 году, пока в Европе полным ходом судили врачей за их кровавые эксперименты над людьми, американская служба общественного здравоохранения начала долгий 40-летний эксперимент по исследованию сифилиса у чернокожего сельского населения.
Целью эксперимента было наблюдение развития болезни и всех её симптомов, протекающих естественным путем.
Изначально исследователи планировали набрать группу испытуемых из черного населения и провести наблюдения за развитием болезни в течении 6-9 месяцев, после чего вылечить испытуемых. Была сформирована врачебная группа, во главе которой стоял Кларк Талиаферро. А первоначальная цель помочь бедному чернокожему населению со временем изменилась.
До конца не ясно, то ли это великая депрессия заставила радикально изменить ход исследований, то ли они с самого начала хотели сделать все так, как планировали, - по прошествии стольких лет сказать трудно. Но одно известно точно: после начала великой депрессии финансирование сократили, а сам проект чуть не свернули, но потом все же решили продолжить. Поменялось руководство, и уже под предводительством Доктора Раймонда Вондерлера ученые Юджин Диббл и Оливер Венгер разработали долгоидущие планы исследований.
Они отобрали чуть более шестисот испытуемых. При этом только около четырехсот из них были заражены сифилисом, а около двухсот человек взяли, как контрольную группу здоровых людей.
Больным говорили, что их будут лечить от “плохой крови”.
Плохая кровь - это собирательное название очень многих болезней, которыми чаще в то время болели чернокожие (из-за бедности и невозможности позволить себе медицинскую помощь и жильё, которое отвечало бы нормальным санитарным условиям). На плохую кровь списывали всё: сифилис, гонорею, да и просто упадок сил.
В начале 20 века ученые евгенисты на полном серьезе пытались доказывать, что анемия - это болезнь, свойственная исключительно черным. Странно, что никому и в голову тогда не пришло проверить корреляцию неполноценного питания с проявлениями этого недуга.
На самом деле, кое-кто все же думал об этом, но в те времена научный мейнстрим был таков, что неудобные наблюдения старались не учитывать, отдавая предпочтение каким-нибудь приятным стереотипным заблуждениям. Так что плохая кровь - это вполне определенный диагноз, который мог означать всё что угодно.
Испытуемых зазывали на исследования неплохими условиями: им оказывали бесплатную медицинскую помощь от легких болезней (непозволительная роскошь по тем временам для бедного чернокожего испольщика), бесплатно кормили во время всех необходимых для исследования процедур, оплачивали проезд и даже в случае чего обещали похоронить чернокожего в гробу на кладбище за счет государства.
Напомню, в то время бедному чернокожему крестьянину на гроб нужно было ещё заработать, так что условия были вполне неплохими. Сыграл ещё тот факт, что чернокожие американцы в силу недавней отмены рабства были крайне невежественными: они не умели читать газет и порой даже не знали, как выглядят врачи, чтобы понять что их обманывают. И если для зараженных испытуемых это было сродни смертному приговору, то для здоровых эти исследования были как санаторий
(не говоря конечно о спинномозговой пункции, которую брали почти у всех).
Дело в том, что эту довольно болезненную процедуру делали им без наркоза и с большим риском оставить испытуемого инвалидом, т.к тогда эта процедура была ещё очень рискованным предприятием. Но и здесь у докторов был свой козырь, чернокожая медсестра Юнис Риверс, которую наняли специально для того, чтобы наладить контакт с испытуемыми (по вполне понятным причинам - это недоверие к белым людям чернокожих крестьян). Она единственная, кто оттрубил в этих исследованиях все 40 лет, в зазывных брошюрах даже писали “присоединяйтесь к приюту мисс Риверс”. В итоге она стала неотъемлемой частью этого исследования, в первую очередь из-за её ценнейшего опыта и доверительных отношений, которые она выстроила с испытуемыми за годы исследований.
Вам, наверное, покажется, что она просто дьявол во плоти. Она знала, что их обманывают, знала, что пичкают плацебо и врут насчет плохой крови, но все равно втиралась в доверие и создавала впечатление человека, на которого можно надеяться, который скажет, если вдруг что-то пойдет не по плану. Но она не сказала. Все сорок лет она молчала.
На самом же деле она была обычной чернокожей медсестрой, которой посчастливилось работать у именитых докторов. Да и в те времена медсестры (тем более чернокожие медсестры) были своеобразными заложниками врачей. Она действительно думала, что так для пациентов будет лучше, “уж лучше хоть что-то, чем ничего”, ведь в те времена, как я уже сказал, чернокожие и гроб себе не могли купить.
Справедливости ради замечу, что какую-никакую медицинскую помощь подопытные все же получали. Но в большинстве случаев это были крайне устаревшие методы. Их лечили препаратами на основе мышьяка и ртути, что по вполне понятным причинам, вызывало лишь отравление, т. к дозы, которые могли повлиять на бледную трепонему очень близко граничили со смертельным отравлением, приводили к выпадению волос и другим неприятным последствиям.
И действительно, ведь к моменту начала исследований не было рабочего метода лечения сифилиса и эти исследования можно считать неэтичными лишь из-за обмана и молчаливого наблюдения за “естественным” ходом болезни!
Вы наверное подумаете. - “А что, собственно, тут плохого? Лекарства от сифилиса тогда ещё не существовало; какую-никакую помощь они получали; все равно у этих людей шансов на медицинскую помощь было немного, потому лучше уж так!”
Но поворотным моментом в этом исследовании стало открытие пенициллина. Именно с этой точки исследования стали полностью бесчеловечными. С середины сороковых годов лечение сифилиса пенициллином стало обычной практикой в медицине. Но не для испытуемых в Таскиги.
40 лет людей обманом не допускали до реального лечения, попутно изучая естественное протекание болезни, в то время как во всем остальном мире сифилис лечили и лечили довольно успешно. Люди болели десятилетиями, проходили все стадии развития болезни от начальной до позднего нейросифилиса, когда у больных наблюдается спутанность сознания и провалы в памяти вплоть до самой смерти.
В итоге на момент окончания исследований в живых осталось лишь 74 человека, 28 умерли от сифилиса, еще 100 от всевозможных осложнений. Было заражено 40 их жён, и 19 детей родились с врождённым сифилисом.
Вообще, цифры по выжившим и погибшим немного разнятся. Возможно это из-за того, что к 1963 году большинство испытуемых получали медицинскую помощь в других медучреждениях. Осложняет оценку еще и тот факт, что исследования длились 40 лет - за такой срок люди могут умереть и по другим причинам.
Начиная с 1965 года на исследования в Таскиги начали обращать внимание другие, более гуманно настроенные, сотрудники общественного здравоохранения. Сначала на неэтичность исследований обратил внимание молодой врач Ирвин Шац. Он написал письмо непосредственно авторам исследований, но был проигнорирован. Затем в 1966 году уже другой врач - Питер Бакстун - направил письмо директору национального венерического отделения, выразив свою озабоченность по поводу этичности проведения таких экспериментов.
Но центр по контролю заболеваний (ЦКЗ), который к тому времени курировал исследования, не принял возражений Бакстуна и постановил, что прекращать исследования до их “полного завершения” не имеет смысла и “все, мол, у нас с этической стороной вопроса хорошо, отвалите от нас, это нужно для науки”.
Под “полным завершением эксперимента” предполагалась смерть всех его участников и последующее вскрытие и изучение. Более того, на сторону ЦКЗ в том числе встала американская медицинская ассоциация, что позволило еще целых шесть лет игнорировать данную проблему. И лишь в 1972 году Питеру Бакстуну все же удалось попасть в крупные газеты и придать огласке неэтичность данных исследований. 25 июля 1972 года об эксперименте была опубликована статья в “Вашингтон Стар”, а следом и в “Нью-Йорк таймс”. После такой общественной огласки и шумихи, которую подняли СМИ, было решено прекратить исследования. Также в рамках судебных разбирательств жертвам исследований и их семьям было выплачено 10 миллионов долларов.
В 1974 году в конгрессе приняли закон о национальных исследованиях, была создана комиссия по изучению и написанию правил, регулирующих исследования с участием людей. В министерстве здравоохранения и социальных служб США было создано управление по защите прав человека, целью которых было наблюдение за клиническими испытаниями. Сегодня исследования с участием людей требуют соблюдения очень многих правил, в том числе информированное согласие, сообщение диагноза и полное информирование о результатах исследования.
Этот прецедент полностью изменил в США подход к исследованиям и перевернул морально-этические представления ученых, заставив пересмотреть целую кучу правил и разработать более гуманные условия проведения экспериментов над людьми. Это был такой своеобразный “бум” медицинской отрасли, своеобразная революция в медицинской этике и, конечно же, в борьбе чернокожих с расовой дискриминацией, т.к одной из причин проведения таких исследований были и расистские воззрения, которые на момент начала исследований были очень популярны в США.
Как говорил глава отдела венерических заболеваний Департамента общественного здравоохранения США доктор Джон Хеллер: «Статус этих людей не должен вызывать этические дебаты. Они были предметами, а не больными, клиническим материалом, а не пациентами».
Эти исследования сыграли огромную роль в формировании предрассудков и недоверия у чернокожего населения к врачам и официальной медицине. Также они значительно повлияли на формирование мифа о ВИЧ-инфекции, ведь этот миф зародился именно среди чернокожих, они верили, что государство специально заражает их СПИДом, чтобы сократить численность их населения.
Вот так в США, в стране, которая боролась с фашизмом, стали возможны такие неприятные и неэтичные исследования. А вот как и почему они стали возможны именно в США? Об этом я расскажу в следующем ролике(статье). Выйдет он(она) через пару дней. А пока вторая часть видео доступна только на патреоне.
Но все это через пару дней, выложу ролик на ютуб, а текст здесь, на Джое. Всем спасибо за внимание, всем пока :)
P.S: Ссылки на источники можно найти в описании к видосу(чтобы не спамить здесь целой кучей ссылок).
В Париж она вторглась в конце марта 1832 года. Не встретив достойного медицинского отпора, она уничтожила половину заразившихся. Проявлялась она, набором ни на что не похожих жутких симптомов. Ни трагического туберкулезного кашля, ни романтичного малярийного жара. Лица больных в считаные часы сморщивались от обезвоживания, слезные каналы пересыхали. Кровь становилась вязкой и застывала в сосудах. Лишенные кислорода мышцы сводило судорогой вплоть до разрывов. По мере того как один за другим отказывали органы, жертвы впадали в шоковое состояние, при этом находясь в полном сознании, литрами исторгая жидкий стул. По городу ходили страшные истории о том, как человек, сев пообедать, к десерту был уже мертв; о том, как пассажиры поезда вдруг падали замертво на глазах всего купе. Причем не просто хватались за сердце падая на пол, а бесконтрольно опорожняли кишечник. Она была унизительной, дикарской болезнью, она оскорбляла благородные чувства европейцев XIX века.
Болезнь приводила городских медиков в смятение. Один из них докладывал об осмотре семейной пары, заразившейся холерой. Кровать и белье «были пропитаны прозрачной, ничем не пахнущей жидкостью», и если женщина беспрестанно просила воды, то мужчина рядом с ней лежал без сознания. Врач попробовал нащупать пульс. «До такой кожи мне еще не доводилось дотрагиваться, хотя я много раз бывал у смертного одра. От этого прикосновения у меня похолодело сердце. – Не верилось, что в теле, которого я коснулся, еще есть жизнь». Кожа на руках обреченной пары сморщилась, как «после долгой возни в воде» «или, скорее, как у трупа, пролежавшего не один день»
Так выглядит холера - одна из самых, если не самая опасная болезнь 19 века, она поражала всех без разбору, короли, герцоги, крестьяне, моряки эмигранты - никто не устоял перед этой страшной заразой, которую представлял холерный вибрион. Именно эта бактерия в ответе за семь полномасштабных пандемий, унесших миллионы жизней в 19 и 20 веках.
"В пятидесятых годах 19 века, смертность от эпидемии холеры только в России составила больше миллиона человек, это была самая смертоносная эпидемия за всё столетие".
Откуда же взялся этот холерный вибрион и как ему удалось освоиться в человеческом организме? на это нам даст ответ детальный взгляд на крошечных ракообразных под названием веслоногие. Размером они около миллиметра длиной, каплеобразной формы, с единственным ярко-красным глазом. Их относят к зоопланктону - они не могут самостоятельно передвигаться в воде на дальние расстояния и путешествуют по течению вместе с водными массами. Ориентироваться в потоках воды им помогают длинные, как крылья усы, и хоть об их существовании знают немногие, это самое многочисленное многоклеточное животное в мире. На одном морском огурце может обитать более двух тысяч веслоногих рачков. За сезон каждая отдельная особь может произвести до 4,5 млрд потомков.
Да, если смотреть в нашем масштабе, то это всего лишь четыре с половиной миллиарда миллиметров, не так уж и много, но это ведь потомство только одной особи, а если их будет четыре с половиной миллиарда? согласитесь, совсем другие цифры :)
Холерный вибрион – это бактериальный партнер веслоногих. Как и другие представители рода вибрионов, он представляет собой похожую на микроскопическую запятую бактерию. Несмотря на то, что вибрион может самостоятельно существовать в воде, он предпочитает облеплять веслоногих внутри и снаружи, прикрепляясь к их яйцевым камерам и выстилая внутренность кишечника. Там вибрион выполняет очень важную экологическую функцию. Как и все ракообразные, веслоногие покрыты хитином, этаким защитным панцирем и в силу того, что растут они всю жизнь, по мере роста они сбрасывают тесный панцирь в воду. Ежегодно веслоногие оставляют на морском дне в общей сложности 100 млрд тонн хитина, который потом поглощают вибрионы, перерабатывая совместными усилиям 90 % хитинового мусора. Если бы не они, на горы экзоскелетов, выращенных и затем сброшенных веслоногими, скоро израсходовались бы весь углерод и азот в океане. Вот такую важную экологическую функцию выполняет этот опасный вибрион, сгубивший миллионы жизней и продолжающий свой кровавый промысел и по сей день.
Такой опасный и такой необходимый, но опасный ли именно он? Не совсем, сам этот вибрион не опасен, опасен его брат мутант, сумевший приспособиться к человеческому организму и твёрдо в нем обосноваться.
Вибрионы и веслоногие плодились и размножались в теплых солоноватых дельтах рек, где смешивается пресная и морская вода. Таких например, как Сундарбан – обширные болотистые леса в бассейне крупнейшего в мире морского Бенгальского залива. Жили они себе не тужили, пока на их родину не пришел человек, и не простой человек, а предприимчивые английские колониалисты. Руками тысяч наемных работников из местного населения они вырубали мангры, строили запруды и сажали рис. Хронисты XIX века описывали эти места как
«затопленные земли, которые покрыты джунглями, задыхаются от малярии, кишат дикими зверьми», но «невероятно плодородны»
К концу XIX века человеческие поселения занимали около 90 % когда-то девственного, непроходимого – и кишащего веслоногими – Сундарбана. Местные рыбаки и крестьяне постоянно жили по колено в солоноватой воде, как раз в местах идеальных для размножения веслоногих рачков. Рыбак ополаскивает лицо, крестьянин берет воду из подтапливаемого колодца, в котором полным полно веслоногих и т.д. Из-за такого тесного контакта с веслоногими, а заодно и с холерным вибрионом, т.к на одном таком веслоногом может находиться до 7000 вибрионов, у этих вибрионов и появилась отличная возможность переключиться на человеческий организм.
Как зооноз, холерный вибрион инфицировал только тех людей, которые сталкивались с его «естественным резервуаром», т. е. с веслоногими. Для того, чтобы передаваться от человека к человеку, ему понадобились благоприятные условия: это теплая комфортная среда, постоянный контакт с человеком и немножко эволюционного времени.
Способов перестроиться исключительно на людей у вибриона было предостаточно, но он обеспечил себе будущее научившись создавать микроколонии в кишечнике и вырабатывать токсин. Последнее умение стало его главным преимуществом. Вырабатывая токсин, вибрион заставлял бурным потоком жидкости вымывать остальные кишечные бактерии, избавляясь таким образом от конкурентов, позволяя вибриону, микроколонии которого намертво уцепились за стенки кишечника, без проблем там обосноваться.
Также благодаря бесконтрольному бурному испражнению холерный вибрион проникал куда угодно, на немытые руки через которые он попадал в следущую жертву или вместе с содержимым уборных попадал в сточные воды загрязняя их и т.д. К слову, неумелое обращение Европейцев того времени с отходами жизнедеятельности сыграло Холере на руку. В купе, конечно же, с медицинскими представлениями о происхождении всех болезней. Эти два столпа мировой культуры 19 века, а точнее антисанитария и неправильное представление о бактериях, точнее его отсутствие, сыграли решающую роль в распространении заразы на весь мир.
Во первых, в те времена принято было вываливать все отходы в реки, считалось, что если запаха не слышно, то и проблемы нет. Согласно Гиппократовой миазматической теории возникновении всех заболеваний, принято было считать, что вся зараза находится в воздухе. О бактериях говорить в те времена было не принято, и это учитывая тот факт, что микроскоп изобрели аж за два столетия до этого(но поговаривают, что не совсем они были пригодны для рассматривания в них конкретно бактерий, но сам не уточнял). Медицинское сообщество было непоколебимо и до конца не признавало природу возникновения холеры, а именно то, что вибрион передается с водой(даже тогда, когда об этом на каждом углу трещали), и что если тщательно очищать воду или брать её из реки выше(до того как в неё выльются тонны экскрементов зараженных горожан), то люд, всё же не будет так стремительно отходить в мир иной.
Отказывались также и от лечения холеры солевым раствором, который восполнял потерю жидкости в организме и давал просто колоссальные шансы выжить заболевшим. Логика лечения предполагала восполнить вызванную рвотой и диареей потерю жидкости, т.к организм от потери жидкости просто-напросто высыхал. От этого метода открещивались всё потому же, она противоречила Гиппократовой парадигме. Согласно гиппократову учению, эпидемические болезни вроде холеры распространяются через зловонные испарения, через так называемые миазмы, отравляя тех, кто их вдыхает. Поэтому холерных больных мучает неукротимая рвота и понос: организм силится исторгнуть попавший в него с миазмами яд. На то время это было более чем логично, хотя бы потому, что другого объяснения ни у кого не было, а если у кого-то и было, то оно сразу же подавлялось неукротимой силой авторитета учёных мужей.
Противодействовать этим процессам с помощью соленой воды и чего бы то ни было, в принципе выглядело с философской точки зрения таким же ошибочным, как сегодня отковыривать корочку на ране. Не помог даже наглядный пример действия этого метода от Уильяма Стивенса, простого врача трудивегося на Виргинских островах. Не помог потому, что он - Стивенс, был никто, а в те времена, если никто претендует на шатание парадигмы, он шлётся куда подальше. Стивенс провел просто потрясающий эксперимент, в 1832 году он поил соленой жидкостью более двухсот больных холерой в одной лондонской тюрьме – число скончавшихся от болезни составило всего 4 %. Это в десятки раз превосходило самые лучшие результаты, которые только могли продемонстрировать светилы того времени. Но ему не поверили и не восприняли всерьез. Эксперты, посетившие тюрьму, где Стивенс провел свои удачные опыты, его успехи не приняли и заявили, что
«Ни единого случая, симптомы которого соответствовали бы холерным, я там не наблюдал».
Холерным больным они были готовы признать тех, кто бился в агонии и находился при смерти, а раз таковых не было обнаружено, то собственно и холеры в тюрьме не было. Логика :)
В научных кругах Стивенса обозвали шарлатаном и посоветовали забыть о своей бесполезной “афёре”.Рецензенты и вовсе подняли его на смех -
«В отличие от свинины и сельди, – ерничал один из рецензентов в 1844 году, – засолка больных не слишком способствует продлению срока их жизни».
Таких прецедентов становилось всё больше и Гиппократова миазматическая теория сыпалась словно песочный замок. Авторитетному учёному того времени - Джону Сноу - удалось собрать неопровержимые доказательства в свою пользу и доказать, что холерой заражаются именно через употребление загрязненной воды. Прошло немало времени с тех пор, как к идеям Сноу начали прислушиваться. Но всё же, реконструкция канализации, которая предполагала не сбрасывание отходов в реку, а хранение их в отдельных местах, лечение солевыми растворами пациентов и другие методы позволили миру избавиться от такой напасти, как холера ну или свести её жертвы к минимуму.
Но всё же это не значит что холера полностью отошла от дел, в современном мире эта болезнь больше характерна для развивающихся стран, где все ещё очень плохо с чистой питьевой водой и нормальной системой канализации. К примеру, в 2010 году на Гаити была вспышка холеры, более двухсот тысяч человек оказались заражены и четыре с половиной тысячи погибло. Так что, рано пока петь дифирамбы и хоронить эту серьезную напасть. Хоть и против этой болезни есть вакцины, большинство из которых эффективны только в течении полу года, а потом эффективность действия постепенно снижается. Но радует тот факт, что такую криповую и быстро развивающуюся болезнь всё же лечат и лечат довольно успешно, хоть это и по прежнему неприятная штуковина.
