Страдания, которые испытали народы Европы во время Второй мировой войны, были безмерными. После ее окончания последовал Нюрнбергский Процесс, который должен был восстановить справедливость, осудить виновных, и, главное - с его помощью предполагалось осознать причины случившегося и изменить мир так, чтобы это чудовищное зло больше никогда не повторилось. Но этого не было сделано. Сегодня мы видим, что мир снова идет по тому же пути, на котором находился перед Второй мировой войной. Что же мы все не поняли, не захотели понять или решили стыдливо замолчать тогда? Автор понимает, что он пишет не совсем то, что принято писать. Но то, что стало догмой, уже написано. И это не принесло пользы. Никому. Если вернуться к тем временам, то возникают вопросы.

«Те, кто назвал действо, происходившее с двадцатого ноября сорок пятого по первое октября сорок шестого года в нюрнбергском Дворце правосудия, «Международным Военным Трибуналом» – безусловно, были большими любителями чёрного юмора. Потому что трибунал – это суд; судом он был во времена инквизиции, им же оставался в годы французской буржуазной революции; где-то с середины девятнадцатого века судом первой инстанции и органом аппеляции (с середины девятнадцатого века) трибунал являлся в судебных системах Франции и Италии; военный трибунал во многих странах мира решал (а кое-где и посейчас решает) судьбу проштрафившихся военных. В любом случае, до второй декады ноября сорок пятого года слова «трибунал» и «суд» были синонимами.


Двадцатого же ноября эти понятия радикально разошлись.

Ибо НЮРНБЕРГСКИЙ ТРИБУНАЛ – ЭТО НЕ СУД.


Нюрнбергский трибунал – это месть.


Нюрнбергский трибунал – это заметание следов.


Нюрнбергский трибунал – это лживый фарс, призванный навечно скрыть от возмездия подлинных виновников Второй мировой войны.

Главной его целью было не правосудие – но отмщение; во имя отмщения этот «трибунал» отмел подавляющее большинство норм судопроизводства и принципов уголовно-процессуального законодательства, выработанных мировой юстицией к середине двадцатого века; специальным Уставом этот «трибунал» избавился от всех обязанностей, лежащих на его «судьях» – оставив за собой лишь одно-единственное право. ПРАВО МЕСТИ


Для того, чтобы эта месть свершилась, было сделано очень многое.
Обвинители были по существу и судьями и палачами.
Обвиняемые считались виновными еще до суда.
Главных нацистов обвинили в преступлениях, совершенных с января 1933-го по май 1945-го – но обвинили по законам, которые были объявлены таковыми Уставом трибунала только в июле-сентябре сорок пятого; их обвинили в преступлениях, не существовавших в мировой юриспруденции до появления в вышеуказанном Уставе и, следовательно, не имевших места в 1933-1945 годах – хотя до Нюрнбергского процесса любой суд руководствовался принципом Римского права – «Nullum crimen, nulla poena sine lege», «без закона нет ни преступления, ни наказания»


Статья девятнадцатая Устава трибунала гласила: «Трибунал не должен быть связан формальностями в использовании доказательств, и может допустить любые доказательства, которые помогут ведению процесса». Тем самым «трибунал» признавал «доказательствами» любые слухи, сплетни, байки и досужие выдумки – лишь бы они ложились в общую канву обвинения и были соответствующим образом оформлены. Трибуналом не было рассмотрено НИ ОДНОГО реального немецкого документа об убийствах миллионов людей с помощью пресловутого газа «Циклон Б» – НИ ОДНОГО! Советским обвинителем Львом Смирновым трибуналу были предъявлены банка с ядом «Циклон Б» (а таких банок по опустевшим лагерям можно было в 1945 году собрать вагоны, потому что эпидемия тифа, для борьбы с переносчиками коего этот яд и предназначался, в конце войны бушевала в них в полную силу), абажур с цветочками, сделанный из человеческой кожи, и мыло, изготовленное из тел замученных узников. А для пущей достоверности даже была представлена предполагаемая формула для производства этого мыла, разработанная доктором Рудольфом Спаннером, главой института в Данциге. Как известно, после длительного расследования прокуратура не нашла доказательств, что Данцигский институт когда-либо производил мыло из человеческих тел, а затем окончательно миф о мыле из людей был опровергнут Людвигсбургским Центральным Ведомством по расследованию преступлении нацистов. Профессор современной истории и теории Холокоста в Эморском университете Дебора Липштат (человек, никак не принадлежащий к лагерю ревизионистов) в 1981 году написала, что «нацисты никогда не использовали для производства мыла ни тела евреев, ни какие либо иные человеческие тела». И основная масса «доказательств» трибунала – из той же серии жутковатых слухов и домыслов, не имеющих ничего общего с действительностью. Учитывая, что настоящих, живых, реальных свидетелей нацистских преступлений было допрошено всего сто шестнадцать человек из сотен тысяч «выживших в Холокосте». Для обвинений в убийстве миллионов это не слишком много, вам не кажется?


Статья двадцать первая, самая «любимая» статья ревизионистов, объявляла, что «Трибунал не будет требовать доказательств общеизвестных фактов и будет считать их доказанными» - тем самым подводя юридическую базу для признания уничтожения нацистами шести миллионов евреев произошедшим в действительности. Массовые убийства евреев в Освенциме, Треблинке, Маутхаузене, Дахау, Равенсбрюке, Бухенвальде на основании этой статьи судьями «трибунала» решено было считать «общеизвестным фактом» - и, следовательно, «трибуналу» не требовалось доказывать это обычными методами криминального расследования. Иными словами, убийство одного человека ВСЕГДА требует тщательного расследования соответствующими органами – убийство же шести миллионов никаких расследований не требует, ибо оно попросту «известно»!


А уж то, что адвокатам обвиняемых не было разрешено подвергать свидетелей обвинения перекрестному допросу, по сравнению с остальными вопиющими нарушениями – выглядит просто невинной шалостью и малозначительным пустяком.


О непреложном факте, что Нюрнбергский «трибунал» был не судом, но отмщением, говорит то известное обстоятельство, что, по свидетельству американского юриста Эрла Каррола, принимавшего участие в этом действе, шестьдесят процентов персонала прокуратуры - были немецкие евреи, которые выехали из Германии после принятия там расовых законов. Меньше десяти процентов американского персонала на Нюрнбергском процессе были рождены в США! А поскольку ключевым обвинением против руководителей Германии было обвинение в убийстве евреев – то Нюрнбергское судилище нарушало фундаментальный юридический принцип: никто не может судить непосредственно касающееся его дело. Поэтому не напрасно Марк Лаутерн, который наблюдал за работой Трибунала, писал в своей книге: «Вот все они приехали - Соломоны, Шлоссбергеры, Рабиновичи, члены прокуратуры».


Надо сказать, что довольно много юристов победившей стороны отнеслись к Нюрнбергскому судилищу с откровенной брезгливостью – уж слишком очевидным был неправовой статус этого мероприятия. Хорошо известны слова члена Верховного суда Айовы Венерштурма, после ознакомления с Уставом трибунала тут же хлопнувшим дверью и улетевшим на Родину: «Члены прокуратуры, вместо того, чтобы сформулировать и попытаться применить юридические нормы ведения процесса, занимались в основном преследованием личных амбиций и мщением. Обвиняющая сторона сделала все возможное, чтобы не допустить выполнения единогласного решения Военного Суда потребовать от Вашингтона предоставить дополнительные документы, находившиеся в распоряжении американского правительства.… обвинение не давало возможности защите собрать улики и подготовить дело, в судах не пытались выработать принцип законности, а руководствовались исключительно ненавистью к нацистам. Девяносто процентов администрации Нюрнбергского трибунала состоит из людей с предвзятым мнением, которые по политическим или расовым причинам поддерживали обвиняющую сторону… Обвиняющая сторона, очевидно, знала, кого выбирать на административные посты военного трибунала, и потому там оказалось много “американцев” чьи иммиграционные документы были очень недавними и кто либо своими действиями по службе, либо своими действиями, как переводчиков, создали атмосферу, враждебную обвиняемым… Настоящей целью Нюрнбергского процесса было показать немцам преступления их фюрера, и эта цель также явилась предлогом, под которым был создан Трибунал. Если бы я знал заранее, что будет происходит в Нюрнберге, я бы туда не поехал»


Впрочем, не только юристы подвергли сомнению правомочность этого «трибунала». Американский сенатор Тафт говорил, что сама идея проведения такого трибунала, да еще с потугами на непредвзятость, «откровенно омерзительна». Он публично утверждал: «Суд победителей над побежденными не может быть беспристрастным, вне зависимости от того, насколько он ограничен рамками справедливости. Во всем этом судилище присутствует дух мести, а месть редко бывает справедливой. Справедливость победителей — это вовсе не справедливость. Хотя средства массовой информации и придали процессам образ справедливости в декорациях зала суда, все это очень поверхностно. Реальной справедливости не может быть там, где обвинители контролируют судей, обвинение и защиту. Наша западная концепция закона основывается на идее о беспристрастности. А возможно ли это, когда судьи являются политическими противниками обвиняемых? Возможно ли это, когда людей обвиняют в совершении во время войны действий, которые союзники и сами совершали? Заслуживают ли доверия суды, если они признают огромное количество свидетельств, не подвергая свидетелей перекрестному допросу… когда так называемые показания состоят из признаний, полученных под пытками… когда свидетели защиты в случае появления в суде могут быть взяты под стражу … когда людей судят за нарушения законов, которых даже не существовало во время совершения этих действий? Повешение одиннадцати заключенных — пятно на американской истории, о котором мы будем долго сожалеть».
НЮРНБЕРГ
V-'
V",не_мое,книга,песочница