Теперь далеко отсюда пустая стоит могила. Мы ждали, что будет чудо, а это оно и было. Оно говорило с нами, бесплатно дарило веру поступками и словами, иронией и примером. Для нас исполнялась снова библейская злая драма, когда исцеляют словом и гонят барыг из храма, где нравятся миллионам, идут по статьям предвзятым, сдаются Синедриону, чтоб в пятницу быть распятым — за то, что не терпят фальши, за то, что горят за дело. И кто удивлён, что дальше исчезло земное тело? А дух оживёт в экранах и встанет живой иконкой, и будут дрожать тираны под толстой бетонной шконкой, а дух растворится в слове, в краю бесконечной дури, в стране палачей и крови, в культуре убийц и тюрем, где оттепель сходит в осень, где шутки звучат всё реже, где правду не произносят, а тоже зачем-то режут где бес марширует голым и трудно его не видеть, где учат дворы и школы заткнуться и ненавидеть, где люди, простые люди, запутавшись в быте склочном, не знают, что дальше будет, и верят каналам сточным. А те, кто увидел чудо, закрыли на кухнях двери, втыкают иголки вуду, читают псалмы и верят, что камень в груди убийцы, трусливой холодной твари, однажды закончит биться и миру покой подарит, и в небо сорвутся тромбы багровых кремлёвских башен и сразу затихнут бомбы на землях соседских пашен, потом отгремят балеты, потом побегут сучата, и воздух запахнет летом, и можно уйти из чата. И словно тепло и воду, антенну и газ со светом, к нам в дом подведут свободу, раз ты говорил об этом... Но время придёт, рассудит, сорвёт с палачей одежды, и сделают это люди, которым ты дал надежду. |
Результаты поиска потегуЛеонид Каганов
Дополнительные фильтры
Теги:
Леонид Кагановновый тег
Автор поста
Рейтинг поста:
-∞050100150200300400+
Найдено: 11
Сортировка:
На Страшном Суде
«Что же вы Антихристу поверили? —нас стыдил Архангел на Суде. —
Почему число и символ зверя вы
радостно повесили везде?
Вы же понимали, что вам хочется
только крови, боли и огня.
Разве не совпали все пророчества
апокалиптического дня?
Вы же были центром мироздания.
Заповеди — ведь вам давали их.
Что ж вы провалили испытание —
самое простое из простых?
Променяли жизнь свою на оргию,
потеряли всё в один момент...»
Ангел несомненно передергивал.
Рассуждал как вражеский агент.
И следя за этой речью ловкою
каждый думал про себя в душе:
ёбнуть бы тебя боеголовкою,
жаль, мы их потратили уже.
(с) https://lleo.me/dnevnik/2022/09/25
О проекциях и реактивных образованиях
стянуто отсюда
Почитал блоги разных людей, включая коллег по русскому фантастическому цеху. Среди пожилого поколения 50+, имеющего в пользовании телевизор, примерно 90%, как мне показалось, так или иначе одобряют войну. Аргументируют свою позицию тремя основными тезисами, вы их наверняка тоже все слышали: «Украина собиралась на нас напасть», «они 8 лет убивали детей», и «мы боремся с нацистами». Каждый из тезисов интересен тем, что если разобраться, продиктован диаметрально противоположными чувствами. В психологии это называется патогенными механизмами защиты: «проекция» — невольное приписывание другим намерений, которые испытываешь сам, и «реактивное образование» — бессознательная маскировка благородными порывами тех чувств, которые стыдно осознавать.
«Украина собиралась на нас напасть» Потрясает количество людей, которые верят, будто Украина 8 лет хотела напасть, но просто ждала, пока Россия соберет у границ мощную наступательную армию. Украина так хотела напасть, что напали мы. Вариант объяснений: мы напали, потому что иначе Украина стала бы частью НАТО. Один писатель даже рассуждал, что если бы российские танки не вошли в 1968 в Чехословакию, туда бы вошли танки НАТО. Классическая проекция.
«Они 8 лет убивали детей» Не вдаваясь в спор о числе погибших детей с другой стороны фронта, задаём простой вопрос: почему просто не выставить грозные российские войска по линии разграничения, как принято в миротворческих миссиях, и прекратить убийства детей? Этот вопрос вызывает бурю эмоций, но суть ответов сводится к тому, что пришло время отомстить. А поскольку «месть» проводится способом, при котором неизбежно погибнут (и уже погибли) дети, то истинный двигатель — актуальное желание убивать детей. Но оно маскируется словами об убитых детях.
«Мы боремся с нацистами» Напомню: нацистами мы называем народ, который избрал своим президентом еврея Зеленского, бывшего актера русскоязычных шоу. В своей «борьбе» мы копируем нацистов: в 5 утра без объявления войны начинаем авианалёт на Киев, в тезисах пропаганды вовсю цитируем речи Гитлера перед нападением на Польшу, всё чаще используем классический перевод фашистской формулировки «Endlösung der Judenfrage» как «решение украинского вопроса», ну а собственную систему ценностей именуем «русский мир» и «русская весна». Я даже не раз наблюдал, как сетевые патриоты начинают спор об «укрофашизме» с упоминания подвига дедов, Холокоста и Бандеры, но через пару реплик уже вовсю называют собеседников жидами и желают им гореть в Освенциме. А ярлык «нацисты» мы вешаем на Украину.
В далеком 1998 году я выписал себе на память и опубликовал в ФИДО понравившийся пример из «Princiрles of dynamic рsychiatry» Masserman, Jules Н. 1962 — уже давно этот учебник есть в сети. В качестве живой иллюстрация механизма проекции и реактивного образования там цитируется письмо, которое написал психиатру читатель его публикаций. Здесь видно, как чувство сострадания к животным используется для маскировки истинного подсознательного стремления — мучить и наносить вред. В последнее время я всё чаще вспоминаю то письмо — настолько узнаваем и тон, и архитектура высказывания. Хотя от нынешних соцсетей его отделяют ровно 60 лет:
«Я прочел [в журнальной статье] про Вашу работу по алкоголизму. Я удивлен, что человек столь образованный, как это необходимо для Вашего положения, может опуститься так низко, чтобы мучить беспомощных маленьких кошек ради цели излечения алкоголиков... Пьяница не хочет быть вылеченным — это слабоумный идиот, который нашел свое место в сточной канаве, и там его и следует оставить. Почему бы вместо того, чтобы мучить беспомощных маленьких кошек, не мучить пьяниц, или, еще лучше, использовать Ваше вроде бы доброе намерение на то, чтобы добиться закона об уничтожении всех пьяных... Я от всей души желаю, чтобы на Ваш дом обрушились мучения в тысячи раз большие чем те, которые Вы принесли и приносите маленьким зверушкам. Если Вы — пример того, каким должен быть знаменитый психиатр, я радуюсь, что я — простой человек без степени и званий. Лучше я буду собой с чистой совестью, зная что я не принес вреда ни одному живому существу — я могу спать не видя полных ужаса умирающих кошек — я знаю, что они должны умереть после того, как Вы кончите с ними свою работу. Нет наказания слишком большего для Вас, и я надеюсь, что доживу до того, что прочту о Вашем исковерканном изуродованном теле и длительных страданиях перед смертью — и я буду долго и громко смеяться».
UPD: И сразу мне пример диалога прислали:
Законопроект
Генерал-майор в шинели громко плакал в докладной: террористы охренели, нет зацепки ни одной. Завели себе девайсы — интернет, секретный чат. И попробуй догадайся, с кем о чем они журчат. Где ни сунься — всюду шифр. Ни отмычек, ни ключей. Лишь вагон арабских цифр! И причем, неясно чей! Как ловить бандитов буду? Никаких зацепок нет, если шлет Аслан Махмуду зашифрованный пакет. Нам бы прежних инструментов! Чтобы мы в сетях могли: и проверить документы, и назначить патрули, и явиться с понятыми — всех на сайте мордой в пол. Кто такой? Прописка? Имя? Как давно сюда пришел? Адреса друзей и близких? Что в карманах, ё-моё? Где шкатулка с перепиской? Доставай, прочтем её... Кончилась эпоха Холмса с появлением сети! Мы бессильны! Мы сдаемся! Как нам следствие вести? Нам работать трудно очень! Не хватает важных мер! Нужно больше полномочий. Всех админских, например. Раскрываемости нету! Показатели в нуле! Вот бы сети интернета запретить по всей земле! Вы ж поймите, это важно! Вот вам докладной листок... И сморкался в камуфляжный влажный носовой платок. И так искренне, так чисто прозвучал его доклад, что кивали журналисты. А потом случился ад.Как вулкан потухший, в жерло получив морской воды, вышел Холмс, который Шерлок. И вломил ему пизды. Встал как призрак из могилы, из музея Бейкер Стрит. «Ах ты ж йобаный мудила!» — он на кокни говорит. «Я всю жизнь проползал с лупой! Под дождем! В говне! В грязи! Подними свою залупу да по кнопкам повози! У тебя зацепок нету?! Ах ты сраный пидарас! А платежки?! А билеты?! Кучи электронных баз?! Вам же треки пишут соты, где носили телефон!!! Сука, блять, иди работай! Недоволен, сука, он! Я искал следы руками! Ты зажрался, стыдоба! У тебя там гроздья камер смотрят с каждого столба! Кто и с кем ходил в подъезды! Кто проехал по шоссе! Кто, куда во сколько ездил — с номерами, сука, все! У тебя народ как дети: трижды в день без выходных постят фоточки в соцсети — погугли хотя бы их! У тебя провайдер каждый видит на любой из хат, кто чего качал из граждан: порнохаб или джихад! Блять, ему работать плохо! Много цифры! Век не тот! Мне бы так в мою эпоху, ебанутый идиот! Ишь, сидят по кабинетам да растят на попе жир! Слишком много интернета! Страшный неуютный мир! Чем внедрять бойцов к бандитам, да учить язык фарси, он сидит себе, пиздит он! Шифры, блять, ему неси! Что просить назавтра будем? Охуели, дайте две! Микрофоны в жопу людям? Ключ от мыслей в голове? Блять, вернуть таких констеблей к нам на землю из кино можно лишь суровой еблей да маканием в говно. Вам совсем заняться нечем! В жопе сажа, бля, горит!» Шерлок Холмс, закончив речи, улетел на Бейкер Стрит.
Генерал-майор платочком вытер божию росу: если все согласны, точка, утверждать проект несу. А у нашего отдела стало больше важных дел: заведем на Холмса дело, чтобы много не пиздел.
Сегодня исполняется 10 лет сказке про тигрёнка.
На случай, если кому-то в детстве эту сказку мамка не читала, — публикую.
ПРО ТИГРЕНКА
За спиной неся зеленый ранец через буреломы и дожди, шел по лесу вегетарианец со значком «Гринписа» на груди. Рис проросший по пути жевал он, запивая струями дождя, ставил себе клизмы на привалах, шлаки по системе выводя. Шел вперед от края и до края, песни пел, молился без конца, комаров-эндемиков гоняя с доброго усатого лица. И, живя в гармонии и мире, двигался туда, где видел дым: так как вел он месяца четыре слежку за геологом одним.
Говоря по-правде, между нами, был геолог этот всех дрянней: из консервных банок ел руками трупы уничтоженных свиней, спирт глотал из пластиковой фляги, песни непристойные орал, мусорил окурками в овраге и месторождения искал. Этому подонку было надо, чтоб в тайгу бурильщики пришли и достали всяческого яда из планеты-матушки Земли. Чтоб железный грейдер раз за разом растоптал листочки, шишки, мох, кислород сменился смрадным газом и комар-эндемик передох... Шел геолог по тайге, скотина, в душу ей плевал, как в унитаз, а ему смотрела строго в спину вегетарианских пара глаз. Часто думал вегетарианец: погоди, преступник, вот те хрен! И мигал его зеленый ранец, отправляя сводки в CNN.
Как-то раз геолог с диким смехом вынул из кармана острый нож и убил тигрицу ради меха — или ради мяса, не поймешь. И ушел бесчувственный подонок, напрочь позабыв о малыше. Но остался маленький тигренок с травмою психической в душе. Обреченный умереть без мамы, он лежал и плакал, чуть дыша. Вегетарианец — лучший самый — взять решил с собою малыша. Он не дал погибнуть организму: рисом он делился с ним как брат, пробовал поставить даже клизму, но тигренок клизме был не рад.
К счастью, оказался путь недолог. Подлеца возмездие нашло и тайгою был убит геолог: шишка кедра весом в пять кило сорвалась и стукнула всей массой по башке с размаху. Раза два. Остро пахли спиртом и пластмассой клочья мозгового вещества. Словно у природы сдали нервы. Бац! В тайге раздался смертный стон... Облизнулись жужелицы, черви, и пошли на труп со всех сторон. Выбили таежные синицы подлецу бесстыжие глаза. Мозг сквозь дырку выпила куница. Обкусала ухо стрекоза. И четыре волка ближе к ночи раскатали кости между ям. Кое-что на них оставив, впрочем, пожевать голодным муравьям. А когда останки скрыла хвоя и в тайге опять настала тишь, из кустов ближайших вышли двое: вегетарианец и малыш. Ранец пискнул и прямой наводкой через спутник, что вверху повис, весть благую (с качественной фоткой) передал торжественно в «Гринпис».
С чистою душою, без заботы двинулись домой три пары ног: это шли сквозь чащи и болота вегетарианец и зверек. Вскоре показались рельсы БАМа и далекий путь в Москву, назад. Где-то там ждала старушка-мама — в коммуналке, с окнами на МКАД. В пять часов утра явился к маме с маленьким тигреночком у ног, пахнущий тайгой и комарами сорокадвухлетненький сынок.
В коммуналке, за сортиром прямо, в комнатке с плакатами «Гринпис», с человеком и старушкой-мамой жил тигренок, поедая рис. Запивал его водой из крана и взрослел, нагуливал бока, с помощью клопов и тараканов восполняя дефицит белка. Лишь глубокой ночью ближе к часу, глядя из окошка с высоты, всей душой желал он скушать мяса. Всей душой ребенка-сироты. Что ни говори, такую травму пережить способен мало кто. Вы представьте, если б вашу маму покромсал геолог на пальто?
А за дверью от сортира справа жил сосед — поганый человек. Тунеядец, пьющий на халяву, алкоголик, хам и бывший зэк. С ног до головы в наколках черных. Все при нем боялись рот открыть. Забывал он свет гасить в уборной, мусор не трудился выносить. Пол не мыл по графику в квартире, не платил за общий телефон. А еще любил курить в сортире и плевать любил с балкона он. И тигренку иногда до боли он напоминал того, в тайге, — с бородой, пропахшей алкоголем, с маминою шкуркою в руке... И когда однажды — злой, недобрый — он домой ввалился пьяный в слизь, пнул тигренка сапогом под ребра и унизил фразой «киса, брысь»... То случилось всё само собою, не успел раздаться даже крик: все татуировки как обои ободрал тигренок в тот же миг. Пальцы на руках с наколкой «коля»... Жесткая небритая щека... Почечки со вкусом алкоголя... Легкие со вкусом табака...
Из-под двери комнаты налево день за днем тянулся странный дым. Жил там безработный парень Сева с другом — несомненно голубым. Волосы немытые, сережки, кольца и булавки на брови, кактус запрещенный на окошке, психотомиметики в крови. Жили плохо — ни любви ни дружбы, запершись от всех в углу своем: просто было от военной службы им косить удобнее вдвоем. Крики, сцены ревности и ссоры, а под вечер — брали шприц большой и кололи в вену мухоморы, и глотали марки с анашой. Рев колонок, крик Кобейна Курта, звон шприцов и хруст колимых вен — затихало это лишь под утро, несмотря на стук из разных стен. Просыпались наглецы к обеду, шли на кухню словно дурачки, рвали на страницы Кастанеду и вертели тут же косячки. В теплую погоду, даже летом, не могли квартирные жильцы босиком пройти до туалета — натыкались пятки на шприцы. Даром мать эколога, старушка, завуч школы, ветеран труда, умоляла их не брать из кружки челюсти вставные никогда. Нет, куда там! Челюсти соседки каждый день они из кружки — хвать! И давай толочь свои таблетки, чтоб в садах и школах продавать! Но однажды ночью на приходе оба подлеца исчезли вдруг. Так и не поняв, что происходит. Думая, что это страшный глюк.
А тигренку вскоре стало худо. И примерно через полчаса чертики полезли отовсюду, в голове возникли голоса, на полу открылись люки, ямы, потолок стремительно кривел... А в окне раздался шепот мамы, где всегда обычно МКАД ревел. Ломит лапки, онемела шкурка, голова болит, ну просто тьфу... Закусить пришлось соседом-чуркой — тем, что жил всегда в стенном шкафу.
Чурка жил в шкафу вперед ногами много лет, как бросил свой Кавказ. Торговал на рынке сапогами, норовя обвесить всякий раз. Кушал шаурму с бараньим жиром и любил в метро кататься он, где искал нетрезвых пассажиров, чтоб спереть какой-нибудь смартфон. А потом, присев на подоконник, цокая и открывая рот, тыкал вилкой в чей-то наладонник, двигая иконки взад-вперед. Проживая вечно без прописки, сделав из квартиры склад мешков, он водил к себе друзей и близких, и в чужих кастрюлях делал плов. Домогался женщин, даже маму — ту, что завуч, ветеран труда. Фундаменталистскому исламу он при этом верен был всегда. И в шкафу своем, гнилом и шатком, там, где жил уже не первый год, может статься, он хранил взрывчатку, может статься, даже пулемет. Но прыжок — и жилистое тельце ухнуло в тигриное нутро. И смартфонов дорогих владельцы снова могут водку жрать в метро.
Так пришла зима. Застыли реки. Жил тигренок тихо день за днем, лишь случались изредка флэшбэки — типа голос мамы за окном. Как-то раз в подобную минутку из-за ностальгии — не со зла — он пошел и скушал проститутку. Ту, что в дальней комнате жила. Все в районе знали тетю Розу, а исчезла Роза — ну и пусть. Тысяча одну срамную позу знала извращенка наизусть. Развращала молодых студентов, и пенсионеров, и детей. И врала, что у интеллигентов толще, выше, крепче и длинней. Хвасталась расценкой поминутной, и в деньгах, похоже, знала толк: был тариф рублевый, и валютный, а порой давала даже в долг. Ошивалась в барах, на вокзалах — с жуткой мордой, на ногах кривых... Но хвалилась Роза, будто знала всех мужчин столицы как своих. Родинки, размеры ягодицы, их привычки, характерный смех — знала всех политиков столицы (или же врала, что знает всех). Мол, когда-то с этим было проще, в молодости, мол, была стройна. И берется отличить на ощупь Путина и Ельцина она... Так и покушалась на святое! Так и распускала мерзкий слух! Это ж надо выдумать такое! Впрочем, кто их знает, потаскух.
Так почти очистилась квартира. Кто в последней комнате живет? В той, что возле самого сортира? В той, где из сортира только вход? Где всегда темно и сыровато, где лишь стол и койка у дверей? Там живет помощник депутата — олигарх, ворюга и еврей. С помощью серьезных махинаций он украл в стране всю власть давно. И в Международной Лиге Наций все признали, что мужик — говно. Ищут подлеца все службы в мире, но не получается найти. Ищут в каждом доме и квартире — если комнат более пяти. Ищут на Рублевке, на Садовом, ищут в Мавзолее и Кремле, под Рязанью, Тверью и Ростовом. Ищут в каждой точке на земле. Ищут в Эквадоре и на Крите, в Чили и на острове Бали. Пару раз искали в Антарктиде, но замерзли быстро и ушли. Ловко обманув все службы мира, олигарх последних года три прятался в каморке у сортира — извращенец, тигр его дери. В общем, так и получилось вскоре: негодяй, ворюга и еврей вдруг исчез однажды в коридоре, наступив на хвост судьбе своей.
За окном весна, сосулька тает, МКАД вдали ревет как самолет. И тигренок снова ощущает, что ему белков недостает. По квартире погулял немного, но вернулся в комнату опять. И понюхал маму-педагога — не со зла, а просто, чтоб понять.
Мама спит. Рука большая, в складках. Вкусная она? Пожалуй, нет. Эти руки ставили в тетрадках двойки и колы все сорок лет, в школах обучая даже дуру (что там дуру, даже дурака!) прелестям родной литературы, таинствам родного языка. Даром не прошли для них уроки. Где теперь ее выпускники? В интернете дуры пишут блоги. В блоги дурам пишут дураки.
Педагог, отдавший детям душу! Педагог, даривший людям свет! Можно ли теперь такого кушать? Наш тигренок думает, что нет. Жестко и невкусно, пахнет мелом, желчью, авторучкой и доской. Ничего подобного не ел он, и не видит пользы никакой. Если ты давно измучен рисом, что за польза в меле и доске? Если полосатый организм день за днем мечтает о белке?
На полу, укрывшись полотенцем, между батареей и стеной вегетарианец сном младенца спит и видит сон зеленый свой. Тигр замер, постоял немного, сделал осторожно шага два... И лизнул ему на пробу ногу. Тьфу, сплошная соя и трава! Кто живет в гармонии, в покое, кто не пьет, не курит, не шалит, рис и сою ест, и всё такое — тот из них почти и состоит. В доме не найти приличный ужин. Тигр вышел в коридор и лёг. Вдруг — сама открылась дверь наружу, приглашая выйти за порог! Запах мяса! Спины! Ягодицы! Ноги, руки, яйца, голова! Граждане зажравшейся столицы! Теплая, весенняя Москва! Кушай, тигр, всякого подонка! Медленно, со вкусом, не спеша! Так как это сказка для ребенка, то концовка крайне хороша!
На случай, если кому-то в детстве эту сказку мамка не читала, — публикую.
ПРО ТИГРЕНКА
За спиной неся зеленый ранец через буреломы и дожди, шел по лесу вегетарианец со значком «Гринписа» на груди. Рис проросший по пути жевал он, запивая струями дождя, ставил себе клизмы на привалах, шлаки по системе выводя. Шел вперед от края и до края, песни пел, молился без конца, комаров-эндемиков гоняя с доброго усатого лица. И, живя в гармонии и мире, двигался туда, где видел дым: так как вел он месяца четыре слежку за геологом одним.
Говоря по-правде, между нами, был геолог этот всех дрянней: из консервных банок ел руками трупы уничтоженных свиней, спирт глотал из пластиковой фляги, песни непристойные орал, мусорил окурками в овраге и месторождения искал. Этому подонку было надо, чтоб в тайгу бурильщики пришли и достали всяческого яда из планеты-матушки Земли. Чтоб железный грейдер раз за разом растоптал листочки, шишки, мох, кислород сменился смрадным газом и комар-эндемик передох... Шел геолог по тайге, скотина, в душу ей плевал, как в унитаз, а ему смотрела строго в спину вегетарианских пара глаз. Часто думал вегетарианец: погоди, преступник, вот те хрен! И мигал его зеленый ранец, отправляя сводки в CNN.
Как-то раз геолог с диким смехом вынул из кармана острый нож и убил тигрицу ради меха — или ради мяса, не поймешь. И ушел бесчувственный подонок, напрочь позабыв о малыше. Но остался маленький тигренок с травмою психической в душе. Обреченный умереть без мамы, он лежал и плакал, чуть дыша. Вегетарианец — лучший самый — взять решил с собою малыша. Он не дал погибнуть организму: рисом он делился с ним как брат, пробовал поставить даже клизму, но тигренок клизме был не рад.
К счастью, оказался путь недолог. Подлеца возмездие нашло и тайгою был убит геолог: шишка кедра весом в пять кило сорвалась и стукнула всей массой по башке с размаху. Раза два. Остро пахли спиртом и пластмассой клочья мозгового вещества. Словно у природы сдали нервы. Бац! В тайге раздался смертный стон... Облизнулись жужелицы, черви, и пошли на труп со всех сторон. Выбили таежные синицы подлецу бесстыжие глаза. Мозг сквозь дырку выпила куница. Обкусала ухо стрекоза. И четыре волка ближе к ночи раскатали кости между ям. Кое-что на них оставив, впрочем, пожевать голодным муравьям. А когда останки скрыла хвоя и в тайге опять настала тишь, из кустов ближайших вышли двое: вегетарианец и малыш. Ранец пискнул и прямой наводкой через спутник, что вверху повис, весть благую (с качественной фоткой) передал торжественно в «Гринпис».
С чистою душою, без заботы двинулись домой три пары ног: это шли сквозь чащи и болота вегетарианец и зверек. Вскоре показались рельсы БАМа и далекий путь в Москву, назад. Где-то там ждала старушка-мама — в коммуналке, с окнами на МКАД. В пять часов утра явился к маме с маленьким тигреночком у ног, пахнущий тайгой и комарами сорокадвухлетненький сынок.
В коммуналке, за сортиром прямо, в комнатке с плакатами «Гринпис», с человеком и старушкой-мамой жил тигренок, поедая рис. Запивал его водой из крана и взрослел, нагуливал бока, с помощью клопов и тараканов восполняя дефицит белка. Лишь глубокой ночью ближе к часу, глядя из окошка с высоты, всей душой желал он скушать мяса. Всей душой ребенка-сироты. Что ни говори, такую травму пережить способен мало кто. Вы представьте, если б вашу маму покромсал геолог на пальто?
А за дверью от сортира справа жил сосед — поганый человек. Тунеядец, пьющий на халяву, алкоголик, хам и бывший зэк. С ног до головы в наколках черных. Все при нем боялись рот открыть. Забывал он свет гасить в уборной, мусор не трудился выносить. Пол не мыл по графику в квартире, не платил за общий телефон. А еще любил курить в сортире и плевать любил с балкона он. И тигренку иногда до боли он напоминал того, в тайге, — с бородой, пропахшей алкоголем, с маминою шкуркою в руке... И когда однажды — злой, недобрый — он домой ввалился пьяный в слизь, пнул тигренка сапогом под ребра и унизил фразой «киса, брысь»... То случилось всё само собою, не успел раздаться даже крик: все татуировки как обои ободрал тигренок в тот же миг. Пальцы на руках с наколкой «коля»... Жесткая небритая щека... Почечки со вкусом алкоголя... Легкие со вкусом табака...
Из-под двери комнаты налево день за днем тянулся странный дым. Жил там безработный парень Сева с другом — несомненно голубым. Волосы немытые, сережки, кольца и булавки на брови, кактус запрещенный на окошке, психотомиметики в крови. Жили плохо — ни любви ни дружбы, запершись от всех в углу своем: просто было от военной службы им косить удобнее вдвоем. Крики, сцены ревности и ссоры, а под вечер — брали шприц большой и кололи в вену мухоморы, и глотали марки с анашой. Рев колонок, крик Кобейна Курта, звон шприцов и хруст колимых вен — затихало это лишь под утро, несмотря на стук из разных стен. Просыпались наглецы к обеду, шли на кухню словно дурачки, рвали на страницы Кастанеду и вертели тут же косячки. В теплую погоду, даже летом, не могли квартирные жильцы босиком пройти до туалета — натыкались пятки на шприцы. Даром мать эколога, старушка, завуч школы, ветеран труда, умоляла их не брать из кружки челюсти вставные никогда. Нет, куда там! Челюсти соседки каждый день они из кружки — хвать! И давай толочь свои таблетки, чтоб в садах и школах продавать! Но однажды ночью на приходе оба подлеца исчезли вдруг. Так и не поняв, что происходит. Думая, что это страшный глюк.
А тигренку вскоре стало худо. И примерно через полчаса чертики полезли отовсюду, в голове возникли голоса, на полу открылись люки, ямы, потолок стремительно кривел... А в окне раздался шепот мамы, где всегда обычно МКАД ревел. Ломит лапки, онемела шкурка, голова болит, ну просто тьфу... Закусить пришлось соседом-чуркой — тем, что жил всегда в стенном шкафу.
Чурка жил в шкафу вперед ногами много лет, как бросил свой Кавказ. Торговал на рынке сапогами, норовя обвесить всякий раз. Кушал шаурму с бараньим жиром и любил в метро кататься он, где искал нетрезвых пассажиров, чтоб спереть какой-нибудь смартфон. А потом, присев на подоконник, цокая и открывая рот, тыкал вилкой в чей-то наладонник, двигая иконки взад-вперед. Проживая вечно без прописки, сделав из квартиры склад мешков, он водил к себе друзей и близких, и в чужих кастрюлях делал плов. Домогался женщин, даже маму — ту, что завуч, ветеран труда. Фундаменталистскому исламу он при этом верен был всегда. И в шкафу своем, гнилом и шатком, там, где жил уже не первый год, может статься, он хранил взрывчатку, может статься, даже пулемет. Но прыжок — и жилистое тельце ухнуло в тигриное нутро. И смартфонов дорогих владельцы снова могут водку жрать в метро.
Так пришла зима. Застыли реки. Жил тигренок тихо день за днем, лишь случались изредка флэшбэки — типа голос мамы за окном. Как-то раз в подобную минутку из-за ностальгии — не со зла — он пошел и скушал проститутку. Ту, что в дальней комнате жила. Все в районе знали тетю Розу, а исчезла Роза — ну и пусть. Тысяча одну срамную позу знала извращенка наизусть. Развращала молодых студентов, и пенсионеров, и детей. И врала, что у интеллигентов толще, выше, крепче и длинней. Хвасталась расценкой поминутной, и в деньгах, похоже, знала толк: был тариф рублевый, и валютный, а порой давала даже в долг. Ошивалась в барах, на вокзалах — с жуткой мордой, на ногах кривых... Но хвалилась Роза, будто знала всех мужчин столицы как своих. Родинки, размеры ягодицы, их привычки, характерный смех — знала всех политиков столицы (или же врала, что знает всех). Мол, когда-то с этим было проще, в молодости, мол, была стройна. И берется отличить на ощупь Путина и Ельцина она... Так и покушалась на святое! Так и распускала мерзкий слух! Это ж надо выдумать такое! Впрочем, кто их знает, потаскух.
Так почти очистилась квартира. Кто в последней комнате живет? В той, что возле самого сортира? В той, где из сортира только вход? Где всегда темно и сыровато, где лишь стол и койка у дверей? Там живет помощник депутата — олигарх, ворюга и еврей. С помощью серьезных махинаций он украл в стране всю власть давно. И в Международной Лиге Наций все признали, что мужик — говно. Ищут подлеца все службы в мире, но не получается найти. Ищут в каждом доме и квартире — если комнат более пяти. Ищут на Рублевке, на Садовом, ищут в Мавзолее и Кремле, под Рязанью, Тверью и Ростовом. Ищут в каждой точке на земле. Ищут в Эквадоре и на Крите, в Чили и на острове Бали. Пару раз искали в Антарктиде, но замерзли быстро и ушли. Ловко обманув все службы мира, олигарх последних года три прятался в каморке у сортира — извращенец, тигр его дери. В общем, так и получилось вскоре: негодяй, ворюга и еврей вдруг исчез однажды в коридоре, наступив на хвост судьбе своей.
За окном весна, сосулька тает, МКАД вдали ревет как самолет. И тигренок снова ощущает, что ему белков недостает. По квартире погулял немного, но вернулся в комнату опять. И понюхал маму-педагога — не со зла, а просто, чтоб понять.
Мама спит. Рука большая, в складках. Вкусная она? Пожалуй, нет. Эти руки ставили в тетрадках двойки и колы все сорок лет, в школах обучая даже дуру (что там дуру, даже дурака!) прелестям родной литературы, таинствам родного языка. Даром не прошли для них уроки. Где теперь ее выпускники? В интернете дуры пишут блоги. В блоги дурам пишут дураки.
Педагог, отдавший детям душу! Педагог, даривший людям свет! Можно ли теперь такого кушать? Наш тигренок думает, что нет. Жестко и невкусно, пахнет мелом, желчью, авторучкой и доской. Ничего подобного не ел он, и не видит пользы никакой. Если ты давно измучен рисом, что за польза в меле и доске? Если полосатый организм день за днем мечтает о белке?
На полу, укрывшись полотенцем, между батареей и стеной вегетарианец сном младенца спит и видит сон зеленый свой. Тигр замер, постоял немного, сделал осторожно шага два... И лизнул ему на пробу ногу. Тьфу, сплошная соя и трава! Кто живет в гармонии, в покое, кто не пьет, не курит, не шалит, рис и сою ест, и всё такое — тот из них почти и состоит. В доме не найти приличный ужин. Тигр вышел в коридор и лёг. Вдруг — сама открылась дверь наружу, приглашая выйти за порог! Запах мяса! Спины! Ягодицы! Ноги, руки, яйца, голова! Граждане зажравшейся столицы! Теплая, весенняя Москва! Кушай, тигр, всякого подонка! Медленно, со вкусом, не спеша! Так как это сказка для ребенка, то концовка крайне хороша!
Попалась умная мысль
Поэма о первом снеге
В Москве выпал снег. Фотками заполнилась лента.В администрации президента
назвали слухи о снеге досужим бредом.
Председатель Совфеда
опроверг свидетельства снега и мороза:
заверил, что погода соответствует прогнозам
и осень в России остается в силе.
Депутат-одномандатник из «Единой России»
тут же предложил законопроект,
запрещающий выкладывать в интернет
фотографии граждан, домов и природы —
в интересах заботы о здоровье народа,
о детях и инвалидах.
Глава российского МИДа
изобразил лицом минуту молчания:
...
...
...
Однако не удержался от замечания,
что слухи о снеге распространяет кучка ябед,
полагая, что тем самым они ослабят
влияние России на мировой климат.
Но влияния у России они не отнимут,
лишь рискуют дождаться симметричного ответа.
Жаль, не пояснил, что это.
А вот глава Следственного комитета
заявил, что информацией о снеге не располагает.
И добавил: что те, кто располагают,
уже в натуре реально напрягают
и ответят за базар по понятиям братвы.
Глава департамента снегоуборки Москвы
решительно опроверг слухи о зиме.
Сказал, что паникеры не в своем уме,
ведь за окном море и лето.
На вопрос журналиста, не потому ли это,
что он с друзьями поселился в Майами,
чиновник обложил журналиста хуями,
заявив, что подобный бред комментировать не хочет —
и хватит звонить, сейчас три часа ночи.
При попытке дозвониться в Генштаб обороны
там все время бросали трубку телефона
и случайно попали по красной кнопке.
По счастью в раздаточной коробке
провода не менялись с прошлой эры.
Поэтому наши «Тополи» и «Искандеры»
так и остались на стартовом столе.
Независимый анонимный источник в Кремле
был так осторожен в прогнозах и взглядах,
так боялся сказать, что не надо,
что просто кашлял со значением.
Госнаркоконтроль признал, что ведет изучение
образцов снега при помощи микроскопа.
И при этом выясняется — опа! —
сенсация на грани фантастики:
некоторые снежинки имеют форму свастики!
Возможно, Господь экстремист.
Дмитрий Киселев, тележуналист,
ведущий программы Дмитрия Киселева
на телеканале Дмитрия Киселева
сообщил, что толщина снежного покрова
в пересчете на душу населения
вне всякого сомнения
толще всех у проклятой Америки.
Рекомендовал прекратить истерики
и не верить в пропагандистские сказки.
Демонстрировал фотки Аляски
и вызывал экспертов из зала.
Ведущая столичного телеканала
написала в своем Твиттере в углу экрана,
что говорить о снеге пока еще рано,
а надо ждать официального мнения.
Такое сегодня прочли постановление
когда шла летучка.
Ей в ответ написали «ах ты ж сучка»
в трудовой книжке на первой странице.
И уволили со всех телеканалов столицы
с треском и криком.
Политический блогер с неразборчивым ником
разразился циклом постов для топа:
находил на фотках следы фотошопа,
свидетелей ласково называл «пидарасики»,
и с помощью логики, цитат из классики
и наглядных моделек из конструктора ЛЕГО
доказывал невозможность появления снега
в нашей средней полосе.
Оппонентов сразу же обвинял в джинсе
и советовал им признаться честно.
Пожелавший остаться неизвестным
Председатель правительства Российской Федерации
сообщил журналистам, что отечественные инновации
защищают от снега улицы, дома, крыши...
Речь становилась все тише
и переходила в невнятное бормотание.
В Министерстве культуры прошло заседание,
на котором архимандрит Новодевичий и Стародевичий
предал анафеме Андрея Макаревича
за его старую песню про снег.
Все шестьсот шестьдесят шесть человек
проголосовали за запрет выступлений певца.
Второй заместитель второго лица
рассказал журналистам по секрету,
что судя по белому цвету
имеющегося в интернете изображения,
снег — акция белоленточного движения
так называемой либеральной интеллигенции.
А кончилось тем, что президент на какой-то конференции
признался, что действительно наступает зима.
Что было расценено как проявление ума,
политической силы и свободы слова.
Новостями о выпадении снежного покрова
наполнился каждый канал и портал.
Президент снова всех переиграл!
© Леонид Каганов
Это было бы так смешно, если бы не было невыносимо грустно.
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме (+11 постов - )
Наши любимые теги
sinsin08051
artist
101ho
artist
Howlsfm
nsfwartist
Mady Gio
nsfw
Maria Fernanda
nsfw
Letyaga
nsfw
bottomless
nsfwЭротика
Топ комментов
А бывает, комменты лучше постов. Смотрим топ тредов и вникаем!
Отличный комментарий!