Словно капля другого цвета
В море капель таких похожих.
Нет, не скрыться тебе бесследно,
Одиночка, в толпе прохожих.
Я же вижу, насколько жадно,
Будто первых лучей рассвета,
Ждёшь, что друг, пусть и новый даже,
Повстречается тебе где-то.
Жду и я. Ведь, наверное, всё же
Все мы тоже чуть-чуть одиноки:
Не найти средь людей полных копий,
В чём все люди забавно похожи.
Каждый видит по-своему звёзды
Вопреки древним картам созвездий.
Каждый видит в ночи свои грёзы,
И неважно, в своей ли постели.
Не мечтаем о том, что имеем,
А о том, чем владеет другой.
И надежду, любовь, да и веру
Мы порой заменяем войной.
Ты есть ты. Я есть я.
Каждый – микровселенная.
Нелегко, как на первый взгляд кажется,
В зеркалах обнаружить себя.
Мечта, словно облачко в небе,
За собою зовёт путеводно.
Лишь неся на плечах её бремя,
Я себя ощущаю свободно.
Результаты поиска потегунаписал сам
Дополнительные фильтры
Теги:
написал самновый тег
Автор поста
Рейтинг поста:
-∞050100150200300400+
Найдено: 300
Сортировка:
О НАЧАЛЬСТВЕ
Перефразируя Шнура, констатирую: начальства развелось - заводы стоят.Куда ни плюнь - попадёшь в великого или малого начальника. Впрочем, скорее в малого. Большого начальника от плевка с риском для жизни (вдруг слюна ядовитая!) наверняка заслонят бдительные охранники, которых, кстати, тоже развелось сверх всякой меры.
Оно и понятно: куда ещё пойдёт работать физически здоровый мужчина после армии, которая в нашей стране нужна не для защиты собственного или даже попрания чужого суверенитета, а для выработки условных рефлексов терпения и беспрекословного послушания всякой вышестоящей гниде? Некоторые находят в себе достаточно сил, чтобы вспомнить полученные ранее полезные навыки или обрести новые. Но большинство, не мудрствуя лукаво, продолжает заниматься на гражданке тем же, чем занимались в войсках - охранять.
Что и от кого - не всегда и важно. Главное (с точки зрения начальства) - трудоустройство значительной части активного населения. Будучи нетрудоустроенным, эта часть от скуки и безденежья может начать бунтовать.
Против начальства!
Боже, сохрани! Пусть уж сидят себе на КПП, лупят граждан по головам дубинками, сторожат сугробы зимой, бдят в торговых центрах и прочих общественных местах, ведут сколь бесчисленные, столь и бессмысленные журналы учёта и контроля. А чтобы у начальства был на всякий случай запасной вариант, наиболее тупых и могучих из данного контингента возвышают до личных телохранителей.
Но если поприще телохранителя и охранника вообще, как правило, адекватно способностям и наклонностям тех, кто на этом поприще подвизается, то в начальство лезет, цепляясь руками, ногами и зубами, каждая гнойная тварь вне зависимости от знаний и умений. И, дорвавшись до вожделенного кресла, начинает в изобилии генерировать бред и плодить охранников. А также себе подобных. Только рангом помельче и попакостней.
Если б не данные "продукты жизнедеятельности", то начальство можно было бы терпеть, скрепя сердце и подавляя тошноту. Но увы: дурной энтузиазм, как резкий понос, - чёрта с два удержишь. А унять его в большинстве случаев можно только мануальными методами. Каковые в большинстве же случаев исключаются ввиду наличия охраны.
Кольцо замыкается, уроборос впивается в собственный, измазанный фекалиями хвост - такая вот "дурная бесконечность".
В общем, так и живём: поголовье бритоголовых охранников угрюмо зыркает вокруг в поисках лиходеев, дабы оные не помешали процессу умножения начальственных телес и суесловия, а начальственные телеса всех калибров, тщась сделать умные физиономии, невозбранно изрекают благоглупости и просто глупости, обязательные для исполнения.
Лаконичное, но исчерпывающее описание данного феномена дал ещё Салтыков-Щедрин в книге "Господа ташкентцы": ""Ташкентец" - это просветитель. Просветитель вообще, просветитель на всяком месте и во что бы то ни стало; и притом просветитель, свободный от наук, но не смущающийся этим, ибо наука, по мнению его, создана не для распространения, а для стеснения просвещения. Человек науки прежде всего требует азбуки, потом складов, четырёх правил арифметики, таблички умножения и т. д. "Ташкентец" во всем этом видит неуместную придирку и прямо говорит, что останавливаться на подобных мелочах значит спотыкаться и напрасно тратить золотое время. Он создал особенный род просветительной деятельности - просвещения безазбучного, которое не обогащает просвещаемого знаниями, не даёт ему более удобных общежительных форм, а только снабжает известным запахом".
Вот и в нашем богооставленном заведении некоторый начальник, ныне благополучно ушедший на повышение в министерство для оказания эскорт-услуг тамошним господам, выписал не то из Эквадора, не то из Гондураса обезьянку для представления дебильных инициатив на местах. Тот непререкаемый факт, что обезьяне место либо на дереве в джунглях, либо в клетке зоопарка, нисколько его не смутил: смущаться начальники, как и охранники, конституционально не способны. В результате лишённое адекватной среды обитания животное страдает лёгкой формой гидроцефалии, нарушениями работы гипофиза и недержанием речи, не слишком хорошо изъясняясь при этом по-русски. Зато обладает гипертрофированным чувством собственной важности и хамским тоном.
Конечно, нет пророка в отечестве своём. Один только порок. Но чего ради было тащить убогое существо из мест столь далёких и диких, если многие представители здешней фауны отличаются ничуть не меньшей мерзостью и скудоумием? Объяснить сие в рамках предположения о наличии у начальства зачатков рационального мышления можно только желанием дополнительно унизить подведомственных умников, дабы много о себе не воображали и знали своё место.
И ведь начнёшь водворять животное в клетку - сразу начнётся такой визг, что в полном соответствии с вышеизложенным живо прибегут охранники-ЧОПовцы и засунут в клетку именно тебя. Хотя бы потому, что ЧОПовцев много, а твои - простигосподи! - коллеги (которых лично я предпочитаю называть сотрудниками) в большинстве своём - сервильные трусы.
К сожалению, трусость и сервильность в нынешней академической среде - обычное явление. Вплоть до того, что о начальстве боятся дурно отзываться даже "за глаза". Немного смелости в духе академика Павлова для пользы дела нам не помешало бы. Тем более, как вполне справедливо отметил наш демократический узурпатор (и сломанные часы дважды в день указывают истинное время!), на дворе не тридцать седьмой год. Впрочем, о какой "академической среде" можно вообще говорить, если в нашей стране данное понятие дискредитировано уже давно и напрочь? Хотя бы потому, что неравнодушные к регалиям начальники любят обмазываться учёными степенями и званиями, будучи не имеющими отношения к науке тупыми бездарями.
Это, конечно, извечный парадокс. С одной стороны, совсем без администрации нельзя, ибо кто-то же должен "торговать физиономией". А с другой - какой нормальный, талантливый, увлечённый содержательным трудом человек без животрепещущих бытовых проблем станет по доброй воле тратить своё драгоценное время на унылую возню с секретарями, регламентами и бумажками, хоть бы и платили за это больше?
При таком status quo неудивительно, что в начальники чаще всего пробирается тотальная серость, отличающаяся только одним выдающимся качеством - крайней ушлостью.
Невольно вспоминается классический рассказ Юрия Леонидовича Нестеренко "Уклонист", описывающий общество, где высшее администирование является повинностью для интеллектуальной элиты...
Хотя о чём это я? Распределение должностей в современной отечественной иерархии ("вертикали власти" на ублюдочном новоязе) вследствие изложенного выше осуществляется не по компетентности, а по лояльности. То есть, - если переводить на язык актуальных реалий - по готовности с радостной (sic!) улыбкой вылизывать тех, кто сверху, и вообще выполнять всё что они велят независимо от целесообразности, этичности и даже элементарной адекватности этих велений. Оттого-то столь много среди начальничьего стада челяди, готовой на всё, чтобы удержаться в московских, питерских etc. общежитиях и ипотечных квартирах - только бы не возвращаться в родные бухаевки и говнозаводски к унылому прозябанию на обочине жизни. Хоть в "огороде", но - директором, даже над "овощами", но - начальником.
С одной стороны это характеризует внутренний мир данных существ. Довольно жалкий, по-моему. А с другой - приоритеты и уровень менеджмента набольшего начальства. Вместо того чтобы дать возможность регионам развиваться в соответствии с их самобытностью, предоставив самоуправление и не влезая в их внутренние дела без особых надобностей, оно предпочло стягивать все ресурсы (в то числе кадровые) в центр и перераспределять их на пользу себе и своим холуям.
Конечно, при таком подходе ожидать, что на периферии будет что-то помимо грязи, уныния, скотства, перманентного упадка и комсомольской готовности к лизоблюдству наивно.
Отсюда недалече до банального, в сущности, вывода о вящей необходимости периодической смены высшего (и не только высшего) начальства. Ибо оно является обременительным балластом, который оправдывает своё существование только вящей необходимостью время от времени строить умильные рожи и делать "ку" перед серьёзными дядями и тётями из мирового сообщества.
Разумеется, я осознаю в полной мере саркастичность ситуации: те, кто должны бы быть посечены за глупость, нерадивость и наглость, сами обладают монопольной возможностью сечь кого угодно в пределах российского улуса. Высовывать культяпки вовне для них чревато последствиями (победные реляции в телевизоре - исключительно для внутреннего употребления). Но здесь они - цари и боги.
И, само собой, свой царскобожеский статус они всеми правдами и неправдами пытаются сохранить. Тем более в их активах куда как побольше, нежели затараканенные общежития ВУЗов и квартиры в наспех собранных каракалпаками панельных коробках на задворках больших городов.
Всё бы ничего, но власть - производство крайне вредное. Ничуть не менее (а то и поболее), нежели сталеварение или химическая промышленность. Только не для телесного, а для душевного здоровья. И молочком "за вредность" здесь не поможешь. Не поможешь даже коньячком и балычком. После ненормированного пребывания на данном производстве (или даже в близости от него) психика уродливо и необратимо деформируется, что мы воочию можем наблюдать в нашей несчастной стране: инициативы становятся совсем идиотскими, холуи - вконец бесстыжими, а число охранников растёт в геометрической прогрессии.
Когда это всё сколлапсирует, мало не покажется никому.
Так что лучше всего будет, если начальники поставят в своих кабинетах горшки для отправления естественных надобностей, и, перейдут на полностью автономное безвылазное существование, не вмешиваясь в трудовые процессы для их же, трудовых процессов, вящего блага. Функция хорошего начальника на любом административном уровне, как указывал всё тот же Щедрин, - "laissez passer, laissez faire". Пусть уж всё делается без ценных указаний свыше "медленно и неправильно". Ибо начальников, свято уверенных, будто бы именно они знают, как "быстро и правильно", исходя из чистой эмпирики, не следует подпускать к чему бы то ни было значимому. Особенно в таких делах, в которых смыслить что-то может лишь тот, кто упражняется в учении, а не в словоблудии, просиживании начальничьих кресел и целовании вышесидящих задниц.
Следующая глава бессмысленного и беспощадного.
В качестве предисловия.
Краткие истории? о которых говорил в предыдущем посте, скорее описания, даже приписки к картинкам. Просто так крафтить картинку не всегда интересно, поэтому додумываешь, в качестве бреда, расширенное описание, мысли персонажей и прочие штуки.
Начало тут.
Краткие истории? о которых говорил в предыдущем посте, скорее описания, даже приписки к картинкам. Просто так крафтить картинку не всегда интересно, поэтому додумываешь, в качестве бреда, расширенное описание, мысли персонажей и прочие штуки.
Начало тут.
Глава 2. Констрикты, камни или безмозглые помощники
"Хреновина, какая-то", - именно это пришло на ум прапору, когда он впервые увидел этих... Это. Позже он узнал новое, зубодробительное слово - констрикты (тфу, пропасть) от кузнеца Захрана, который довольно быстро освоился с этими кусками бесполезного мусора, подлежащего обязательному учету, как имущество вверенной ему (прапору) воинской части. (Что такое воинская часть знает только прапор, остальные обитатели Края как-то так и не прониклись тяготами и лишениями военной службы. Это приводит прапора в бешенство).
Вообще констрикты не являются существами в понимании слова "живой". Это скорее автоматы, чьё функционирование полностью подчинено разуму оператора. Ключевым в конструкции любого констрикта является "ледяной кристалл". Конечно, эта энергетическая хреновина не изо льда. Её природа вообще непонятна, но прапору понравилось свечение и он сразу смекнул, что штука это не простая и особо ценная, потому держит все кристаллы под замком в башне и постоянно заставляет завхоза их пересчитывать при сдаче наряда. Выписать кристалл можно исключительно по письменному предписанию. Но кое-кто или кое-что (хрен пойми, что это за штука), этим постоянно пренебрегает, но это уже совсем другая история.
Что касается самих констриктов. Основным узлом, телом, является шар с вставленными в него кристаллами. Это сердце и несущая часть констрикта. К телу могут быть подвешены модули. Модуль - уменьшенное в размерах тело, всё с теми же кристаллами. Максимальное количество модулей - шесть, но как правило, вешают от одного до трех ( как - только кристаллы тела и модуля становятся на одну прямую - соосно - связь модуля и тела фиксируется и модуль "подключается" к телу). К каждому модулю можно подключить до трех манипуляторов (принцип подключения аналогичен). Но, опять же, стараются упрощать и ограничиваются одним манипулятором на модуль. Тяжело управлять большим количеством лишних рук. Тут запросто можно запутаться в своих и чужих манипуляторах и напороть не весть что. К тому же модуль может свободно перемещаться от центра тела как по горизонтали, так и по вертикали, так что надобности в большом количестве модулей и манипуляторов, как правило нет.
Сам по себе констрикт, как уже говорилось, не наделен ни волей, ни сознанием. Даже элементарной программы работы у него нет. Носителем воли констрикта к действию, если вообще можно применить тут такой термин, является оператор (Захран настойчиво использует этот термин). Для управления нужна синхронизация кристаллов констрикта, и кристалла оператора. При этом совсем не обязательно носить этот кристалл на голове. Достаточно положить его в карман или повесить на шею на цепочке или инкрустировать им доспех. (здесь и далее примечания Захрана. В своё время у прапора не получилось управлять констриктом, с тех пор он зовет их камнями и старается обходить стороной).
Единственное, для чего пригодны констрикты - работа. Они не способны убить оператора или другого человека, даже если оператор очень этого захочет (Захран, рассказывая это новичкам, порой, со вздохом, поглядывает в сторону курилки, где часто пасется прапор). В принципе, количество констриктов, которые может контролировать оператор ограничивается только способностями последнего. Важно концентрироваться на работе, которую выполняет каждый констрикт. По сути, каждый подконтрольный констрикт, становится руками оператора и способен выполнять почти любую работу, на которую тот способен. Другими словами, если оператор нихрена не умеет, то и констрикт под его управлением будет тем еще лоботрясом.
Единственное, для чего пригодны констрикты - работа. Они не способны убить оператора или другого человека, даже если оператор очень этого захочет (Захран, рассказывая это новичкам, порой, со вздохом, поглядывает в сторону курилки, где часто пасется прапор). В принципе, количество констриктов, которые может контролировать оператор ограничивается только способностями последнего. Важно концентрироваться на работе, которую выполняет каждый констрикт. По сути, каждый подконтрольный констрикт, становится руками оператора и способен выполнять почти любую работу, на которую тот способен. Другими словами, если оператор нихрена не умеет, то и констрикт под его управлением будет тем еще лоботрясом.
Что касается самих констриктов. Основным узлом, телом, является шар с вставленными в него кристаллами. Это сердце и несущая часть констрикта. К телу могут быть подвешены модули. Модуль - уменьшенное в размерах тело, всё с теми же кристаллами. Максимальное количество модулей - шесть, но как правило, вешают от одного до трех ( как - только кристаллы тела и модуля становятся на одну прямую - соосно - связь модуля и тела фиксируется и модуль "подключается" к телу). К каждому модулю можно подключить до трех манипуляторов (принцип подключения аналогичен). Но, опять же, стараются упрощать и ограничиваются одним манипулятором на модуль. Тяжело управлять большим количеством лишних рук. Тут запросто можно запутаться в своих и чужих манипуляторах и напороть не весть что. К тому же модуль может свободно перемещаться от центра тела как по горизонтали, так и по вертикали, так что надобности в большом количестве модулей и манипуляторов, как правило нет.
Констрикт парит над землей, высоту задаёт оператор. Захран загонял констрикта на высоту смотровой площадки башни. Выше не получалось.
Стоит сказать, что Захран лучший оператор в Крае. Он на спор управлял четырьмя констриктами.
Такие дела.
Продолжение следует.
Всем новогоднего настроения!
Еловые лапы под весом хрустальных шаровКренятся и виснут, макушкой кивая паркету.
Мигают гирлянды толпой разноцветных голов,
Висит мишура переплетом пушистых браслетов.
В седых волосках разливаются капельки света:
Он гордый солдат, хоть давно уже и близорукий...
Нарядное дерево гибнет, не встретив рассвета.
И слышится в спальне: «Эх, Барсик, ну что ты за сука».
прошу не судить строго,я в этом деле новичок,да и грамотность моя оставляет желать лучшего.
в жизни моей есть пороки,ненастья.
в вечной борьбе прибываю я с ними.
жалоб изречь я б мог бескрайнюю кучу.
как бы несут они малость страданий,
но в череде сих испытаний,красками жизнь они оросят
превозмогание они возгласят и привнесут смысла вечности жизни,
ну и конечно повеселят.
в жизни моей есть пороки,ненастья.
в вечной борьбе прибываю я с ними.
жалоб изречь я б мог бескрайнюю кучу.
как бы несут они малость страданий,
но в череде сих испытаний,красками жизнь они оросят
превозмогание они возгласят и привнесут смысла вечности жизни,
ну и конечно повеселят.
Уничтожу свои сапоги:
Замочу их подошвы по слякоти,
По хрустящей и снежной мякоти
Укокошу, чтоб взмокли носки.
Изношу, затаскаю в хлам.
Разобью о костяшки асфальта.
За на льду неуклюжее сальто
Аз трекратно и злобно воздам.
Ткань намокла под толщами вод.
Я, наверно, теперь заболею...
Отнесу сапоги к батарее,
Может быть проживут ещё год.
Замочу их подошвы по слякоти,
По хрустящей и снежной мякоти
Укокошу, чтоб взмокли носки.
Изношу, затаскаю в хлам.
Разобью о костяшки асфальта.
За на льду неуклюжее сальто
Аз трекратно и злобно воздам.
Ткань намокла под толщами вод.
Я, наверно, теперь заболею...
Отнесу сапоги к батарее,
Может быть проживут ещё год.
Не поддамся шалавам социума,
К ноутбуку пройду вальяжно:
Не дрочить на картинки плоские.
Не ругаться на мир продажный.
Мне приветливо шторы хмурятся...
Не равнина, иной здесь климат.
На хую я вертел вашу улицу –
Мне милее болота Скайрима.
К ноутбуку пройду вальяжно:
Не дрочить на картинки плоские.
Не ругаться на мир продажный.
Мне приветливо шторы хмурятся...
Не равнина, иной здесь климат.
На хую я вертел вашу улицу –
Мне милее болота Скайрима.
Первый пост за много лет. Пишу стихи
Несли на все стороны мечт меня паруса,В скрипе бортов и мачт я слышал женские голоса,
В шепоте волн я слышал эхо земли.
Восемь сторон. Один. В тиши. Теперь сижу на мели...
...Не потому, что я не смог удержать штурвал,
Не из-за, якобы верных, кто все-же меня предавал,
Не из-за песен сирен рассудок мой помутнел,
Не штормом сломлен я, и не рифами взят в плен.
Корабль мой на плаву, но только теперь другой,
А бесконечность морей я ограничил рекой.
И, как не странно, уже... суть потерял крик "земля!"
Когда я якорь бросил там, где никому не поднять якоря.
Я хотел бы обнять одеяло,
И валяться, сменяя бока:
Лень, блядюга, меня обуяла,
И не сдвинуться с места никак.
Я в блаженстве мурлычу и жмурюсь,
Прижимаясь к подушке щекой.
Мне претит громогласие улиц,
Мне Морфей предвещает покой.
Но воронка поганого мира
Заставляет вставать, и опять
Я иду беспокойный, унылый...
С добрым утром меня, вашу мать.
И валяться, сменяя бока:
Лень, блядюга, меня обуяла,
И не сдвинуться с места никак.
Я в блаженстве мурлычу и жмурюсь,
Прижимаясь к подушке щекой.
Мне претит громогласие улиц,
Мне Морфей предвещает покой.
Но воронка поганого мира
Заставляет вставать, и опять
Я иду беспокойный, унылый...
С добрым утром меня, вашу мать.
Желтоклювых альбатросов налетело, прилетело...
Машут крылья цвета мела, пух летит в худых матросов.
В пухлом клюве погибает, умирает рыбье тело.
Налипают густо перья на поверхность мокрых тросов.
Бирюза роняет блики, забодав корму волнами,
Накрывают, как цунами, птичий пух, возня и крики.
Рвутся сети, злятся люди, рыбы лупят пол хвостами...
В облака взмывает стая белых птиц, беспечно диких.
Машут крылья цвета мела, пух летит в худых матросов.
В пухлом клюве погибает, умирает рыбье тело.
Налипают густо перья на поверхность мокрых тросов.
Бирюза роняет блики, забодав корму волнами,
Накрывают, как цунами, птичий пух, возня и крики.
Рвутся сети, злятся люди, рыбы лупят пол хвостами...
В облака взмывает стая белых птиц, беспечно диких.
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме (+300 постов - )
