Анна протянула мне открытый портсигар.
— Благодарю, — сказал я. — С вами очень интересно беседовать.
— Вы находите?
— Да, — сказал я, чувствуя, что сигарета дрожит в моих пальцах, и раздражаясь от этого ещё сильнее. — Ваши слова будят мысль.
— Каким образом?
— Вот, например, несколько минут назад вы подвергли сомнению реальность сирень, в которой утопает весь этот город. Это неожиданно и, вместе с тем, очень по-русски.
— Что же вы видите в этом специфически русского?
— А русский народ давно понял, что жизнь — это сон. Вы знаете значение слова "суккуб"?
— Да, — сказала Анна с улыбкой, — кажется, так называется демон, который принимает женское обличье, чтобы обольстить спящего мужчину. А какая тут связь?
Я ещё раз сосчитал до десяти. Мои чувства не изменились.
— Самая прямая. Когда на Руси говорят, что все бабы суки, слово "сука" здесь уменьшительное от "суккуб". Это пришло из католицизма. Помните, наверно — Лжедмитрий Второй, Марина Мнишек, кругом поляки, одним словом, смута. Вот оттуда и повелось. Кстати, и панмонголизм того же происхождения — как раз недавно про это думал... Да... Но я отвлёкся. Я хотел только сказать, что сама фраза "все бабы суки", — я повторил эти слова с искренним наслаждением, — означает, в сущности, что жизнь есть сон. И все с-суки тоже. То есть я хотел сказать — бабы.
Анна затянулась сигаретой. Её скулы чуть порозовели, и я не мог не отметить, что это чрезвычайно идёт к её бледному лицу.
— Я вот думаю, — сказала она, — плеснуть вам шампанским в морду или нет?
— Даже не знаю, — ответил я. — Я бы на вашем месте не стал. Мы пока ещё не настолько близки.
В следующий момент веер прозрачных капель врезался мне в лицо — её бокал был почти полон, и она выплеснула из него шампанское с такой силой, что на секунду я ослеп.
— Извините, — растерянно сказала Анна, — но вы сами...
— Ничего, — ответил я.
