Место выбора исследований он объяснил так: "…в течение многих веков народные массы оставались неграмотными и большей частью изолированными от этой высокой культуры. Они жили главным образом в деревнях, полностью зависели от богатых землевладельцев и всемогущих феодалов. Их основным занятием было хлопководство."
Лурия рассуждал так - древние люди не знали цивилизации, поэтому для того, чтобы понять, как они рассуждали, можно изучить неграмотных крестьян из самых отдаленных от цивилизации мест и выяснить, насколько они обладают логикой и разумом.
Результаты этих исследований настолько поразили ученых и были настолько "неполиткорректны" для того времени, что опубликовать их смогли только через сорок лет после получения: советской власти они показались чересчур подрывными.
Вот что обнаружил А.Р.Лурия.
Сначала он начал проверять умение неграмотных людей абстрактно мыслить, задавая им вопросы из серии "убери лишнее" (т.е. задачи на умение выбрать у нескольких предметов объединительный признак и выделить эти предметы в группу).
Например, любой образованный человек увидит геометрическую общность между окружностью и недорисованной окружностью с "выкушенным" кусочком дуги, потому что обе эти картинки объединяются абстрактным геометрическим понятием "окружность".
Узбеки этого не видели. "Что же общего между ними, если вот это – монета, а это – неполная луна?" – недоумевали они.
В их головах не было такой простой абстракции, как цвет. Показывая на цветные мотки шерсти, они говорили: этот – как весенняя трава, а этот – как небо, а тот – как кровь.
Решить задачу по цветовой классификации шерстяных мотков они не могли. Как можно сложить вместе три зеленых мотка разных оттенков, если один – "весенняя трава", другой – "молодой горошек", а третий – "тутовые листья зимой". Можно ли горох сравнить с травой, если горох люди кушают, а траву едят только бараны?
Вот как описывает Лурия один из эпизодов этого исследования:
"Рахмату, неграмотному крестьянину тридцати одного года из отдаленного района, показали рисунок молотка, пилы, полена и топора. «Какие предметы похожи? И что лишнее?» — спросили его. «Они все похожи, — сказал он. — Я думаю, что все они нужны. Смотрите, если Вам нужно разрубить что-нибудь, Вам нужен топор. Так что все они нужны».
Мы попытались объяснить задачу, говоря: «Послушай, вот трое взрослых и один ребенок. Конечно, ребенок не принадлежит к этой группе».
Рахмат отвечал: «Нет, мальчик должен остаться с другими!» «Видишь ли, все трое работают, и если им придется бегать за разными вещами, они никогда не закончат работу, а мальчик может бегать за них. Мальчик научится, и это будет лучше — они смогут вместе хорошо работать».
Затем мы сказали:
- Вот у тебя три колеса и клещи. Конечно, клещи и колеса совсем не похожи друг на друга, правда?
- Нет, все они подходят друг к другу. Я знаю, что клещи не похожи на колеса, но они понадобятся, если надо закрепить что-то в колесе.
- Но ведь то, что в колесе, того нет в клещах, не правда ли?
- Да, я это знаю, но нужно иметь и колеса, и клещи. Клещами можно работать с железом, а это трудно, знаешь ли.
- Все же, разве неправда, что нельзя употреблять одно и то же слово для колес и для клещей?
- Конечно, нельзя.
Мы вернулись к первоначальной группе предметов, включающей молоток, пилу, полено и топор.
- Какие из этих предметов можно назвать одним словом?
- Как это? Если мы назовем все три вещи "топор" — это будет неверно.
- Но один человек выбрал три предмета — молоток, пилу и топор и сказал, что они схожи.
- Пила, молоток и топор все должны работать вместе, но полено тоже должно быть вместе с ними!
- Как ты думаешь, почему он выбрал эти три вещи, а не полено?
- Может быть у него много дров, но если он останется без дров, он ничего не сможет делать.
- Правильно, но ведь молоток, пила и топор — орудия.
- Да, но даже если у нас есть орудия, все же нам нужно и дерево. Иначе мы ничего не сможем построить".
Далее Лурия предлагает крестьянину решить следующую задачу. На рисунке стакан, бутылка, сковородка и очки. Что лишнее?
– Эти три подходят, – говорит крестьянин, – но я не знаю, зачем ты сюда положил очки. Нет, пожалуй, они тоже подходят! Если человек плохо видит, ему приходится надевать очки, чтобы пообедать.
– Но один человек сказал мне, что одна из этих вещей не подходит к группе, – пытается Лурия направить селянина на путь истинный. Что же тот отвечает?
– Может быть, это у него в роду – думать таким образом. А я скажу, что все они подходят. В стакане нельзя варить пищу – в него можно наливать что‑нибудь. Для готовки нужна сковорода, а чтобы лучше видеть – нужны очки. Нам нужны все эти четыре вещи – вот почему их положили вместе.
"Когда мы пытались предложить испытуемым другой способ классификации предметов, основанный на абстрактных принципах, – писал Лурия, – они обычно отвергали его на том основании, что такой подход не отражает присущие предметам связи и что человек, занимающийся подобной группировкой, просто "глуп". Лишь в редких случаях они признавали возможность применения такого способа классификации, но тогда они действовали очень неохотно, уверенные, что подобная группировка не имеет большого значения. Имеющей важное значение была для них лишь классификация, основанная на практическом опыте".
Ранее психолог Выготский установил, что подобный тип мышления присущ малым детям: ребенок сравнивает предметы по любому их случайному признаку – цвету, форме, размеру. Однако в процессе рассуждений в его маленьком мозгу происходит соскок – он забывает, какой признак принял для первичной классификации, и начинает валить предметы в кучу уже по какому‑то иному признаку.
Лурия так описывал этот опыт Выготского: "В результате он (ребенок) часто собирает группу предметов, не обладающих только одним общим признаком. Логическая основа таких группировок часто представляет собой целый комплекс признаков, объединенных общей ситуацией. Предметы объединены общей ситуацией, в которой каждый из них участвует индивидуально. Примером подобной группировки может быть категория „еда“, куда ребенок включает „стул“, чтобы сидеть за столом, „скатерть“, чтобы покрыть стол, „нож“, чтобы резать хлеб, „тарелку“, чтобы положить хлеб, и т. д.".
Л.Выготский определил, что данный способ классификации характерен только для дошкольников и детей, недавно пришедших в школу. Именно таким оказался интеллект и у неграмотных людей.
Но вернемся к исследованию Лурии. От тестов на абстрактное мышление Лурия перешел к тестам на логическое мышление.
Он задавал два утверждения и просил на их основе сделать вывод.
Например.
1) Драгоценные металлы не ржавеют.
2) Золото – драгоценный металл.
Вопрос: ржавеет ли золото? (Правильный ответ, как вы, конечно, понимаете: золото не ржавеет.)
Этот вывод, как отмечает Лурия, настолько прост, что "многие психологи были склонны рассматривать подобное логическое заключение как основное свойство человеческого сознания".
Лурия своими экспериментами блестяще опроверг это заблуждение психологов.
Оказалось, что даже просто добиться повторения неграмотными узбеками условия задачи - уже само по себе непосильная задача. В их мозг эти два предложения никак не помещались, ибо, по их мнению, никак не были связаны друг с другом.
Вот робкие попытки разных жителей кишлаков повторить условие задачи про золото:
"Драгоценные металлы ржавеют или нет? Золото ржавеет или нет?"
"Драгоценные металлы ржавеют. Драгоценное золото ржавеет. Ржавеет ли драгоценное золото или нет? Ржавеют ли драгоценные металлы или нет?"
"Это все – драгоценное. Золото – тоже драгоценное. Ржавеет оно или нет?"
Ясно, что если человек не в силах даже повторить задачу, спрашивать у него ответ бессмысленно.
Тогда Лурия попытались привести подобные же задачи, но попроще, связывая их с повседневной жизнью крестьян-хлопководов:
1) Хлопок растет там, где жарко и сухо.
2) В Англии холодно и сыро.
Вопрос: может в Англии расти хлопок или нет?
"Испытуемые, живущие в наиболее отсталых районах, – пишет Лурия, – даже отказывались делать какие‑либо выводы. Они заявляли, что никогда не бывали в этом незнакомом месте и не знают, растет там хлопок или нет".
Привожу запротоколированный диалог между психологом и испытуемым:
"– … может в Англии расти хлопок или нет?
– Я не знаю.
– Подумай об этом.
– Я был только в Кашгаре. Ничего больше я не знаю.
– Но на основании того, что я сказал, может ли хлопок там расти?
– Если земля хорошая, хлопок будет там расти, но если там сыро и земля плохая, он расти не будет. Если там похоже на Кашгар, он там тоже будет расти. Конечно, если почва там рыхлая, он тоже будет там расти.
– Еще раз. Ты знаешь, хлопок растет там, где жарко и сухо. Но в Англии холодно и сыро. Может там расти хлопок?
– Если там холодно, он не будет расти. Если почва хорошая и рыхлая – будет.
– Но на какую мысль наводят мои слова?
– Знаешь, мы – мусульмане, мы – кашгарцы. Мы никогда нигде не бывали и не знаем, жарко там или холодно".
И так далее...
Вот еще один вопрос, который Лурия задавал узбекам:
1) На Дальнем Севере, где снег, все медведи белые.
2) Новая Земля – на Дальнем Севере.
Вопрос: какого цвета там медведи?
Вот варианты ответов, даваемые жителями удаленных кишлаков:
"Я никогда не был на севере и никогда не видел медведей".
"Если вы хотите, чтобы вам ответили на этот вопрос, спросите людей, которые там побывали и видели их".
"Разные бывают медведи. Если родился красным, таким он и останется".
Все попытки заставить их мыслить логично не заканчивались ничем, что прекрасно иллюстрирует запротоколированный диалог:
"– …так какого цвета на Новой Земле медведи?
– Я не знаю. Я видел черного медведя. Других я никогда не видел. В каждой местности свои животные – если она белая, они будут белые, если желтая – они будут желтые.
– Но какие медведи водятся на Новой Земле?
– Мы всегда говорим только о том, что мы видим. Мы не говорим о том, чего мы не видели.
– Но на какую мысль наводят мои слова? На Севере все медведи белые. Новая Земля – на Севере. Какого цвета там медведи?
– Ну, это вот на что похоже: наш царь не похож на вашего, а ваш не похож на нашего. На твои слова может ответить только кто‑то, кто там был, а если человек там не был, он ничего не может сказать на твои слова.
– Но на основе моих слов: „На Севере, где всегда снег, медведи – белые“, – можешь ты догадаться, какие медведи водятся на Новой Земле?
– Если человеку шестьдесят или восемьдесят лет, и он видел белого медведя и рассказал об этом – ему можно верить, но я никогда его не видел, и потому не могу сказать. Это мое последнее слово. Те, кто видел, могут сказать, а те, кто не видел, ничего сказать не могут".
В конце концов Лурия приходит к выводу о том, что мыслительные способности неграмотных крестьян сильно ограничены повседневным опытом. "Эти люди высказывали совершенно верные суждения о фактах, о которых они знали из своего непосредственного опыта; в этих случаях они могли делать выводы согласно законам логики и облекать свои мысли в слова". Но как только речь заходила о чем-то мало знакомом, логика тут же давала сбой.
Итак, сделаем выводы: абстрактная логика, умение рассуждать и делать выводы, видеть причину и следствие, уменье предвидеть будущие события, умение мыслить абстрактно - НЕ ЯВЛЯЮТСЯ непременным СВОЙСТВОМ человеческого СОЗНАНИЯ.
