Как не угодить во френдзону?
Проснулись, короче.
Сюжет один на всех: сначала парни усиленно втираются в доверие, а потом недоумевают, с какой стати девушки изливают им душу, используют в качестве осликов во время шопинга, насилуют совместным просмотром мелодрам, а потом целуют в щечку и упархивают в ночь с каким-нибудь криминального вида байкером? А удивительного тут ничего и нет. Единожды ступив в «зону дружбы»*, ты рискуешь увязнуть в ней навсегда, как в зыбучих песках пустыни Моаб Беара. И, пожалуй, самый дельный совет, который я могу дать в данной ситуации: хочешь рассчитывать на что-то большее — не становись ей другом, точнее, подружкой (потому что в дружбу между ЭМ и ЖО мы, по правде сказать, не особо-то и верим). А помогут тебе в этом 5 правил, сформулированных ниже.
Понятное дело, что уже вляпавшимся мои рекомендации, как мертвому — антицеллюлитный массаж. Но на будущее, думаю, не лишним будет заиметь в виду.
* «А что, в друзей разве не влюбляются?» — может поинтересоваться дорогой читатель. Влюбляются, конечно. Но по моей внутренней статистике такая участь обычно постигает девушек возраста 27+, у которых происходят тектонические сдвиги в иерархии ценностей, и «упругие ягодицы с демоническим взглядом» благополучно отправляются вниз списка, а лидирующие позиции занимают «надежность», «взаимопонимание» и «чтобы мог отличить ПМС от экзистенциального кризиса». Если мы, а точнее, вы имеете дело с девушкой юной и впечатлительной, то перспектива мутировать из друга в любовника крайне сомнительна.
1. Не будь слишком доступным.
Избаловать женщину — раз плюнуть. Достаточно в первые недели быть всегда для нее свободным и отвечать согласием на любое ее предложение (даже поступившее в пятницу после 23-00 — а это обычно значит, что более захватывающие планы обломались, а твое общество все же лучше, чем никакое). Станет любопытствовать, почему не поднимал трубку, — отвечай уклончивым «был занят». Какая-то загадка обязана присутствовать не только в женщине, но и в тебе, дорогой.
2. Не становись жилеткой.
Единственный гарантированный способ заставить женщину перестать рассказывать тебе о делах сердечных — отрезать ей язык (и то велик риск того, что она будет «настукивать» признания азбукой морзе). Но правильная реакция все же поможет умерить ее пыл. Правильная в данном случае — никакая. Кивай невпопад, гляди в сторону, раз в три минуты изрекай что-нибудь в духе «ну и дела...». Короче, демонстрируй полную безучастность. Но — и это важно!!! — все остальные подробности девушкиной жизни (во сколько лет была приучена к горшку/что любит больше — суши или пасту/почему считает Киану Ривза круче Сталлоне и т.д.) должны вызывать у тебя очевидно повышенное внимание. Мы любим тех, кого интересуем — истина, не раз доказанная психологами.
3. Не поддакивай.
Наличие пениса обязывает тебя не только писать стоя, но и иметь собственное мнение (уж прости, что напоминаю). Если девушка рассказывает историю, в контексте которой, по твоему разумению, она выглядит гадиной и предательницей, не стоит лицемерно кивать и соглашаться, мол, а кто бы поступил иначе. Это девочки-подружки обычно одобряют любые бзики друг друга, лишь бы не нагнетать обстановку (ну и потому что проблеять «детка, ты совершенно права» гораздо проще и безопаснее, чем озвучивать контрмнение). Конформизм — удобная черта. Но какая-то... совершенно не сексуальная.
4. Не делись едой.
Кормятся из одной посудины обычно либо парочки, либо лучшие подружки. Таким образом, сначала ты должен получить официальный статус бойфренда, а потом уже делить с ней одно ведро попкорна на двоих и позволять таскать свою картошку фри. Пойдешь в обратном порядке — будешь записан в подружки без права на амнистию.
5. Не затягивай с поцелуем.
Те, кто регулярно меня читают, наверняка, заметили, что я адепт правила: лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. Именно поэтому я убеждена: понравившихся девушек нужно непременно пытаться поцеловать не позже, чем через 4 недели после знакомства. Затянешь с этим — и перспектива перейти от приятельского трепа к, как ты деликатно выражаешься, «чему-то большему», будет казаться ей чем-то вроде инцеста. Да-да, хрестоматийное «ты хороший парень, но…» в большинстве случаев возникает именно потому, что передержал (а вовсе не из-за того, что она чувствует себя тварью дрожащей на фоне безупречного тебя).
И напоследок: не надо думать, что мужская, с позволения сказать, нахрапистость, женщин оскорбляет (разумеется, речь идет о мужчинах, с которыми мы по доброй воле созваниваемся, распиваем кофе, ходим в синематограф и пр.). Напротив! Нам обидно, когда нас не хотят. Или нам кажется, что не хотят, — потому что различия между просто робким парнем и незаинтересованным парнем внешне проявляются весьма и весьма условно.
Результаты поиска по запросу
Дополнительные фильтры
Теги:
новый тег
Автор поста
Рейтинг поста:
-∞050100150200300400+
Найдено: 166
Сортировка:
Горький хлеб маминого сына
Автор: Денис Горелов, Москва
Нет большей напасти для человека, чем родительская любовь. Настоящая. Слепая.
Маниакальная. Позвони-домой-а-то-я-не-ля. Большинство неприятностей бьют индивидуума снаружи, и только эта разъедает изнутри ежедневно, в самом податливом возрасте. Даже такие гнуси, как тюрьма, сума и армия, деформируют личность не больше, чем ежедневное требование надеть шарф. Съешь морковку. Съешь яблочко. Чайку не хочешь? Через час будем обедать. Через полчаса будем обедать. Через 15 минут будем обедать. Где ты ходишь, мой руки. Только не поздно. А Миша не у вас? А во сколько он выехал? А шапку он надел? Она вышла замуж? Так ты из-за этого только? Она тебя не стоит, глупая провинциальная девочка. Почему ты на меня все время орешь? Я тебя провожу. Я тебя встречу. Тебе пора спать. На улице холодно. Запрись как следует. Опусти уши. Не печатай это, я боюсь. Не пей сырую воду, не пей сырую воду, не пей сырую воду.
Твоя мамахен носится по кварталу в тапочках, ищет тебя. Спасибо, я так и думал, дай сигарету. "Главное, со всем соглашаться, учил товарищ по несчастью. Звонит вечером друг с вокзала: встречай. Одеваешься. Выходят в прихожую, говорят: никуда не пойдешь, поздно. Хорошо, никуда не пойду. Раздеваешься. Уходят. Опять одеваешься и быстро уходишь, не обращая внимания на крики на лестнице". Он неврастеник, мой друг. Боксер и неврастеник. Дикое сочетание. Три года живет в Германии без родителей, со своей семьей, и все еще неврастеник. Любит "Прирожденных убийц". Я его понимаю. Людям не видавшим понять не дано. Они легки и снисходительны. Когда им говоришь, что собственный дедуля тяжело больной психопат, потому что через пять минут после звонка едущей домой сорокалетней дочери вперивается в дверной глазок и пятьдесят минут стоит столбом, они наставительно говорят, что вот, когда у тебя будут свои дети, тогда ты поймешь. Они просто счастливые дураки. К ним, в сорок лет зашедшим к соседке покурить-покалякать, ни разу не являлся 65-летний отец и не уводил за руку домой, потому что уже поздно.
Они наивно смеются и предлагают, в крайнем случае, разменять квартиру.
Им невдомек, что человек, видавший лихо родительской любви, не умеет разменивать квартиру. Дай Бог, чтоб он умел хотя бы за нее платить. Он вообще ничего не умеет. Принимать решения. Принимать похвалу. Жить вместе. Приспосабливаться. Уступать. Держать дистанцию. Давать в морду. Покупать. Чинить. Отвечать. От ужаса перед миром он ненавидит людей гораздо сильнее, чем они того заслуживают.
Внешняя любовь для него наркотик, который он всегда получал бесплатно и здорово подсел. Наркотическая зависимость прогрессирует, истерической маминой любви уже недостает, нужны сильные галлюциногены, а их за так не дают. А любить он, между прочим, тоже не умеет, потому что для любви всегда нужна дистанция, а он зацелованный с детства, да и отдавать не привык, да к тому же знает, как обременительна любовь для ее объекта, и инстинктивно старается не напрягать симпатичных ему людей. Начинаются метания между "я червь" и "я бог", мучительные думы, рефлексия, взгляд на себя со стороны, который не может не усугублять. Когда в дорогом ресторане представляешь себя чужими глазами, немедленно начинает дрожать рука, и все падает с вилки.
Взрослый любимый ребенок это наследный принц, которого гуманно отпустили жить после того, как папе отрубили голову.
Лучше б не отпускали. Лучше добить сразу. Сочетание тирана и младенца в одной душе надежно отрезает человека от человечества. Дальше маминой помощи уже не надо: одиночество точит и портит принца самостоятельно; трагедия его уже самоналажена, он способен воспроизводить ее сам. Впрочем, если мама еще не умерла, она всегда найдет время позвонить и спросить, что он сегодня кушал и куда запропастился вчера. Это давно уже стало бичом целых наций. Вернувшийся из Израиля друг рассказывал, что там выросло целое поколение вечных недорослей детей тех, кого миновал погром и крематорий. Детей, которым никогда не стать взрослыми, потому что им до старости будут внушать, что они похудели, и не пускать на улицу, потому что там собаки, машины и преступники.
Так мир делится надвое еще по одному признаку. На одной его стороне живут нервные одинокие неряхи с суицидальными наклонностями, до старости пытающиеся казаться крутыми. На другой легкие, праздничные, всеми любимые куролесы, до старости сорящие деньгами и палками. У них все хорошо. В момент их полового созревания родители занимались работой, друг другом, устройством личной жизни, но только не любовью к чадам. Кого-то отец- режиссер в 16 лет оставил в квартире с деньгами на два года и уехал с мамой в экспедицию. Кому-то отец-академик в те же 16 заявил: "Дальше сам. Вот твоя комната и завтрак дома, а остальное не наше дело". У кого-то отца не было вовсе, а мама и до сих пор ягодка опять. "Значит, это правильные дети, их можно отпускать одних, не то что моего", спокойно скажет на это любая профессиональная мать и солжет. Это не правильные дети это правильные родители. В 16 лет бросать одного можно и нужно любого человека, кроме Сережи из книжки "Судьба барабанщика", который то горжетку продаст, то шпионов напустит.
В несословном обществе принц всегда несчастней нищего, инфант беспризорника, Сид Сойер Гекльберри Финна. У одних жизнь проходит в жалобах и мечтах, у других в фантастике и приключениях. Одни ездят к друзьям жаловаться на экзистенцию, другие тайком от жены пообнимать очередную ляльку, счастливую и благодарную. Одни месяцами думают, что надо бы вымыть пол, другие в полдня обустраивают новое жилье. Одни намертво впаяны в свою квартиру другие меняют ключи, как перчатки, снимая, женихаясь и гостя у друзей. Военкоматы никогда не могут их найти, а если находят, то натыкаются на уверенно и быстро сделанный отмаз, а если прихватывают, то и здесь ваньки-встаньки легко оказываются в секретке, в чертежке, в оркестре, причем безо всякой протекции, с детства приученные решать проблемы. В боевых "мазутах" служат с детства закутанные чада. Назад они приходят с удвоенной миробоязнью, замкнутостью и ненавистью к человечеству. Родня выстригает им седые виски и тут же рекомендует одеться потеплее.
Это тихое, глухое, механическое помешательство. Чтобы ребенок рос здоровым, его посреди четвертого класса загоняют в постель через минуту после Нового года и три часа удовлетворенно слушают рыдания в подушку. Чтобы дочь поскорее взялась за ум и стала счастлива, ей говорят, какая она зря прожившая жизнь дура, в день рождения, с шампанским в руках, в виде тоста.
Липкие, как леденец, назойливые, как цветочная торговка, глухие, как почетный караул, родители упорно и злобно не желают видеть, что болеют те, кого кутали, одиноки те, кого женили, и бьют тех, кого провожали. Они методично отстаивают свое право любить, пока самым смелым в предположениях детям не приходит в голову, что защищают они себя. Это я должен гордиться дочерью, а она дура и в двадцать пять живет с женатиком. Это мне хочется, чтобы сын справлял день рождения дома со мной, а что ему хочется это неважно. Это я волнуюсь, когда тебя нет дома, поэтому умри, а будь в десять. А то, что ты, предположим, к морозу привык и на снегу спал не раз и не десять, это наплевать, я же тебя там не видел, и сердце у меня не болело, а здесь изволь застегнуться. Еще живой отец, очень правильный дядя, сказал однажды маме: "Если б ты никогда не вышла замуж, твой папочка бегал бы вокруг тебя, жалел, хлопал крыльями и был бы счастлив".
В общем, я понимаю, почему у Жени Лукашина из "Иронии судьбы" до тридцати шести не было семьи. У него зато была мама. Та самая. Мировая.
Р. S. У всех моих друзей-куролесов уже есть свои дети. Нормальные, редко видящие занятых отцов, скучающие по ним.
У друзей-инфантилов детей нет. Ни у одного.
Они появятся поздно, когда вымрут их любвеобильные бабушки-дедушки. Поздних детей любят. По-настоящему. Насмерть.
Автор: Денис Горелов, Москва
Нет большей напасти для человека, чем родительская любовь. Настоящая. Слепая.
Маниакальная. Позвони-домой-а-то-я-не-ля. Большинство неприятностей бьют индивидуума снаружи, и только эта разъедает изнутри ежедневно, в самом податливом возрасте. Даже такие гнуси, как тюрьма, сума и армия, деформируют личность не больше, чем ежедневное требование надеть шарф. Съешь морковку. Съешь яблочко. Чайку не хочешь? Через час будем обедать. Через полчаса будем обедать. Через 15 минут будем обедать. Где ты ходишь, мой руки. Только не поздно. А Миша не у вас? А во сколько он выехал? А шапку он надел? Она вышла замуж? Так ты из-за этого только? Она тебя не стоит, глупая провинциальная девочка. Почему ты на меня все время орешь? Я тебя провожу. Я тебя встречу. Тебе пора спать. На улице холодно. Запрись как следует. Опусти уши. Не печатай это, я боюсь. Не пей сырую воду, не пей сырую воду, не пей сырую воду.
Твоя мамахен носится по кварталу в тапочках, ищет тебя. Спасибо, я так и думал, дай сигарету. "Главное, со всем соглашаться, учил товарищ по несчастью. Звонит вечером друг с вокзала: встречай. Одеваешься. Выходят в прихожую, говорят: никуда не пойдешь, поздно. Хорошо, никуда не пойду. Раздеваешься. Уходят. Опять одеваешься и быстро уходишь, не обращая внимания на крики на лестнице". Он неврастеник, мой друг. Боксер и неврастеник. Дикое сочетание. Три года живет в Германии без родителей, со своей семьей, и все еще неврастеник. Любит "Прирожденных убийц". Я его понимаю. Людям не видавшим понять не дано. Они легки и снисходительны. Когда им говоришь, что собственный дедуля тяжело больной психопат, потому что через пять минут после звонка едущей домой сорокалетней дочери вперивается в дверной глазок и пятьдесят минут стоит столбом, они наставительно говорят, что вот, когда у тебя будут свои дети, тогда ты поймешь. Они просто счастливые дураки. К ним, в сорок лет зашедшим к соседке покурить-покалякать, ни разу не являлся 65-летний отец и не уводил за руку домой, потому что уже поздно.
Они наивно смеются и предлагают, в крайнем случае, разменять квартиру.
Им невдомек, что человек, видавший лихо родительской любви, не умеет разменивать квартиру. Дай Бог, чтоб он умел хотя бы за нее платить. Он вообще ничего не умеет. Принимать решения. Принимать похвалу. Жить вместе. Приспосабливаться. Уступать. Держать дистанцию. Давать в морду. Покупать. Чинить. Отвечать. От ужаса перед миром он ненавидит людей гораздо сильнее, чем они того заслуживают.
Внешняя любовь для него наркотик, который он всегда получал бесплатно и здорово подсел. Наркотическая зависимость прогрессирует, истерической маминой любви уже недостает, нужны сильные галлюциногены, а их за так не дают. А любить он, между прочим, тоже не умеет, потому что для любви всегда нужна дистанция, а он зацелованный с детства, да и отдавать не привык, да к тому же знает, как обременительна любовь для ее объекта, и инстинктивно старается не напрягать симпатичных ему людей. Начинаются метания между "я червь" и "я бог", мучительные думы, рефлексия, взгляд на себя со стороны, который не может не усугублять. Когда в дорогом ресторане представляешь себя чужими глазами, немедленно начинает дрожать рука, и все падает с вилки.
Взрослый любимый ребенок это наследный принц, которого гуманно отпустили жить после того, как папе отрубили голову.
Лучше б не отпускали. Лучше добить сразу. Сочетание тирана и младенца в одной душе надежно отрезает человека от человечества. Дальше маминой помощи уже не надо: одиночество точит и портит принца самостоятельно; трагедия его уже самоналажена, он способен воспроизводить ее сам. Впрочем, если мама еще не умерла, она всегда найдет время позвонить и спросить, что он сегодня кушал и куда запропастился вчера. Это давно уже стало бичом целых наций. Вернувшийся из Израиля друг рассказывал, что там выросло целое поколение вечных недорослей детей тех, кого миновал погром и крематорий. Детей, которым никогда не стать взрослыми, потому что им до старости будут внушать, что они похудели, и не пускать на улицу, потому что там собаки, машины и преступники.
Так мир делится надвое еще по одному признаку. На одной его стороне живут нервные одинокие неряхи с суицидальными наклонностями, до старости пытающиеся казаться крутыми. На другой легкие, праздничные, всеми любимые куролесы, до старости сорящие деньгами и палками. У них все хорошо. В момент их полового созревания родители занимались работой, друг другом, устройством личной жизни, но только не любовью к чадам. Кого-то отец- режиссер в 16 лет оставил в квартире с деньгами на два года и уехал с мамой в экспедицию. Кому-то отец-академик в те же 16 заявил: "Дальше сам. Вот твоя комната и завтрак дома, а остальное не наше дело". У кого-то отца не было вовсе, а мама и до сих пор ягодка опять. "Значит, это правильные дети, их можно отпускать одних, не то что моего", спокойно скажет на это любая профессиональная мать и солжет. Это не правильные дети это правильные родители. В 16 лет бросать одного можно и нужно любого человека, кроме Сережи из книжки "Судьба барабанщика", который то горжетку продаст, то шпионов напустит.
В несословном обществе принц всегда несчастней нищего, инфант беспризорника, Сид Сойер Гекльберри Финна. У одних жизнь проходит в жалобах и мечтах, у других в фантастике и приключениях. Одни ездят к друзьям жаловаться на экзистенцию, другие тайком от жены пообнимать очередную ляльку, счастливую и благодарную. Одни месяцами думают, что надо бы вымыть пол, другие в полдня обустраивают новое жилье. Одни намертво впаяны в свою квартиру другие меняют ключи, как перчатки, снимая, женихаясь и гостя у друзей. Военкоматы никогда не могут их найти, а если находят, то натыкаются на уверенно и быстро сделанный отмаз, а если прихватывают, то и здесь ваньки-встаньки легко оказываются в секретке, в чертежке, в оркестре, причем безо всякой протекции, с детства приученные решать проблемы. В боевых "мазутах" служат с детства закутанные чада. Назад они приходят с удвоенной миробоязнью, замкнутостью и ненавистью к человечеству. Родня выстригает им седые виски и тут же рекомендует одеться потеплее.
Это тихое, глухое, механическое помешательство. Чтобы ребенок рос здоровым, его посреди четвертого класса загоняют в постель через минуту после Нового года и три часа удовлетворенно слушают рыдания в подушку. Чтобы дочь поскорее взялась за ум и стала счастлива, ей говорят, какая она зря прожившая жизнь дура, в день рождения, с шампанским в руках, в виде тоста.
Липкие, как леденец, назойливые, как цветочная торговка, глухие, как почетный караул, родители упорно и злобно не желают видеть, что болеют те, кого кутали, одиноки те, кого женили, и бьют тех, кого провожали. Они методично отстаивают свое право любить, пока самым смелым в предположениях детям не приходит в голову, что защищают они себя. Это я должен гордиться дочерью, а она дура и в двадцать пять живет с женатиком. Это мне хочется, чтобы сын справлял день рождения дома со мной, а что ему хочется это неважно. Это я волнуюсь, когда тебя нет дома, поэтому умри, а будь в десять. А то, что ты, предположим, к морозу привык и на снегу спал не раз и не десять, это наплевать, я же тебя там не видел, и сердце у меня не болело, а здесь изволь застегнуться. Еще живой отец, очень правильный дядя, сказал однажды маме: "Если б ты никогда не вышла замуж, твой папочка бегал бы вокруг тебя, жалел, хлопал крыльями и был бы счастлив".
В общем, я понимаю, почему у Жени Лукашина из "Иронии судьбы" до тридцати шести не было семьи. У него зато была мама. Та самая. Мировая.
Р. S. У всех моих друзей-куролесов уже есть свои дети. Нормальные, редко видящие занятых отцов, скучающие по ним.
У друзей-инфантилов детей нет. Ни у одного.
Они появятся поздно, когда вымрут их любвеобильные бабушки-дедушки. Поздних детей любят. По-настоящему. Насмерть.
Весна...
Весною снег в полях гниет,
Кpасиво тpактоp yтопает.
Коpова жалобно оpет -
Ей гpязь в коpовнике мешает
Деpевья голые стоят,
Глядишь, одно yже yпало
Дpyг дpyга бабы матеpят
И на дyше светлее стало
Летают клином жypавли
Два дня подpяд, yже достали,
А из оттаявшей земли
Два тpyпа внешность показали.
Люблю тебя, pодная Рyсь,
Тебя все славили веками!
В пpyдy плывет домашний гyсь
И мальчик синий ввеpх коньками.
Чистейший воздyх тyт и там
Воняет жyтким пеpегаpом
В полях пpошел пастyх Иван
И надышал своим yгаpом.
Уж птицы начали свистеть,
Ментов в окpyге заглyшили.
В лесy со сна оpет медведь -
Емy беpлогy подпалили.
Чy! В поле стpаyс побежал
А он-то здесь откyда взялся?
Пастyх обpатно пpоползал -
Однако, здоpово нажpался
Из беpегов yшла pека
И пол-деpевни затопила,
В окне избы тоpчит pyка
бpевном кого-то задавило.
Летит со свистом паpовоз
И слышно пассажиpов кpики,
Летит кpасиво... Под откос -
Там стpелочник шyтник великий.
Тебя, пpиpода, бyдy петь,
Твои лyга полны навоза;
В беpлоге догоpел медведь
Дымил не хyже паpовоза.
Hо все! Уже поpа кончать
Сии дyшевные кyплеты
Веснy оставлю воспевать
И бyдy ждать начала лета
Весною снег в полях гниет,
Кpасиво тpактоp yтопает.
Коpова жалобно оpет -
Ей гpязь в коpовнике мешает
Деpевья голые стоят,
Глядишь, одно yже yпало
Дpyг дpyга бабы матеpят
И на дyше светлее стало
Летают клином жypавли
Два дня подpяд, yже достали,
А из оттаявшей земли
Два тpyпа внешность показали.
Люблю тебя, pодная Рyсь,
Тебя все славили веками!
В пpyдy плывет домашний гyсь
И мальчик синий ввеpх коньками.
Чистейший воздyх тyт и там
Воняет жyтким пеpегаpом
В полях пpошел пастyх Иван
И надышал своим yгаpом.
Уж птицы начали свистеть,
Ментов в окpyге заглyшили.
В лесy со сна оpет медведь -
Емy беpлогy подпалили.
Чy! В поле стpаyс побежал
А он-то здесь откyда взялся?
Пастyх обpатно пpоползал -
Однако, здоpово нажpался
Из беpегов yшла pека
И пол-деpевни затопила,
В окне избы тоpчит pyка
бpевном кого-то задавило.
Летит со свистом паpовоз
И слышно пассажиpов кpики,
Летит кpасиво... Под откос -
Там стpелочник шyтник великий.
Тебя, пpиpода, бyдy петь,
Твои лyга полны навоза;
В беpлоге догоpел медведь
Дымил не хyже паpовоза.
Hо все! Уже поpа кончать
Сии дyшевные кyплеты
Веснy оставлю воспевать
И бyдy ждать начала лета
Есть у меня подруга, назовём её Машей. Как-то Маша познакомилась с Петей и влюбилась. Маша с Петей начали дружить, она строила глазки, звала в кино-кафе-гости, «случайно» прикасалась, всячески намекала — Петя игнорировал намёки и дружил. Маша пролюбила мне и остальным подругам мозг — Петя оставался безответным. Смелости на то, чтобы вот так взять и признаться парню, который холоден, аки айсберг, у Маши не хватило. В один прекрасный день, где-то через полгода, Маша поняла, что с Петей ей не светит. Подруги вздохнули с облегчением.
Через какое-то время Маша познакомилась с Васей и начала с ним встречаться. И тут — сюрприз! Петя, узнав о Васе, пришёл к Маше и высказал ей, что он её всё это время любил, а она нахально им пользовалась, держала его во френдзоне — как она могла, сволочь такая?!
Я таких ситуаций видела не одну, не две и даже не три, поэтому считаю себя вправе поведать несколько простых истин.
Если вам кто-то нравится — действуйте. Если человек не понимает намёков, либо говорите напрямую, либо прекращайте о нём думать.
Если вы признались, а вам отказали, прекращайте общение. Так вами никто не сможет пользоваться, а вам будет проще прийти в себя и разлюбить.
Если вам признались, а вы отказали, прекращайте общение. Так вас никто не обвинит в том, что вы пользуетесь или провоцируете, а вы будете избавлены от повторения этой ситуации.
И понятие «френдзона» исчезнет.
Через какое-то время Маша познакомилась с Васей и начала с ним встречаться. И тут — сюрприз! Петя, узнав о Васе, пришёл к Маше и высказал ей, что он её всё это время любил, а она нахально им пользовалась, держала его во френдзоне — как она могла, сволочь такая?!
Я таких ситуаций видела не одну, не две и даже не три, поэтому считаю себя вправе поведать несколько простых истин.
Если вам кто-то нравится — действуйте. Если человек не понимает намёков, либо говорите напрямую, либо прекращайте о нём думать.
Если вы признались, а вам отказали, прекращайте общение. Так вами никто не сможет пользоваться, а вам будет проще прийти в себя и разлюбить.
Если вам признались, а вы отказали, прекращайте общение. Так вас никто не обвинит в том, что вы пользуетесь или провоцируете, а вы будете избавлены от повторения этой ситуации.
И понятие «френдзона» исчезнет.
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме (+166 постов - )
