Артиллерия толково
Говорит - она права:
- Вся беда, что танки снова
В лес свернули по дрова.
А еще сложнее счеты,
Чуть танкиста повстречал:
- Подвела опять пехота.
Залегла. Пропал запал.
А пехота не хвастливо,
Без отрыва от земли
Лишь махнет рукой лениво:
- Точно. Танки подвели.
Так идет оно по кругу,
И ругают все друг друга,
Лишь в согласье все подряд
Авиацию бранят.
Все хорошие ребята,
Как посмотришь - красота.
И ничуть не виноваты,
И деревня не взята.
И противник по болоту,
По траншейкам торфяным
Садит вновь из минометов -
Что ты хочешь делай с ним.
Адреса разведал точно,
Шлет посылки спешной почтой,
И лежишь ты, адресат,
Изнывая, ждешь за кочкой,
Скоро ль мина влепит в зад.
Перемокшая пехота
В полный смак клянет болото,
Не мечтает о другом -
Хоть бы смерть, да на сухом.
Кто-нибудь еще расскажет,
Как лежали там в тоске.
Третьи сутки кукиш кажет
В животе кишка кишке.
Посыпает дождик редкий,
Кашель злой терзает грудь.
Ни клочка родной газетки -
Козью ножку завернуть;
И ни спичек, ни махорки -
Все раскисло от воды.
- Согласись, Василий Теркин,
Хуже нет уже беды?
Тот лежит у края лужи,
Усмехнулся:
- Нет, друзья,
о сто раз бывает хуже,
Это точно знаю я.
- Где уж хуже...
- А не спорьте,
Кто не хочет, тот не верь,
Я сказал бы: на курорте
Мы находимся теперь.
И глядит шутник великий
На людей со стороны.
Губы - то ли от черники,
То ль от холода черны,
Говорит:
- В своем болоте
Ты находишься сейчас.
Ты в цепи. Во взводе. В роте.
Ты имеешь связь и часть.
Даже сетовать неловко
При такой, чудак, судьбе.
У тебя в руках винтовка,
Две гранаты при тебе.
У тебя - в тылу ль, на фланге, -
Сам не знаешь, как силен, -
Бронебойки, пушки, танки.
Ты, брат, - это батальон.
Полк. Дивизия. А хочешь -
Фронт. Россия! Наконец,
Я, скажу тебе короче
И понятней: ты - боец.
Ты в строю, прошу усвоить,
А быть может, год назад
Ты бы здесь изведал, воин,
То, что наш изведал брат.
Ноги б с горя не носили!
Где свои, где чьи края?
Где тот фронт и где Россия?
По какой рубеж своя?
И однажды ночью поздно,
От деревни в стороне
Укрывался б ты в колхозной,
Например, сенной копне...
Тут, озноб вдувая в души,
Долгой выгнувшись дугой,
Смертный свист скатился в уши,
Ближе, ниже, суше, глуше -
И разрыв!
За ним другой...
- Ну, накрыл. Не даст дослушать
Человека.
- Он такой...
И за каждым тем разрывом
На примолкнувших ребят
Рваный лист, кружась лениво,
Ветки сбитые летят.
Тянет всех, зовет куда-то,
Уходи, беда вот-вот...
Только Теркин:
- Брось, ребята,
Говорю - не попадет.
Сам сидит как будто в кресле,
Всех страхует от огня.
- Ну, а если?..
- А уж если...
Получи тогда с меня.
Слушай лучше. Я серьезно
Рассуждаю о войне.
Вот лежишь ты в той бесхозной,
В поле брошенной копне.
Немец где? До ближней хаты
Полверсты - ни дать ни взять,
И приходят два солдата
В поле сена навязать.
Из копнушки вяжут сено,
Той, где ты нашел приют,
Уминают под колено
И поют. И что ж поют!
Хлопцы, верьте мне, не верьте,
Только врать не стал бы я,
А поют худые черти,
Сам слыхал: "Москва моя".
Тут состроил Теркин рожу
И привстал, держась за пень,
И запел весьма похоже,
Как бы немец мог запеть.
До того тянул он криво,
И смотрел при этом он
Так чванливо, так тоскливо,
Так чудно, - печенки вон!
- Вот и смех тебе. Однако
Услыхал бы ты тогда
Эту песню, - ты б заплакал
От печали и стыда.
И смеешься ты сегодня,
Потому что, знай, боец:
Этой песни прошлогодней
Нынче немец не певец.
- Не певец-то - это верно,
Это ясно, час не тот...
- А деревню-то, примерно,
Вот берем - не отдает.
И с тоскою бесконечной,
Что, быть может, год берег,
Кто-то так чистосердечно,
Глубоко, как мех кузнечный,
Вдруг вздохнул:
- Ого, сынок!
Подивился Теркин вздоху,
Посмотрел, - ну, ну! - сказал, -
И такой ребячий хохот
Всех опять в работу взял.
- Ах ты, Теркин. Ну и малый.
И в кого ты удался,
Только мать, наверно, знала...
- Я от тетки родился.
- Теркин - теткин, елки-палки,
Сыпь еще назло врагу.
- Не могу. Таланта жалко.
До бомбежки берегу.
Получай тогда на выбор,
Что имею про запас.
- И за то тебе спасибо.
- На здоровье. В добрый час.
Заключить теперь нельзя ли,
Что, мол, горе не беда,
Что ребята встали, взяли
Деревушку без труда?
Что с удачей постоянной
Теркин подвиг совершил:
Русской ложкой деревянной
Восемь фрицев уложил!
Нет, товарищ, скажем прямо:
Был он долог до тоски,
Летний бой за этот самый
Населенный пункт Борки.
Много дней прошло суровых,
Горьких, списанных в расход.
- Но позвольте, - скажут снова, -
Так о чем тут речь идет?.
Речь идет о том болоте,
Где война стелила путь,
Где вода была пехоте
По колено, грязь - по грудь;
Где в трясине, в ржавой каше,
Безответно - в счет, не в счет -
Шли, ползли, лежали наши
Днем и ночью напролет;
Где подарком из подарков,
Как труды ни велики,
Не Ростов им был, не Харьков,
Населенный пункт Борки.
И в глуши, в бою безвестном,
В сосняке, в кустах сырых
Смертью праведной и честной
Пали многие из них.
Пусть тот бой не упомянут
В списке славы золотой,
День придет - еще повстанут
Люди в памяти живой.
И в одной бессмертной книге
Будут все навек равны -
Кто за город пал великий,
Что один у всей страны;
Кто за гордую твердыню,
Что у Волги у реки,
Кто за тот, забытый ныне,
Населенный пункт Борки.
И Россия - мать родная -
Почесть всем отдаст сполна.
Бой иной, пора иная,
Жизнь одна и смерть одна.
О ЛЮБВИ
Всех, кого взяла война,
Каждого солдата
Проводила хоть одна
Женщина когда-то...
Не подарок, так белье
Собрала, быть может,
И что дольше без нее,
То она дороже.
И дороже этот час,
Памятный, особый,
Взгляд последний этих глаз,
Что забудь попробуй.
Обойдись в пути большом,
Глупой славы ради,
Без любви, что видел в нем,
В том прощальном взгляде.
Он у каждого из нас
Самый сокровенный
И бесценный наш запас,
Неприкосновенный.
Он про всякий час, друзья,
Бережно хранится.
И с товарищем нельзя
Этим поделиться,
Потому - он мой, он весь -
Мой, святой и скромный,
У тебя он тоже есть,
Ты подумай, вспомни.
Всех, кого взяла война,
Каждого солдата
Проводила хоть одна
Женщина когда-то...
И приходится сказать,
Что из всех тех женщин,
Как всегда, родную мать
Вспоминают меньше.
И не принято родной
Сетовать напрасно, -
В срок иной, в любви иной
Мать сама была женой
С тем же правом властным.
Да, друзья, любовь жены, -
Кто не знал - проверьте, -
На войне сильней войны
И, быть может, смерти.
Ты ей только не перечь,
Той любви, что вправе
Ободрить, предостеречь,
Осудить, прославить.
Вновь достань листок письма,
Перечти сначала,
Пусть в землянке полутьма,
Ну-ка, где она сама
То письмо писала?
При каком на этот раз
Примостилась свете?
То ли спали в этот час,
То ль мешали дети,
То ль болела голова
Тяжко, не впервые,
Оттого, брат, что дрова
Не горят сырые?..
Впряжена в тот воз одна,
Разве не устанет?
Да зачем тебе жена
Жаловаться станет?
Жены думают, любя,
Что иное слово
Все ж скорей найдет тебя
На войне живого.
Нынче жены все добры,
Беззаветны вдосталь,
Даже те, что до поры
Были ведьмы просто.
Смех - не смех, случалось мне
С женами встречаться,
От которых на войне
Только и спасаться.
Чем томиться день за днем
С той женою-крошкой,
Лучше ползать под огнем
Или под бомбежкой.
Лучше, пять пройдя атак,
Ждать шестую в сутки...
Впрочем, это только так,
Только ради шутки.
Нет, друзья, любовь жены, -
Сотню раз проверьте, -
На войне сильней войны
И, быть может, смерти.
И одно сказать о ней
Вы б могли вначале:
Что короче, что длинней -
Та любовь, война ли?
Но, бестрепетно в лицо
Глядя всякой правде,
Я замолвил бы словцо
За любовь, представьте.
Как война на жизнь ни шла,
Сколько ни пахала,
Но любовь пережила
Срок ее немалый.
И недаром нету, друг,
Письмеца дороже,
Что из тех далеких рук,
Дорогих усталых рук
В трещинках по коже.
И не зря взываю я
К женам настоящим:
- Жены, милые друзья,
Вы пишите чаще.
Не ленитесь к письмецу
Приписать, что надо.
Генералу ли, бойцу,
Это - как награда.
Нет, товарищ, не забудь
На войне жестокой:
У войны короткий путь,
У любви - далекий.
И ее большому дню
Сроки близки ныне.
А к чему я речь клоню?
Вот к чему, родные.
Всех, кого взяла война,
Каждого солдата
Проводила хоть одна
Женщина когда-то...
Но хотя и жалко мне,
Сам помочь не в силе,
Что остался в стороне
Теркин мой Василий.
Не случилось никого
Проводить в дорогу.
Полюбите вы его,
Девушки, ей-богу!
Любят летчиков у нас,
Конники в почете.
Обратитесь, просим вас,
К матушке-пехоте!
Полюбите молодца,
Сердце подарите,
До победного конца
Верно полюбите!
Пусть тот конник на коне,
Летчик в самолете,
И, однако, на войне
Первый ряд - пехоте.
Пусть танкист красив собой
И горяч в работе,
А ведешь машину в бой -
Поклонись пехоте.
Пусть форсист артиллерист
В боевом расчете,
Отстрелялся - не гордись,
Дела суть - в пехоте.
Обойдите всех подряд,
Лучше не найдете:
Обратите нежный взгляд,
Девушки, к пехоте.
ОТДЫХ ТЕРКИНА
На войне - в пути, в теплушке,
В тесноте любой избушки,
В блиндаже иль погребушке, -
Там, где случай приведет, -
Лучше нет, как без хлопот,
Без перины, без подушки,
Примостясь кой-как друг к дружке,
Отдохнуть... Минут шестьсот.
Даже больше б не мешало,
Но солдату на войне
Срок такой для сна, пожалуй,
Можно видеть лишь во сне.
И представь, что вдруг, покинув
В некий час передний край,
Ты с попутною машиной
Попадаешь прямо в рай.
Мы здесь вовсе не желаем
Шуткой той блеснуть спроста,
Что, мол, рай с передним краем
Это - смежные места.
Рай по правде. Дом. Крылечко.
Веник - ноги обметай.
Дальше - горница и печка.
Все, что надо. Чем не рай?
Вот и в книге ты отмечен,
Раздевайся, проходи.
И плечьми у теплой печи
На свободе поведи.
Осмотрись вокруг детально,
Вот в ряду твоя кровать.
И учти, что это - спальня,
То есть место - специально
Для того, чтоб только спать.
Спать, солдат, весь срок недельный,
Самолично, безраздельно
Занимать кровать свою,
Спать в сухом тепле постельном,
Спать в одном белье нательном,
Как положено в раю.
И по строгому приказу,
Коль тебе здесь быть пришлось,
Ты помимо сна обязан
Пищу в день четыре раза
Принимать. Но как? - вопрос.
Всех привычек перемена
Поначалу тяжела.
Есть в раю нельзя с колена,
Можно только со стола.
И никто в раю не может
Бегать к кухне с котелком,
И нельзя сидеть в одеже
И корежить хлеб штыком.
И такая установка
Строго-настрого дана,
Что у ног твоих винтовка
Находиться не должна.
И в ущерб своей привычке
Ты не можешь за столом
Утереться рукавичкой
Или - так вот - рукавом.
И когда покончишь с пищей,
Не забудь еще, солдат,
Что в раю за голенище
Ложку прятать не велят.
Все такие оговорки
Разобрав, поняв путем,
Принял в счет Василий Теркин
И решил:
- Не пропадем.
Вот обед прошел и ужин.
- Как вам нравится у нас?
- Ничего. Немножко б хуже,
То и было б в самый раз...
Покурил, вздохнул и на бок.
Как-то странно голове.
Простыня - пускай одна бы,
Нет, так на, мол, сразу две.
Чистота - озноб по коже,
И неловко, что здоров,
А до крайности похоже,
Будто в госпитале вновь.
Бережет плечо в кровати,
Головой не повернет.
Вот и девушка в халате
Совершает свой обход.
Двое справа, трое слева
К ней разведчиков тотчас.
А она, как королева:
Мол, одна, а сколько вас.
Теркин смотрит сквозь ресницы:
О какой там речь красе.
Хороша, как говорится,
В прифронтовой полосе.
Хороша, при смутном свете,
Дорога, как нет другой,
И видать, ребята эти
Отдохнули день, другой...
Сон-забвенье на пороге,
Ровно, сладко дышит грудь.
Ах, как холодно в дороге
У объезда где-нибудь!
Как прохватывает ветер,
Как луна теплом бедна!
Ах, как трудно все на свете:
Служба, жизнь, зима, война.
Как тоскует о постели
На войне солдат живой!
Что ж не спится в самом деле?
Не укрыться ль с головой?
Полчаса и час проходит,
С боку на бок, навзничь, ниц.
Хоть убейся - не выходит.
Все храпят, а ты казнись.
То ли жарко, то ли зябко,
Не понять, а сна все нет.
- Да надень ты, парень, шапку, -
Вдруг дают ему совет.
Разъясняют:
- Ты не первый,
Не второй страдаешь тут.
Поначалу наши нервы
Спать без шапки не дают.
И едва надел родимый
Головной убор солдат,
Боевой, пропахший дымом
И землей, как говорят, -
Тот, обношенный на славу
Под дождем и под огнем,
Что еще колючкой ржавой
Как-то прорван был на нем;
Тот, в котором жизнь проводишь,
Не снимая, - так хорош! -
И когда ко сну отходишь,
И когда на смерть идешь, -
Видит: нет, не зря послушал
Тех, что знали, в чем резон:
Как-то вдруг согрелись уши,
Как-то стало мягче, груше -
И всего свернуло в сон.
И проснулся он до срока
С чувством редкостным - точь-в-точь
Словно где-нибудь далеко
Побывал за эту ночь;
Словно выкупался где-то,
Где - хоть вновь туда вернись -
Не зима была, а лето,
Не война, а просто жизнь.
И с одной ногой обутой,
Шапку снять забыв свою,
На исходе первых суток
Он задумался в раю.
Хороши харчи и хата,
Осуждать не станем зря,
Только, знаете, война-то
Не закончена, друзья.
Посудите сами, братцы,
Кто б чудней придумать мог:
Раздеваться, разуваться
На такой короткий срок.
Тут обвыкнешь - сразу крышка,
Чуть покинешь этот рай.
Лучше скажем: передышка.
Больше время не теряй.
Закусил, собрался, вышел,
Дело было на мази.
Грузовик идет, - заслышал,
Голосует:
- Подвези.
И, четыре пуда грузу
Добавляя по пути,
Через борт ввалился в кузов,
Постучал: давай, крути.
Ехал - близко ли, далеко -
Кому надо, вымеряй.
Только, рай, прощай до срока,
И опять - передний край.
Соскочил у поворота, -
Глядь - и дома, у огня.
- Ну, рассказывайте, что тут,
Как тут, хлопцы, без меня?
- Сам рассказывай. Кому же
Неохота знать тотчас,
Как там, что в раю у вас...
- Хорошо. Немножко б хуже,
Верно, было б в самый раз...
Хорошо поспал, богато,
Осуждать не станем зря.
Только, знаете, война-то
Не закончена, друзья.
Как дойдем до той границы
По Варшавскому шоссе,
Вот тогда, как говорится,
Отдохнем. И то не все.
А пока - в пути, в теплушке,
В тесноте любой избушки,
В блиндаже иль погребушке,
Где нам случай приведет, -
Лучше нет, как без хлопот,
Без перины, без подушки,
Примостясь плотней друг к дружке,
Отдохнуть.
А там - вперед.
В НАСТУПЛЕНИИ
Столько жили в обороне,
Что уже с передовой
Сами шли, бывало, кони,
Как в селе, на водопой.
И на весь тот лес обжитый,
И на весь передний край
У землянок домовитый
Раздавался песий лай.
И прижившийся на диво,
Петушок - была пора -
По утрам будил комдива,
Как хозяина двора.
И во славу зимних буден
В бане - пару не жалей -
Секлись вениками люди
Вязки собственной своей.
На войне, как на привале,
Отдыхали про запас,
Жили, "Теркина" читали
На досуге.
Вдруг - приказ...
Вдруг - приказ, конец стоянке.
И уж где-то далеки
Опустевшие землянки,
Сиротливые дымки.
И уже обыкновенно
То, что минул целый год,
Точно день. Вот так, наверно,
И война, и все пройдет...
И солдат мой поседелый,
Коль останется живой,
Вспомнит: то-то было дело,
Как сражались под Москвой...
И с печалью горделивой
Он начнет в кругу внучат
Свой рассказ неторопливый,
Если слушать захотят...
Трудно знать. Со стариками
Не всегда мы так добры.
Там посмотрим.
А покамест
Далеко до той поры.
x x x
Бой в разгаре. Дымкой синей
Серый снег заволокло.
И в цепи идет Василий,
Под огнем идет в село.
И до отчего порога,
До родимого села
Через то село дорога -
Не иначе - пролегла.
Что поделаешь - иному
И еще кружнее путь.
И идет иной до дому
То ли степью незнакомой,
То ль горами где-нибудь...
Низко смерть над шапкой свищет,
Хоть кого согнет в дугу.
Цепь идет, как будто ищет
Что-то в поле на снегу.
И бойцам, что помоложе,
Что впервые так идут,
В этот час всего дороже
Знать одно, что Теркин тут.
Хорошо - хотя ознобцем
Пронимает под огнем -
Не последним самым хлопцем
Показать себя при нем.
Толку нет, что в миг тоскливый,
Как снаряд берет разбег,
Теркин так же ждет разрыва,
Камнем кинувшись на снег;
Что над страхом меньше власти
У того в бою подчас,
Кто судьбу свою и счастье
Испытал уже не раз;
Что, быть может, эта сила
Уцелевшим из огня
Человека выносила
До сегодняшнего дня, -
До вот этой борозденки,
Где лежит, вобрав живот,
Он, обшитый кожей тонкой
Человек. Лежит и ждет...
Где-то там, за полем бранным,
Думу думает свою
Тот, по чьим часам карманным
Все часы идут в бою.
И за всей вокруг пальбою,
За разрывами в дыму
Он следит, владыка боя,
И решает, что к чему.
Где-то там, в песчаной круче,
В блиндаже сухом, сыпучем,
Глядя в карту, генерал
Те часы свои достал;
Хлопнул крышкой, точно дверкой,
Поднял шапку, вытер пот...
И дождался, слышит Теркин:
- Взвод! За Родину! Вперед!..
И хотя слова он эти -
Клич у смерти на краю -
Сотни раз читал в газете
И не раз слыхал в бою, -
В душу вновь они вступали
С одинаковою той
Властью правды и печали,
Сладкой горечи святой;
С тою силой неизменной,
Что людей в огонь ведет,
Что за все ответ священный
На себя уже берет.
- Взвод! За Родину! Вперед!..
Лейтенант щеголеватый,
Конник, спешенный в боях,
По-мальчишечьи усатый,
Весельчак, плясун, казак,
Первым встал, стреляя с ходу,
Побежал вперед со взводом,
Обходя село с задов.
И пролег уже далеко
След его в снегу глубоком -
Дальше всех в цепи следов.
Вот уже у крайней хаты
Поднял он ладонь к усам:
- Молодцы! Вперед, ребята! -
Крикнул так молодцевато,
Словно был Чапаев сам.
Только вдруг вперед подался,
Оступился на бегу,
Четкий след его прервался
На снегу...
И нырнул он в снег, как в воду,
Как мальчонка с лодки в вир.
И пошло в цепи по взводу:
- Ранен! Ранен командир!..
Подбежали. И тогда-то,
С тем и будет не забыт,
Он привстал:
- Вперед, ребята!
Я не ранен. Я - убит...
Край села, сады, задворки -
В двух шагах, в руках вот-вот...
И увидел, понял Теркин,
Что вести его черед.
- Взвод! За Родину! Вперед!..
И доверчиво по знаку,
За товарищем спеша,
С места бросились в атаку
Сорок душ - одна душа...
Если есть в бою удача,
То в исходе все подряд
С похвалой, весьма горячей,
Друг о друге говорят..
- Танки действовали славно.
- Шли саперы молодцом.
- Артиллерия подавно
Не ударит в грязь лицом.
- А пехота!
- Как по нотам,
Шла пехота. Ну да что там!
Авиация - и та...
Словом, просто - красота.
И бывает так, не скроем,
Что успех глаза слепит:
Столько сыщется героев,
Что - глядишь - один забыт,
Но для точности примерной,
Для порядка генерал,
Кто в село ворвался первым,
Знать на месте пожелал.
Доложили, как обычно:
Мол, такой-то взял село,
Но не смог явиться лично,
Так как ранен тяжело.
И тогда из всех фамилий,
Всех сегодняшних имен -
Теркин - вырвалось - Василий!
Это был, конечно, он.
СМЕРТЬ И ВОИН
За далекие пригорки
Уходил сраженья жар.
На снегу Василий Теркин
Неподобранный лежал.
Снег под ним, набрякши кровью,
Взялся грудой ледяной.
Смерть склонилась к изголовью:
- Ну, солдат, пойдем со мной.
Я теперь твоя подруга,
Недалеко провожу,
Белой вьюгой, белой вьюгой,
Вьюгой след запорошу.
Дрогнул Теркин, замерзая
На постели снеговой.
- Я не звал тебя, Косая,
Я солдат еще живой.
Смерть, смеясь, нагнулась ниже:
- Полно, полно, молодец,
Я-то знаю, я-то вижу:
Ты живой, да не - жилец.
Мимоходом тенью смертной
Я твоих коснулась щек,
А тебе и незаметно,
Что на них сухой снежок.
Моего не бойся мрака,
Ночь, поверь, не хуже дня...
- А чего тебе, однако,
Нужно лично от меня?
Смерть как будто бы замялась,
Отклонилась от него.
- Нужно мне... такую малость,
Ну почти что ничего.
Нужен знак один согласья,
Что устал беречь ты жизнь,
Что о смертном молишь часе...
- Сам, выходит, подпишись? -
Смерть подумала.
- Ну что же, -
Подпишись, и на покой.
- Нет, уволь. Себе дороже.
- Не торгуйся, дорогой.
Все равно идешь на убыль. -
Смерть подвинулась к плечу. -
Все равно стянулись губы,
Стынут зубы...
- Не хочу.
- А смотри-ка, дело к ночи,
На мороз горит заря.
Я к тому, чтоб мне короче
И тебе не мерзнуть зря...
- Потерплю.
- Ну, что ты, глупый!
Ведь лежишь, всего свело.
Я б тебя тотчас тулупом,
Чтоб уже навек тепло.
Вижу, веришь. Вот и слезы,
Вот уж я тебе милей.
- Врешь, я плачу от мороза,
Не от жалости твоей.
- Что от счастья, что от боли -
Все равно. А холод лют.
Завилась поземка в поле.
Нет, тебя уж не найдут...
И зачем тебе, подумай,
Если кто и подберет.
Пожалеешь, что не умер
Здесь, на месте, без хлопот...
- Шутишь, Смерть, плетешь тенета.
Отвернул с трудом плечо.-
Мне как раз пожить охота,
Я и не жил-то еще...
- А и встанешь, толку мало, -
Продолжала Смерть, смеясь. -
А и встанешь - все сначала:
Холод, страх, усталость, грязь...
Ну-ка, сладко ли, дружище,
Рассуди-ка в простоте.
- Что судить! С войны не взыщешь
Ни в каком уже суде.
- А тоска, солдат, в придачу;
Как там дома, что с семьей?
- Вот уж выполню задачу -
Кончу немца - и домой.
- Так. Допустим. Но тебе-то
И домой к чему прийти?,
Догола земля раздета
И разграблена, учти.
Все в забросе.
- Я работник,
Я бы дома в дело вник,
- Дом разрушен.
- Я и плотник...
- Печки нету.
- И печник...
Я от скуки - на все руки,
Буду жив - мое со мной.
- Дай еще сказать старухе:
Вдруг придешь с одной рукой?
Иль еще каким калекой, -
Сам себе и то постыл...
И со Смертью Человеку
Спорить стало свыше сил.
Истекал уже он кровью,
Коченел. Спускалась ночь...
- При одном моем условье,
Смерть, послушай... я не прочь...
И, томим тоской жестокой,
Одинок, и слаб, и мал,
Он с мольбой, не то с упреком
Уговариваться стал:
- Я не худший и не лучший,
Что погибну на войне.
Но в конце ее, послушай,
Дашь ты на день отпуск мне?
Дашь ты мне в тот день последний,
В праздник славы мировой,
Услыхать салют победный,
Что раздастся над Москвой?
Дашь ты мне в тот день немножко
Погулять среди живых?
Дашь ты мне в одно окошко
Постучать в краях родных?
И как выйдут на крылечко, -
Смерть, а Смерть, еще мне там
Дашь сказать одно словечко?
Полсловечка?
- Нет. Не дам...
Дрогнул Теркин, замерзая
На постели снеговой.
- Так пошла ты прочь, Косая,
Я солдат еще живой.
Буду плакать, выть от боли,
Гибнуть в поле без следа,
Но тебе по доброй воле
Я не сдамся никогда.
- Погоди. Резон почище
Я найду, - подашь мне знак...
- Стой! Идут за мною. Ищут.
Из санбата.
- Где, чудак?
- Вон, по стежке занесенной...
Смерть хохочет во весь рот:
- Из команды похоронной.
- Все равно: живой народ.
Снег шуршит, подходят двое.
Об лопату звякнул лом.
- Вот еще остался воин.
К ночи всех не уберем.
- А и то устали за день,
Доставай кисет, земляк.
На покойничке присядем
Да покурим натощак.
- Кабы, знаешь, до затяжки -
Щей горячих котелок.
- Кабы капельку из фляжки.
- Кабы так - один глоток.
- Или два...
И тут, хоть слабо,
Подал Теркин голос свой:
- Прогоните эту бабу,
Я солдат еще живой.
Смотрят люди: вот так штука!
Видят: верно, - жив солдат,
- Что ты думаешь!
- А ну-ка,
Понесем его в санбат.
- Ну и редкостное дело, -
Рассуждают не спеша. -
Одно дело - просто тело,
А тут - тело и душа.
- Еле-еле душа в теле...
- Шутки, что ль, зазяб совсем.
А уж мы тебя хотели,
Понимаешь, в наркомзем...
- Не толкуй. Заждался малый.
Вырубай шинель во льду.
Поднимай.
А Смерть сказала:
- Я, однако, вслед пойду.
Земляки - они к работе
Приспособлены к иной.
Врете, мыслит, растрясете
И
Результаты поиска по запросу
Дополнительные фильтры
Теги:
новый тег
Автор поста
Рейтинг поста:
-∞050100150200300400+
Найдено: 19
Сортировка:
И теперь взглянуть на запад
От столицы. Край родной!
Не на шутку был он заперт
За железною стеной.
И до малого селенья
Та из плена сторона
Не по щучьему веленью
Вновь сполна возвращена,
По веленью нашей силы,
Русской, собственной своей.
Ну-ка, где она, Россия,
У каких гремит дверей!
И, навеки сбив охоту
В драку лезть на свой авось,
Враг ее - какой по счету! -
Пал ничком и лапы врозь.
Над какой столицей круто
Взмыл твой флаг, отчизна-мать!
Подождемте до салюта,
Чтобы в точности сказать.
Срок иной, иные даты.
Правда, ноша не легка...
Но продолжим про солдата,
Как сказали, земляка.
Дом родной, жена ли, дети,
Брат, сестра, отец иль мать
У тебя вот есть на свете, -
Есть куда письмо послать.
А у нашего солдата -
Адресатом белый свет.
Кроме радио, ребята,
Близких родственников нет.
На земле всего дороже,
Коль имеешь про запас
То окно, куда ты сможешь
Постучаться в некий час.
На походе за границей,
В чужедальней стороне,
Ах, как бережно хранится
Боль-мечта о том окне!
А у нашего солдата, -
Хоть сейчас войне отбой, -
Ни окошка нет, ни хаты,
Ни хозяйки, хоть женатый,
Ни сынка, а был, ребята, -
Рисовал дома с трубой...
Под Смоленском наступали.
Выпал отдых. Мой земляк
Обратился на привале
К командиру: так и так, -
Отлучиться разрешите,
Дескать, случай дорогой,
Мол, поскольку местный житель,
До двора - подать рукой.
Разрешают в меру срока...
Край известный до куста.
Но глядит - не та дорога,
Местность будто бы не та.
Вот и взгорье, вот и речка,
Глушь, бурьян солдату в рост,
Да на столбике дощечка,
Мол, деревня Красный Мост.
И нашлись, что были живы,
И скажи ему спроста
Все по правде, что служивый -
Достоверный сирота.
У дощечки на развилке,
Сняв пилотку, наш солдат
Постоял, как на могилке,
И пора ему назад.
И, подворье покидая,
За войной спеша скорей,
Что он думал, не гадаю,
Что он нес в душе своей...
Но, бездомный и безродный,
Воротившись в батальон,
Ел солдат свой суп холодный
После всех, и плакал он.
На краю сухой канавы,
С горькой, детской дрожью рта,
Плакал, сидя с ложкой в правой,
С хлебом в левой, - сирота.
Плакал, может быть, о сыне,
О жене, о чем ином,
О себе, что знал: отныне
Плакать некому о нем.
Должен был солдат и в горе
Закусить и отдохнуть,
Потому, друзья, что вскоре
Ждал его далекий путь.
До земли советской края
Шел тот путь в войне, в труде.
А война пошла такая -
Кухни сзади, черт их где!
Позабудешь и про голод
За хорошею войной.
Шутки, что ли, сутки - город,
Двое суток - областной.
Срок иной, пора иная -
Бей, гони, перенимай.
Белоруссия родная,
Украина золотая,
Здравствуй, пели, и прощай.
Позабудешь и про жажду,
Потому что пиво пьет
На войне отнюдь не каждый
Тот, что брал пивной завод.
Так-то с ходу ли, не с ходу,
Соступив с родной земли,
Пограничных речек воду
Мы с боями перешли.
Счет сведен, идет расплата
На свету, начистоту.
Но закончим про солдата,
Про того же сироту.
Где он нынче на поверку.
Может, пал в бою каком,
С мелкой надписью фанерку
Занесло сырым снежком.
Или снова был он ранен,
Отдохнул, как долг велит,
И опять на поле брани
Вместе с нами брал Тильзит?
И, Россию покидая,
За войной спеша скорей,
Что он думал, не гадаю,
Что он нес в душе своей.
Может, здесь еще бездонней
И больней душе живой,
Так ли, нет, - должны мы помнить
О его слезе святой.
Если б ту слезу руками
Из России довелось
На немецкий этот камень
Донести, - прожгла б насквозь"
Счет велик, идет расплата.
И за той большой страдой
Не забудемте, ребята,
Вспомним к счету про солдата,
Что остался сиротой.
Грозен счет, страшна расплата
За мильоны душ и тел.
Уплати - и дело свято,
Но вдобавок за солдата,
Что в войне осиротел.
Далеко ли до Берлина,
Не считай, шагай, смоли, -
Вдвое меньше половины
Той дороги, что от Клина,
От Москвы уже прошли.
День идет за ночью следом,
Подведем штыком черту.
Но и в светлый день победы
Вспомним, братцы, за беседой
Про солдата-сироту...
ПО ДОРОГЕ НА БЕРЛИН
По дороге на Берлин
Вьется серый пух перин.
Провода умолкших линий,
Ветки вымокшие лип
Пух перин повил, как иней,
По бортам машин налип.
И колеса пушек, кухонь
Грязь и снег мешают с пухом.
И ложится на шинель
С пухом мокрая метель...
Скучный климат заграничный,
Чуждый край краснокирпичный,
Но война сама собой,
И земля дрожит привычно,
Хрусткий щебень черепичный
Отряхая с крыш долой...
Мать-Россия, мы полсвета
У твоих прошли колес,
Позади оставив где-то
Рек твоих раздольный плес.
Долго-долго за обозом
В край чужой тянулся вслед
Белый цвет твоей березы
И в пути сошел на нет.
С Волгой, с древнею Москвою
Как ты нынче далека.
Между нами и тобою -
Три не наших языка.
Поздний день встает не русский
Над немилой стороной.
Черепичный щебень хрусткий
Мокнет в луже под стеной.
Всюду надписи, отметки,
Стрелки, вывески, значки,
Кольца проволочной сетки,
Загородки, дверцы, клетки -
Все нарочно для тоски...
Мать-земля родная наша,
В дни беды и в дни побед
Нет тебя светлей и краше
И желанней сердцу нет.
Помышляя о солдатской
Непредсказанной судьбе,
Даже лечь в могиле братской
Лучше, кажется, в тебе.
А всего милей до дому,
До тебя дойти живому,
Заявиться в те края:
- Здравствуй, родина моя!
Воин твой, слуга народа,
С честью может доложить:
Воевал четыре года,
Воротился из похода
И теперь желает жить.
Он исполнил долг во славу
Боевых твоих знамен.
Кто еще имеет право
Так любить тебя, как он!
День и ночь в боях сменяя,
В месяц шапки не снимая,
Воин твой, защитник-сын,
Шел, спешил к тебе, родная,
По дороге на Берлин.
По дороге неминучей
Пух перин клубится тучей.
Городов горелый лом
Пахнет паленым пером.
И под грохот канонады
На восток, из мглы и смрада,
Как из адовых ворот,
Вдоль шоссе течет народ.
Потрясенный, опаленный,
Всех кровей, разноплеменный,
Горький, вьючный, пеший люд...
На восток - один маршрут.
На восток, сквозь дым и копоть,
Из одной тюрьмы глухой
По домам идет Европа.
Пух перин над ней пургой.
И на русского солдата
Брат француз, британец брат,
Брат поляк и все подряд
С дружбой будто виноватой,
Но сердечною глядят.
На безвестном перекрестке
На какой-то встречный миг -
Сами тянутся к прическе
Руки девушек немых.
И от тех речей, улыбок
Залит краской сам солдат;
Вот Европа, а спасибо
Все по-русски говорят.
Он стоит, освободитель,
Набок шапка со звездой.
Я, мол, что ж, помочь любитель,
Я насчет того простой.
Мол, такая служба наша,
Прочим флагам не в упрек...
- Эй, а ты куда, мамаша?
- А туда ж, - домой, сынок.
В чужине, в пути далече,
В пестром сборище людском
Вдруг слова родимой речи,
Бабка в шубе, с посошком.
Старость вроде, да не дряхлость
В ту котомку впряжена.
По-дорожному крест-накрест
Вся платком оплетена,
Поздоровалась и встала.
Земляку-бойцу под стать,
Деревенская, простая
Наша труженица-мать.
Мать святой извечной силы,
Из безвестных матерей,
Что в труде неизносимы
И в любой беде своей;
Что судьбою, повторенной
На земле сто раз подряд,
И растят в любви бессонной,
И теряют нас, солдат;
И живут, и рук не сложат,
Не сомкнут своих очей,
Коль нужны еще, быть может,
Внукам вместо сыновей.
Мать одна в чужбине где-то!
- Далеко ли до двора?
- До двора? Двора-то нету,
А сама из-за Днепра...
Стой, ребята, не годится,
Чтобы этак с посошком
Шла домой из-за границы
Мать солдатская пешком.
Нет, родная, по порядку
Дай нам делать, не мешай.
Перво-наперво лошадку
С полной сбруей получай.
Получай экипировку,
Ноги ковриком укрой.
А еще тебе коровку
Вместе с приданной овцой.
В путь-дорогу чайник с кружкой
Да ведерко про запас,
Да перинку, да подушку, -
Немцу в тягость, нам как раз...
- Ни к чему. Куда, родные? -
А ребята - нужды нет -
Волокут часы стенные
И ведут велосипед.
- Ну, прощай. Счастливо ехать!
Что-то силится сказать
И закашлялась от смеха,
Головой качает мать.
- Как же, детки, путь не близкий,
Вдруг задержат где меня:
Ни записки, ни расписки
Не имею на коня,
- Ты об этом не печалься,
Поезжай да поезжай.
Что касается начальства, -
Свой у всех передний край.
Поезжай, кати, что с горки,
А случится что-нибудь,
То скажи, не позабудь:
Мол, снабдил Василий Теркин, -
И тебе свободен путь.
Будем живы, в Заднепровье
Завернем на пироги.
- Дай господь тебе здоровья
И от пули сбереги...
Далеко, должно быть, где-то
Едет нынче бабка эта,
Правит, щурится от слез.
И с боков дороги узкой,
На земле еще не русской -
Белый цвет родных берез.
Ах, как радостно и больно
Видеть их в краю ином!..
Пограничный пост контрольный,
Пропусти ее с конем!
В БАНЕ
На околице войны -
В глубине Германии -
Баня! Что там Сандуны
С остальными банями!
На чужбине отчий дом -
Баня натуральная.
По порядку поведем
Нашу речь похвальную.
Дом ли, замок, все равно,
Дело безобманное:
Банный пар занес окно
Пеленой туманною.
Стулья графские стоят
Вдоль стены в предбаннике.
Снял подштанники солдат,
Докурил без паники.
Докурил, рубаху с плеч
Тащит через голову.
Про солдата в бане речь, -
Поглядим на голого.
Невысок, да грудь вперед
И в кости надежен.
Телом бел, - который год
Загорал в одеже.
И хоть нет сейчас на нем
Форменных регалий,
Что знаком солдат с огнем,
Сразу б угадали.
Подивились бы спроста,
Что остался целым.
Припечатана звезда
На живом, на белом.
Неровна, зато красна,
Впрямь под стать награде,
Пусть не спереди она, -
На лопатке сзади.
С головы до ног мельком
Осмотреть атлета:
Там еще рубец стручком,
Там иная мета.
Знаки, точно письмена
Памятной страницы.
Тут и Ельня, и Десна,
И родная сторона
В строку с заграницей.
Столько верст я столько вех,
Не забыть иную.
Но разделся человек,
Так идет в парную,
Он идет, но как идет,
Проследим сторонкой:
Так ступает, точно лед
Под ногами тонкий;
Будто делает G трудом
Шаг - и непременно:
- Ух, ты! -"- крякает, притом
Щурится блаженно.
Говор, плеск, веселый гул,
Капли с потных сводов...
Ищет, руки протянув,
Прежде пар, чем воду.
Пар бодает в потолок
Ну-ка, о ходу на полок!
В жизни мирной или бранной,
У любого рубежа,
Благодарны ласке банной
Наше тело и душа.
Ничего, что ты природой
Самый русский человек,
А берешь для бани воду
Из чужих; далеких рек.
Много хуже для здоровья,
По зиме ли, по весне,
Возле речек Подмосковья
Мыться в бане на войне.
- Ну-ка ты, псковской, елецкий
Иль еще какой земляк,
Зачерпни воды немецкой
Да уважь, плесни черпак.
Не жалей, добавь на пфенниг,
А теперь погладить швы
Дайте, хлопцы, русский веник,
Даже если он с Литвы.
Честь и слава помпохозу,
Снаряжавшему обоз,
Что советскую березу
Аж за Кенигсберг завез.
Эй, славяне, что с Кубани,
С Дона, с Волги, с Иртыша,
Занимай высоты в бане,
Закрепляйся не спеша!
До того, друзья, отлично
Так-то всласть, не торопясь,
Парить веником привычным
Заграничный пот и грязь.
Пар на славу, молодецкий,
Мокрым доскам горячо.
Ну-ка, где ты, друг елецкий,
Кинь гвардейскую еще!
Кинь еще, а мы освоим
С прежней дачей заодно.
Вот теперь спасибо, воин,
Отдыхай. Теперь - оно!
Кто не нашей подготовки,
Того с полу на полок
Не встянуть и на веревке, -
Разве только через блок.
Тут любой старик любитель,
Сунься только, как ни рьян,
Больше двух минут не житель,
А и житель - не родитель,
Потому не даст семян.
Нет, куда, куда, куда там,
Хоть кому, кому, кому
Браться париться с солдатом, -
Даже черту самому.
Пусть он жиловатый парень,
Да такими вряд ли он,
Как солдат, жарами жарен
И морозами печен.
Пусть он, в общем, тертый малый,
Хоть, понятно, черта нет,
Да поди сюда, пожалуй,
Так узнаешь, где тот свет.
На полке, полке, что тесан
Мастерами на войне,
Ходит веник жарким чесом
По малиновой спине.
Человек поет и стонет,
Просит;
- Гуще нагнетай.-
Стонет, стонет, а не донят:
- Дай! Дай! Дай! Дай!
Не допариться в охоту,
В меру тела для бойца -
Все равно, что немца с ходу
Не доделать до конца.
Нет, тесни его, чтоб вскоре
Опрокинуть навзничь в море,
А который на земле -
Истолочь живьем в "котле".
И за всю войну впервые -
Немца нет перед тобой.
В честь победы огневые
Грянут следом за Москвой.
Грянет залп многоголосый,
Заглушая шум волны.
И пошли стволы, колеса
На другой конец войны.
С песней тронулись колонны
Не в последний ли поход?
И ладонью запыленной
Сам солдат слезу утрет.
Кто-то свистнет, гикнет кто-то,
Грусть растает, как дымок,
И война - не та работа,
Если праздник недалек.
И война - не та работа,
Ясно даже простаку,
Если по три самолета
В помощь придано штыку.
И не те как будто люди,
И во всем иная стать,
Если танков и орудий -
Сверх того, что негде стать.
Сила силе доказала:
Сила силе - не ровня.
Есть металл прочней металла,
Есть огонь страшней огня!
Бьют Берлину у заставы
Судный час часы Москвы...
А покамест суд да справа -
Пропотел солдат на славу,
Кость прогрел, разгладил швы,
Новый с ног до головы -
И слезай, кончай забаву...
А внизу - иной уют,
В душевой и ванной
Завершает голый люд
Банный труд желанный.
Тот упарился, а тот
Борется с истомой.
Номер первый спину трет
Номеру второму.
Тот, механик и знаток
У светца хлопочет,
Тот макушку мылит впрок,
Тот мозоли мочит;
Тот платочек носовой,
Свой трофей карманный,
Моет мыльною водой,
Дармовою банной.
Ну, а наш слегка остыл
И - конец лежанке.
В шайке пену нарастил,
Обработал фронт и тыл,
Не забыл про фланги.
Быстро сладил с остальным,
Обдался и вылез.
И невольно вслед за ним
Все поторопились.
Не затем, чтоб он стоял
Выше в смысле чина,
А затем, что жизни дал
На полке мужчина.
Любит русский человек
Праздник силы всякий,
Оттого и хлеще всех
Он в труде и драке.
И в привычке у него
Издавна, извечно
За лихое удальство
Уважать сердечно.
И с почтеньем все глядят,
Как опять без паники
Не спеша надел солдат
Новые подштанники.
Не спеша надел штаны
И почти что новые,
С точки зренья старшины,
Сапоги кирзовые.
В гимнастерку влез солдат,
А на гимнастерке -
Ордена, медали в ряд
Жарким пламенем горят...
- Закупил их, что ли, брат,
Разом в военторге?
Тот стоит во всей красе,
Занят самокруткой.
- Это что! Еще не все, -
Метит шуткой в шутку.
- Любо-дорого. А где ж
Те, мол, остальные?..
- Где последний свой рубеж
Держит немец ныне.
И едва простился он,
Как бойцы в восторге
Вслед вздохнули:
- Ну, силен!
- Все равно, что Теркин.
ОТ АВТОРА
"Светит месяц, ночь ясна,
Чарка выпита до дна..."
Теркин, Теркин, в самом деле,
Час настал, войне отбой.
И как будто устарели
Тотчас оба мы с тобой.
И как будто оглушенный
В наступившей тишине,
Смолкнул я, певец смущенный,
Петь привыкший на войне.
В том беды особой нету:
Песня, стало быть, допета.
Песня новая нужна,
Дайте срок, придет она.
Я сказать хотел иное,
Мой читатель, друг и брат,
Как всегда, перед тобою
Я, должно быть, виноват.
Больше б мог, да было к спеху,
Тем, однако, дорожи,
Что, случалось, врал для смеху,
Никогда не лгал для лжи.
И, по совести, порою
Сам вздохнул не раз, не два,
Повторив слова героя,
То есть Теркина слова!
"Я не то еще сказал бы, -
Про себя поберегу.
Я не так еще сыграл бы, -
Жаль, что лучше не могу".
И хотя иные вещи
В годы мира у певца
Выйдут, может быть, похлеще
Этой книги про бойца, -
Мне она всех прочих боле
Дорога, родна до слез,
Как тот сын, что рос не в холе,
А в годину бед и гроз...
С первых дней годины горькой,
В тяжкий час земли родной,
Не шутя, Василий Теркин,
Подружились мы с тобой.
Я забыть того не вправе,
Чем твоей обязан славе,
Чем и где помог ты мне,
Повстречавшись на войне.
От Москвы, от Сталинграда
Неизменно ты со мной -
Боль моя, моя отрада,
Отдых мой и подвиг мой!
Эти строки и страницы -
Дней и верст особый счет,
Как от западной границы
До своей родной столицы,
И от той родной столицы
Вспять до западной границы,
А от западной границы
Вплоть до вражеской столицы
Мы свой делали поход.
Смыли весны горький пепел
Очагов, что грели нас.
С кем я не был, с кем я не пил
В первый раз, в последний раз..
С кем я только не был дружен
С первой встречи близ огня.
Скольким душам был я нужен,
Без которых нет меня.
Скольких их на свете нету,
Что прочли тебя, поэт,
Словно бедной книге этой
Много, много, много лет.
И сказать, помыслив здраво:
Что ей будущая слава!
Что ей критик, умник тот,
Что читает без улыбки,
Ищет, нет ли где ошибки, -
Горе, если не найдет.
Не о том с надеждой сладкой
Я мечтал, когда украдкой
На войне, под кровлей шаткой,
По дорогам, где пришлось,
Без отлучки от колес,
В дождь, укрывшись плащ-палаткой,
Иль зубами сняв перчатку
На ветру, в лютой мороз,
Заносил в свою тетрадку
Строки, жившие вразброс.
Я мечтал о сущем чуде:
Чтоб от выдумки моей
На войне живущим людям
Было, может быть, теплей,
Чтобы радостью нежданной
У бойца согрелась грудь,
Как от той гармошки драной,
Что случится где-нибудь.
Толку нет, что, может статься,
У гармошки за душой
Весь запас, что на два танца, -
Разворот зато большой.
И теперь, как смолкли пушки,
Предположим наугад,
Пусть нас где-нибудь в пивнушке
Вспомнит после третьей кружки
С рукавом пустым солдат;
Пусть в какой-нибудь каптерке
У кухонного крыльца
Скажут в шутку: "Эй ты, Теркин!"
Про какого-то бойца;
Пусть о Теркине почтенный
Скажет важно генерал, -
Он-то скажет непременно, -
Что медаль ему вручал;
Пусть читатель вероятный
Скажет с книжкою в руке:
- Вот стихи, а все понятно,
Все на русском языке...
Я доволен был бы, право,
И - не гордый человек -
Ни на чью иную славу
Не сменю того вовек.
Повесть памятной годины,
Эту книгу про бойца,
Я и начал с середины
И закончил без конца
С мыслью, может, дерзновенной
Посвятить любимый труд
Павшим памяти священной,
Всем друзьям поры военной,
Всем сердцам, чей дорог суд.
1941-1945
От столицы. Край родной!
Не на шутку был он заперт
За железною стеной.
И до малого селенья
Та из плена сторона
Не по щучьему веленью
Вновь сполна возвращена,
По веленью нашей силы,
Русской, собственной своей.
Ну-ка, где она, Россия,
У каких гремит дверей!
И, навеки сбив охоту
В драку лезть на свой авось,
Враг ее - какой по счету! -
Пал ничком и лапы врозь.
Над какой столицей круто
Взмыл твой флаг, отчизна-мать!
Подождемте до салюта,
Чтобы в точности сказать.
Срок иной, иные даты.
Правда, ноша не легка...
Но продолжим про солдата,
Как сказали, земляка.
Дом родной, жена ли, дети,
Брат, сестра, отец иль мать
У тебя вот есть на свете, -
Есть куда письмо послать.
А у нашего солдата -
Адресатом белый свет.
Кроме радио, ребята,
Близких родственников нет.
На земле всего дороже,
Коль имеешь про запас
То окно, куда ты сможешь
Постучаться в некий час.
На походе за границей,
В чужедальней стороне,
Ах, как бережно хранится
Боль-мечта о том окне!
А у нашего солдата, -
Хоть сейчас войне отбой, -
Ни окошка нет, ни хаты,
Ни хозяйки, хоть женатый,
Ни сынка, а был, ребята, -
Рисовал дома с трубой...
Под Смоленском наступали.
Выпал отдых. Мой земляк
Обратился на привале
К командиру: так и так, -
Отлучиться разрешите,
Дескать, случай дорогой,
Мол, поскольку местный житель,
До двора - подать рукой.
Разрешают в меру срока...
Край известный до куста.
Но глядит - не та дорога,
Местность будто бы не та.
Вот и взгорье, вот и речка,
Глушь, бурьян солдату в рост,
Да на столбике дощечка,
Мол, деревня Красный Мост.
И нашлись, что были живы,
И скажи ему спроста
Все по правде, что служивый -
Достоверный сирота.
У дощечки на развилке,
Сняв пилотку, наш солдат
Постоял, как на могилке,
И пора ему назад.
И, подворье покидая,
За войной спеша скорей,
Что он думал, не гадаю,
Что он нес в душе своей...
Но, бездомный и безродный,
Воротившись в батальон,
Ел солдат свой суп холодный
После всех, и плакал он.
На краю сухой канавы,
С горькой, детской дрожью рта,
Плакал, сидя с ложкой в правой,
С хлебом в левой, - сирота.
Плакал, может быть, о сыне,
О жене, о чем ином,
О себе, что знал: отныне
Плакать некому о нем.
Должен был солдат и в горе
Закусить и отдохнуть,
Потому, друзья, что вскоре
Ждал его далекий путь.
До земли советской края
Шел тот путь в войне, в труде.
А война пошла такая -
Кухни сзади, черт их где!
Позабудешь и про голод
За хорошею войной.
Шутки, что ли, сутки - город,
Двое суток - областной.
Срок иной, пора иная -
Бей, гони, перенимай.
Белоруссия родная,
Украина золотая,
Здравствуй, пели, и прощай.
Позабудешь и про жажду,
Потому что пиво пьет
На войне отнюдь не каждый
Тот, что брал пивной завод.
Так-то с ходу ли, не с ходу,
Соступив с родной земли,
Пограничных речек воду
Мы с боями перешли.
Счет сведен, идет расплата
На свету, начистоту.
Но закончим про солдата,
Про того же сироту.
Где он нынче на поверку.
Может, пал в бою каком,
С мелкой надписью фанерку
Занесло сырым снежком.
Или снова был он ранен,
Отдохнул, как долг велит,
И опять на поле брани
Вместе с нами брал Тильзит?
И, Россию покидая,
За войной спеша скорей,
Что он думал, не гадаю,
Что он нес в душе своей.
Может, здесь еще бездонней
И больней душе живой,
Так ли, нет, - должны мы помнить
О его слезе святой.
Если б ту слезу руками
Из России довелось
На немецкий этот камень
Донести, - прожгла б насквозь"
Счет велик, идет расплата.
И за той большой страдой
Не забудемте, ребята,
Вспомним к счету про солдата,
Что остался сиротой.
Грозен счет, страшна расплата
За мильоны душ и тел.
Уплати - и дело свято,
Но вдобавок за солдата,
Что в войне осиротел.
Далеко ли до Берлина,
Не считай, шагай, смоли, -
Вдвое меньше половины
Той дороги, что от Клина,
От Москвы уже прошли.
День идет за ночью следом,
Подведем штыком черту.
Но и в светлый день победы
Вспомним, братцы, за беседой
Про солдата-сироту...
ПО ДОРОГЕ НА БЕРЛИН
По дороге на Берлин
Вьется серый пух перин.
Провода умолкших линий,
Ветки вымокшие лип
Пух перин повил, как иней,
По бортам машин налип.
И колеса пушек, кухонь
Грязь и снег мешают с пухом.
И ложится на шинель
С пухом мокрая метель...
Скучный климат заграничный,
Чуждый край краснокирпичный,
Но война сама собой,
И земля дрожит привычно,
Хрусткий щебень черепичный
Отряхая с крыш долой...
Мать-Россия, мы полсвета
У твоих прошли колес,
Позади оставив где-то
Рек твоих раздольный плес.
Долго-долго за обозом
В край чужой тянулся вслед
Белый цвет твоей березы
И в пути сошел на нет.
С Волгой, с древнею Москвою
Как ты нынче далека.
Между нами и тобою -
Три не наших языка.
Поздний день встает не русский
Над немилой стороной.
Черепичный щебень хрусткий
Мокнет в луже под стеной.
Всюду надписи, отметки,
Стрелки, вывески, значки,
Кольца проволочной сетки,
Загородки, дверцы, клетки -
Все нарочно для тоски...
Мать-земля родная наша,
В дни беды и в дни побед
Нет тебя светлей и краше
И желанней сердцу нет.
Помышляя о солдатской
Непредсказанной судьбе,
Даже лечь в могиле братской
Лучше, кажется, в тебе.
А всего милей до дому,
До тебя дойти живому,
Заявиться в те края:
- Здравствуй, родина моя!
Воин твой, слуга народа,
С честью может доложить:
Воевал четыре года,
Воротился из похода
И теперь желает жить.
Он исполнил долг во славу
Боевых твоих знамен.
Кто еще имеет право
Так любить тебя, как он!
День и ночь в боях сменяя,
В месяц шапки не снимая,
Воин твой, защитник-сын,
Шел, спешил к тебе, родная,
По дороге на Берлин.
По дороге неминучей
Пух перин клубится тучей.
Городов горелый лом
Пахнет паленым пером.
И под грохот канонады
На восток, из мглы и смрада,
Как из адовых ворот,
Вдоль шоссе течет народ.
Потрясенный, опаленный,
Всех кровей, разноплеменный,
Горький, вьючный, пеший люд...
На восток - один маршрут.
На восток, сквозь дым и копоть,
Из одной тюрьмы глухой
По домам идет Европа.
Пух перин над ней пургой.
И на русского солдата
Брат француз, британец брат,
Брат поляк и все подряд
С дружбой будто виноватой,
Но сердечною глядят.
На безвестном перекрестке
На какой-то встречный миг -
Сами тянутся к прическе
Руки девушек немых.
И от тех речей, улыбок
Залит краской сам солдат;
Вот Европа, а спасибо
Все по-русски говорят.
Он стоит, освободитель,
Набок шапка со звездой.
Я, мол, что ж, помочь любитель,
Я насчет того простой.
Мол, такая служба наша,
Прочим флагам не в упрек...
- Эй, а ты куда, мамаша?
- А туда ж, - домой, сынок.
В чужине, в пути далече,
В пестром сборище людском
Вдруг слова родимой речи,
Бабка в шубе, с посошком.
Старость вроде, да не дряхлость
В ту котомку впряжена.
По-дорожному крест-накрест
Вся платком оплетена,
Поздоровалась и встала.
Земляку-бойцу под стать,
Деревенская, простая
Наша труженица-мать.
Мать святой извечной силы,
Из безвестных матерей,
Что в труде неизносимы
И в любой беде своей;
Что судьбою, повторенной
На земле сто раз подряд,
И растят в любви бессонной,
И теряют нас, солдат;
И живут, и рук не сложат,
Не сомкнут своих очей,
Коль нужны еще, быть может,
Внукам вместо сыновей.
Мать одна в чужбине где-то!
- Далеко ли до двора?
- До двора? Двора-то нету,
А сама из-за Днепра...
Стой, ребята, не годится,
Чтобы этак с посошком
Шла домой из-за границы
Мать солдатская пешком.
Нет, родная, по порядку
Дай нам делать, не мешай.
Перво-наперво лошадку
С полной сбруей получай.
Получай экипировку,
Ноги ковриком укрой.
А еще тебе коровку
Вместе с приданной овцой.
В путь-дорогу чайник с кружкой
Да ведерко про запас,
Да перинку, да подушку, -
Немцу в тягость, нам как раз...
- Ни к чему. Куда, родные? -
А ребята - нужды нет -
Волокут часы стенные
И ведут велосипед.
- Ну, прощай. Счастливо ехать!
Что-то силится сказать
И закашлялась от смеха,
Головой качает мать.
- Как же, детки, путь не близкий,
Вдруг задержат где меня:
Ни записки, ни расписки
Не имею на коня,
- Ты об этом не печалься,
Поезжай да поезжай.
Что касается начальства, -
Свой у всех передний край.
Поезжай, кати, что с горки,
А случится что-нибудь,
То скажи, не позабудь:
Мол, снабдил Василий Теркин, -
И тебе свободен путь.
Будем живы, в Заднепровье
Завернем на пироги.
- Дай господь тебе здоровья
И от пули сбереги...
Далеко, должно быть, где-то
Едет нынче бабка эта,
Правит, щурится от слез.
И с боков дороги узкой,
На земле еще не русской -
Белый цвет родных берез.
Ах, как радостно и больно
Видеть их в краю ином!..
Пограничный пост контрольный,
Пропусти ее с конем!
В БАНЕ
На околице войны -
В глубине Германии -
Баня! Что там Сандуны
С остальными банями!
На чужбине отчий дом -
Баня натуральная.
По порядку поведем
Нашу речь похвальную.
Дом ли, замок, все равно,
Дело безобманное:
Банный пар занес окно
Пеленой туманною.
Стулья графские стоят
Вдоль стены в предбаннике.
Снял подштанники солдат,
Докурил без паники.
Докурил, рубаху с плеч
Тащит через голову.
Про солдата в бане речь, -
Поглядим на голого.
Невысок, да грудь вперед
И в кости надежен.
Телом бел, - который год
Загорал в одеже.
И хоть нет сейчас на нем
Форменных регалий,
Что знаком солдат с огнем,
Сразу б угадали.
Подивились бы спроста,
Что остался целым.
Припечатана звезда
На живом, на белом.
Неровна, зато красна,
Впрямь под стать награде,
Пусть не спереди она, -
На лопатке сзади.
С головы до ног мельком
Осмотреть атлета:
Там еще рубец стручком,
Там иная мета.
Знаки, точно письмена
Памятной страницы.
Тут и Ельня, и Десна,
И родная сторона
В строку с заграницей.
Столько верст я столько вех,
Не забыть иную.
Но разделся человек,
Так идет в парную,
Он идет, но как идет,
Проследим сторонкой:
Так ступает, точно лед
Под ногами тонкий;
Будто делает G трудом
Шаг - и непременно:
- Ух, ты! -"- крякает, притом
Щурится блаженно.
Говор, плеск, веселый гул,
Капли с потных сводов...
Ищет, руки протянув,
Прежде пар, чем воду.
Пар бодает в потолок
Ну-ка, о ходу на полок!
В жизни мирной или бранной,
У любого рубежа,
Благодарны ласке банной
Наше тело и душа.
Ничего, что ты природой
Самый русский человек,
А берешь для бани воду
Из чужих; далеких рек.
Много хуже для здоровья,
По зиме ли, по весне,
Возле речек Подмосковья
Мыться в бане на войне.
- Ну-ка ты, псковской, елецкий
Иль еще какой земляк,
Зачерпни воды немецкой
Да уважь, плесни черпак.
Не жалей, добавь на пфенниг,
А теперь погладить швы
Дайте, хлопцы, русский веник,
Даже если он с Литвы.
Честь и слава помпохозу,
Снаряжавшему обоз,
Что советскую березу
Аж за Кенигсберг завез.
Эй, славяне, что с Кубани,
С Дона, с Волги, с Иртыша,
Занимай высоты в бане,
Закрепляйся не спеша!
До того, друзья, отлично
Так-то всласть, не торопясь,
Парить веником привычным
Заграничный пот и грязь.
Пар на славу, молодецкий,
Мокрым доскам горячо.
Ну-ка, где ты, друг елецкий,
Кинь гвардейскую еще!
Кинь еще, а мы освоим
С прежней дачей заодно.
Вот теперь спасибо, воин,
Отдыхай. Теперь - оно!
Кто не нашей подготовки,
Того с полу на полок
Не встянуть и на веревке, -
Разве только через блок.
Тут любой старик любитель,
Сунься только, как ни рьян,
Больше двух минут не житель,
А и житель - не родитель,
Потому не даст семян.
Нет, куда, куда, куда там,
Хоть кому, кому, кому
Браться париться с солдатом, -
Даже черту самому.
Пусть он жиловатый парень,
Да такими вряд ли он,
Как солдат, жарами жарен
И морозами печен.
Пусть он, в общем, тертый малый,
Хоть, понятно, черта нет,
Да поди сюда, пожалуй,
Так узнаешь, где тот свет.
На полке, полке, что тесан
Мастерами на войне,
Ходит веник жарким чесом
По малиновой спине.
Человек поет и стонет,
Просит;
- Гуще нагнетай.-
Стонет, стонет, а не донят:
- Дай! Дай! Дай! Дай!
Не допариться в охоту,
В меру тела для бойца -
Все равно, что немца с ходу
Не доделать до конца.
Нет, тесни его, чтоб вскоре
Опрокинуть навзничь в море,
А который на земле -
Истолочь живьем в "котле".
И за всю войну впервые -
Немца нет перед тобой.
В честь победы огневые
Грянут следом за Москвой.
Грянет залп многоголосый,
Заглушая шум волны.
И пошли стволы, колеса
На другой конец войны.
С песней тронулись колонны
Не в последний ли поход?
И ладонью запыленной
Сам солдат слезу утрет.
Кто-то свистнет, гикнет кто-то,
Грусть растает, как дымок,
И война - не та работа,
Если праздник недалек.
И война - не та работа,
Ясно даже простаку,
Если по три самолета
В помощь придано штыку.
И не те как будто люди,
И во всем иная стать,
Если танков и орудий -
Сверх того, что негде стать.
Сила силе доказала:
Сила силе - не ровня.
Есть металл прочней металла,
Есть огонь страшней огня!
Бьют Берлину у заставы
Судный час часы Москвы...
А покамест суд да справа -
Пропотел солдат на славу,
Кость прогрел, разгладил швы,
Новый с ног до головы -
И слезай, кончай забаву...
А внизу - иной уют,
В душевой и ванной
Завершает голый люд
Банный труд желанный.
Тот упарился, а тот
Борется с истомой.
Номер первый спину трет
Номеру второму.
Тот, механик и знаток
У светца хлопочет,
Тот макушку мылит впрок,
Тот мозоли мочит;
Тот платочек носовой,
Свой трофей карманный,
Моет мыльною водой,
Дармовою банной.
Ну, а наш слегка остыл
И - конец лежанке.
В шайке пену нарастил,
Обработал фронт и тыл,
Не забыл про фланги.
Быстро сладил с остальным,
Обдался и вылез.
И невольно вслед за ним
Все поторопились.
Не затем, чтоб он стоял
Выше в смысле чина,
А затем, что жизни дал
На полке мужчина.
Любит русский человек
Праздник силы всякий,
Оттого и хлеще всех
Он в труде и драке.
И в привычке у него
Издавна, извечно
За лихое удальство
Уважать сердечно.
И с почтеньем все глядят,
Как опять без паники
Не спеша надел солдат
Новые подштанники.
Не спеша надел штаны
И почти что новые,
С точки зренья старшины,
Сапоги кирзовые.
В гимнастерку влез солдат,
А на гимнастерке -
Ордена, медали в ряд
Жарким пламенем горят...
- Закупил их, что ли, брат,
Разом в военторге?
Тот стоит во всей красе,
Занят самокруткой.
- Это что! Еще не все, -
Метит шуткой в шутку.
- Любо-дорого. А где ж
Те, мол, остальные?..
- Где последний свой рубеж
Держит немец ныне.
И едва простился он,
Как бойцы в восторге
Вслед вздохнули:
- Ну, силен!
- Все равно, что Теркин.
ОТ АВТОРА
"Светит месяц, ночь ясна,
Чарка выпита до дна..."
Теркин, Теркин, в самом деле,
Час настал, войне отбой.
И как будто устарели
Тотчас оба мы с тобой.
И как будто оглушенный
В наступившей тишине,
Смолкнул я, певец смущенный,
Петь привыкший на войне.
В том беды особой нету:
Песня, стало быть, допета.
Песня новая нужна,
Дайте срок, придет она.
Я сказать хотел иное,
Мой читатель, друг и брат,
Как всегда, перед тобою
Я, должно быть, виноват.
Больше б мог, да было к спеху,
Тем, однако, дорожи,
Что, случалось, врал для смеху,
Никогда не лгал для лжи.
И, по совести, порою
Сам вздохнул не раз, не два,
Повторив слова героя,
То есть Теркина слова!
"Я не то еще сказал бы, -
Про себя поберегу.
Я не так еще сыграл бы, -
Жаль, что лучше не могу".
И хотя иные вещи
В годы мира у певца
Выйдут, может быть, похлеще
Этой книги про бойца, -
Мне она всех прочих боле
Дорога, родна до слез,
Как тот сын, что рос не в холе,
А в годину бед и гроз...
С первых дней годины горькой,
В тяжкий час земли родной,
Не шутя, Василий Теркин,
Подружились мы с тобой.
Я забыть того не вправе,
Чем твоей обязан славе,
Чем и где помог ты мне,
Повстречавшись на войне.
От Москвы, от Сталинграда
Неизменно ты со мной -
Боль моя, моя отрада,
Отдых мой и подвиг мой!
Эти строки и страницы -
Дней и верст особый счет,
Как от западной границы
До своей родной столицы,
И от той родной столицы
Вспять до западной границы,
А от западной границы
Вплоть до вражеской столицы
Мы свой делали поход.
Смыли весны горький пепел
Очагов, что грели нас.
С кем я не был, с кем я не пил
В первый раз, в последний раз..
С кем я только не был дружен
С первой встречи близ огня.
Скольким душам был я нужен,
Без которых нет меня.
Скольких их на свете нету,
Что прочли тебя, поэт,
Словно бедной книге этой
Много, много, много лет.
И сказать, помыслив здраво:
Что ей будущая слава!
Что ей критик, умник тот,
Что читает без улыбки,
Ищет, нет ли где ошибки, -
Горе, если не найдет.
Не о том с надеждой сладкой
Я мечтал, когда украдкой
На войне, под кровлей шаткой,
По дорогам, где пришлось,
Без отлучки от колес,
В дождь, укрывшись плащ-палаткой,
Иль зубами сняв перчатку
На ветру, в лютой мороз,
Заносил в свою тетрадку
Строки, жившие вразброс.
Я мечтал о сущем чуде:
Чтоб от выдумки моей
На войне живущим людям
Было, может быть, теплей,
Чтобы радостью нежданной
У бойца согрелась грудь,
Как от той гармошки драной,
Что случится где-нибудь.
Толку нет, что, может статься,
У гармошки за душой
Весь запас, что на два танца, -
Разворот зато большой.
И теперь, как смолкли пушки,
Предположим наугад,
Пусть нас где-нибудь в пивнушке
Вспомнит после третьей кружки
С рукавом пустым солдат;
Пусть в какой-нибудь каптерке
У кухонного крыльца
Скажут в шутку: "Эй ты, Теркин!"
Про какого-то бойца;
Пусть о Теркине почтенный
Скажет важно генерал, -
Он-то скажет непременно, -
Что медаль ему вручал;
Пусть читатель вероятный
Скажет с книжкою в руке:
- Вот стихи, а все понятно,
Все на русском языке...
Я доволен был бы, право,
И - не гордый человек -
Ни на чью иную славу
Не сменю того вовек.
Повесть памятной годины,
Эту книгу про бойца,
Я и начал с середины
И закончил без конца
С мыслью, может, дерзновенной
Посвятить любимый труд
Павшим памяти священной,
Всем друзьям поры военной,
Всем сердцам, чей дорог суд.
1941-1945
буквально пару дней, я открываю реактор и вижу одну политоду. причём с огромным кол-вом комментов, практически все посты. как буд то реактор взял и стал замарачиваться этим поражняком. в первый день меня это напрягло, во второй я уже охреневал- ну явно это не просто так.
сегодня утром я получил ответ, на загадку, которая мне приносила дискомфорт.
за сраной политикой я не слежу, телевизор не смотрю. а тут обана на реакторе появляются пикчи, о прямой линии с главнюком. ну и понятно, сраное либеральё захотело взять своё. видимо подобные сайты использованы как площадки для вербовки, всем же известно как любят посрать на едро интернет революционеры.
возможно это заговор господа. на сайте с юмористическим уклоном, бодяга, которой за фантазию 3- сложно поставить. о политоде, да в поганеньком её выражении. посты набирают рейтинг 30+. админы это продались, или олдфагов купили, или либералы стали олдфагами для этого.
или просто школотроны реактора перевозбудились столь знаменательным событием для стада, что им посрывало бошки и они начали постить. при этом поражение сознания оказалось очень широким и отсюда рейтинг.
как вы считаете, я прав?
сегодня утром я получил ответ, на загадку, которая мне приносила дискомфорт.
за сраной политикой я не слежу, телевизор не смотрю. а тут обана на реакторе появляются пикчи, о прямой линии с главнюком. ну и понятно, сраное либеральё захотело взять своё. видимо подобные сайты использованы как площадки для вербовки, всем же известно как любят посрать на едро интернет революционеры.
возможно это заговор господа. на сайте с юмористическим уклоном, бодяга, которой за фантазию 3- сложно поставить. о политоде, да в поганеньком её выражении. посты набирают рейтинг 30+. админы это продались, или олдфагов купили, или либералы стали олдфагами для этого.
или просто школотроны реактора перевозбудились столь знаменательным событием для стада, что им посрывало бошки и они начали постить. при этом поражение сознания оказалось очень широким и отсюда рейтинг.
как вы считаете, я прав?
1.Сегодня утром меня хапнул кондрат
я все ответы услышал по телеку
в России плохо, а кто ж виноват?
Соединенные штаты Америки
2.Я во дворе у верзилы спросил
что пиво пил по утру в грязных трениках
скажи мне, кто хочет чтоб ты так жил?
Соединенные штаты Америки
3.Дороги наши-из дырок настил
по ним проехать нельзя без истерики
но кто ш дороги нам все разбомбил?
Соединенные штаты Америки
4.Чинуша прет из бюджета бабло
являя нам чудеса экзотерики
но кто ш назначил нам это мурло?
Соединенные штаты Америки
5.Не дай вам бог, попасть на допрос
у нас в полиции служат затейники
кто ж этих нам полицейских привез?
Соединенные штаты Америки
6.Наука наша не из простаков
возьмут мильярд чтоб вязать нановеники
кто виноват что она без мозгов?
Соединенные штаты Америки
7.из гастарбайтеров новый народ
по русски знают лишь эники-беники
но кто же нам нелегалов везет?
Соединенные штаты Америки
8.И так, почти ты куда не взгляни
ЕГЭ,машины и нищие медики
все это нам подсылают они...
Соединенные штаты Америки
9.Но мы все встанем, к дебилу дебил
и закричим, разорвав свои тельники
скорей бы Путин уже победил
Соединенные штаты Америки
Скорей бы путин уже разбомбил
Соединенные штаты Америки
я все ответы услышал по телеку
в России плохо, а кто ж виноват?
Соединенные штаты Америки
2.Я во дворе у верзилы спросил
что пиво пил по утру в грязных трениках
скажи мне, кто хочет чтоб ты так жил?
Соединенные штаты Америки
3.Дороги наши-из дырок настил
по ним проехать нельзя без истерики
но кто ш дороги нам все разбомбил?
Соединенные штаты Америки
4.Чинуша прет из бюджета бабло
являя нам чудеса экзотерики
но кто ш назначил нам это мурло?
Соединенные штаты Америки
5.Не дай вам бог, попасть на допрос
у нас в полиции служат затейники
кто ж этих нам полицейских привез?
Соединенные штаты Америки
6.Наука наша не из простаков
возьмут мильярд чтоб вязать нановеники
кто виноват что она без мозгов?
Соединенные штаты Америки
7.из гастарбайтеров новый народ
по русски знают лишь эники-беники
но кто же нам нелегалов везет?
Соединенные штаты Америки
8.И так, почти ты куда не взгляни
ЕГЭ,машины и нищие медики
все это нам подсылают они...
Соединенные штаты Америки
9.Но мы все встанем, к дебилу дебил
и закричим, разорвав свои тельники
скорей бы Путин уже победил
Соединенные штаты Америки
Скорей бы путин уже разбомбил
Соединенные штаты Америки
на мой взгляд правительство украины сделало самую большую ошибку в своей истории. ведь не важно падение ввп. неважны крахи, и так не существующих, рынков. важно, что это всё можно было бы списывать евроинтеграцией. вот разорвали бы договорённости с москвой и потянулись бы к европе. ну подумаешь это было бы только на бумаге. и вообще не понятно, что это для украины бы значило. ЗАТО!!! любой кризис, любое обнещание, любой кипишь украинцы переносили бы весело. ведь они бы чувствовали себя бы частью европы, а не вассалом москвы. а любой чувак в правительстве мог бы жить лучше чем генри форд в его рассвете карьеры, при этом не парясь о работе.
и у меня никак в голове не укладывается- почему они просрали такую возможность?
и у меня никак в голове не укладывается- почему они просрали такую возможность?
людей с неустойчивой психикой просьба банить всё что хоть как то связано с этим. затягивает полностью.
сегодня вышла обнова 1.031
сегодня вышла обнова 1.031
Пятеро погибших бойцов внутренних войск получили снайперские ранения в область головы и шеи. Об этом в своем обращении сообщил командующий внутренних войск МВД Украины генерал-лейтенант Станислав Шуляк.
идите на хуй с тегами, это пздц!!!
идите на хуй с тегами, это пздц!!!
русский рэп говно. вот исключение. сява пародийный персонаж, создал поистине достойное произведение. не относитесь предвзято, ибо реально достойно.
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме (+19 постов - )
Собираем на сервера
В этом месяце собрано $711.39 из $1360.00.
Тренды
Наши любимые теги
FieldExplores
Комиксы
Габитал
Комиксы
Chivalry Starved
Комиксы
holymeh
nsfwartist
Karasu_Chan1204
nsfwAnime Artist
rou (rou22)
nsfwAnime Artist
LummyPix
nsfw
sdustz
nsfwAnime Artist
Топ комментов
А бывает, комменты лучше постов. Смотрим топ тредов и вникаем!