Народный целитель лечит бесплодие, Санкт–Петербург, 1992 год.
шарлатаны
Подписчиков:
1Постов:
10
История плутов и шарлатанов
Во все времена люди страдали от неразделённой любви к чужому имуществу. Всегда хотелось что-то позаимствовать у ближнего своего, но методы менялись и совершенствовались. Проследим сей славный путь от «проломить соседу череп» до финансовых пирамид современности.
Всё началось с первобытного гоп-стопа, разновидности которого мы наблюдаем и сейчас, но масштаб был абсолютно другой. Убийство чужестранца не ограничивалось ни законом, ни религией, а кражей соседского скота и девушек гордились. Все старались как могли, а с появлением культуры в мир пришли первые мошенники — в древней Греции ими считались игроки в кости.
Наверняка шулеры появились тогда же, когда и азартные игры, но в источниках они фигурируют с 14-го века, в указе 1396 г. о запрете поддельных костей. Примерно тогда же в Европу из Китая пришли карты, которые тут же принялись крапить. В середине 16-го века в Англии вышла книга, посвящённая азартным играм, где был целый раздел о нанесении на карты малозаметных меток, хотя пойманным шулерам тогда грозила виселица.
Вообще, в средние века мошенничество не выходило за границы разбоя и нечестной игры, т. к. хватало и этого. Может быть, и были матёрые аферисты, но прославиться не успели. Времена такие, что до славы не доживёшь — с людей попроще взять нечего, а знать такая, что либо зарубят, либо на костре сожгут. Не разгуляешься.
Пришло новое время — время зажиточного и порой доверчивого третьего сословия. Время, когда не спрячешь деньги ни от воров, ни от государства. Причём грабить в глухом лесу стало моветоном. Жертва сама приносит деньги на блюдечке с голубой каёмочкой.
Пионером стал Роберт Хартли, назначенный в 1711 году британским лорд-казначеем. Притом, что в казначействе грошом покати, а долгов — на 30 млн. фунтов в облигациях, по которым нужно было платить немалые проценты. Голь на выдумки хитра, и скоро во всех лондонских газетах писали про «Компанию южных морей», которая якобы будет осваивать Южную Америку с ее несметными сокровищами. В качестве иллюстрации приводились портреты ацтекских вождей, сплошь увешанных золотом. Британцы попались на эту удочку. Народ выстраивался в очередь, чтобы обменять правительственные облигации на акции компании, в результате чего получилось выкупить 80%. Рыночная стоимость акций «Компании южных морей» к середине 1720 года выросла в 10 раз.
То же самое происходило на другой стороне Ла-Манша. В конце 1717 года Джон Ло основал «Компанию Индий», получившую монополию на освоение долины Миссисипи. Парижские газеты вовсю печатали рассказы о богатейшей земле, где жители с восторгом встречают французов и несут им золото и драгоценные камни в обмен на безделушки. По факту компания представляла собой несколько десятков шхун, привозивших некоторое количество табака и хлопка, выплачивая скромные дивиденды, но на слухах акции быстро росли и каждый новый выпуск привлекал толпы покупателей. 500-ливровые акции продавались по 20 тысяч.
К началу 20-х годов обе компании обанкротились, разорив тысячи вкладчиков, и инициативу взяли в свои руки частные лица. Без всякой поддержки государства, но хитрые и чертовски убедительные. Большинство сгинуло во тьме веков, но среди прославившихся были настоящие звёзды.
Одним из самых известных стал Алессандро Калио́стро, якобы граф, прославившийся на всю Европу своим долголетием - самого Юлия Цезаря в живых застал. Состоял в масонских ложах, был лекарем царственных особ, продавал эликсиры бессмертия и свою собственную жену, воскрешал младенцев, предсказал великую Французскую революцию, дурил всех и вся, даже графа Потёмкина. Закончил карьеру в 1791 году, пополнив список невинных жертв инквизиции, приговоривших его к пожизненному заключению.
До сих пор знаменита наша соотечественница, Сонька Золотая Ручка, основавшая профессию неприятно знаменитых «клофелинщиц». Удачно изображая аристократку и находя хороших помощников, она годами грабила богачей и ювелиров, став воровской легендой. Излюбленным приёмом было попасться в руки переодетых в жандармов подельников, которые, скрывались, забрав и её и похищенное имущество, пока жертва ограбления шла в полицейский участок.
Пример успешной аферы — в мае 1883 года она выбирает в ювелирной лавке украшений на 30 тысяч рублей и просит отвезти их в назначенное время к ней домой, назвав адрес доктора-психиатра. Самому доктору рассказала, что к нему на приём придёт её муж, ювелир, который почему-то со всех требует, чтобы они отдали ему деньги за некие проданные им драгоценности. В назначенный день и час она получила свои драгоценностей на пороге дома, отправив одного мужа за деньгами к другому, сбежав от греха подальше. Не зная об этом, психиатр интересовался у ювелира, хорошо ли он спит ночью, а тот требовал от него денег. «Мы сейчас всё уладим», — спокойно погладил по плечу пациента доктор, и двое санитаров увели ювелира в клинику.
В 1906 году ранее судимый Вильгельм Фойгт в форме армейского капитана, купленной у старьёвщика в городке Кёпиник, встретил четырёх гренадёров и сержанта, которым приказал арестовать бургомистра и казначея. Те без сомнений выполнили приказ, а вся городская казна досталась мошеннику, который попытался скрыться на поезде. Суд приговорил его к 10 годам тюрьмы, но прославился он так, что хохотала вся Германия. Кайзер потребовал предоставить ему отчёт, читая который, он якобы со смехом сказал: «Вот что значит дисциплина. Ни один народ мира не сможет за нами угнаться!» В досье на «капитана» из Кёпеника кайзер сделал пометку: «гениальный малый».
Все они были по-своему милы и у стороннего наблюдателя вызывали даже симпатии, но 20-й век породил настоящих бесславных ублюдков, первым из которых был итальянец Чарльз Понци. Он узнал, что европейские почтовые марки можно с шестикратной прибылью продавать в США. Осталось только рассказать это всем и брать деньги взаймы на реализацию, обещая 50% прибыли за полтора месяца. Так родилась первая настоящая финансовая пирамида, которая хоть и лопнула в том же 19-м году, но породила тысячи последователей, которые будут пытаться, уважаемый мой читатель, облапошить вас и в 21-м веке. Кстати, по статистике каждый пятый хоть раз был их жертвой.
_____________________
Автор - Михаил Ломако
Нация дилетантов. О «Смерти экспертизы» Тома Николса
Том Николс. Смерть экспертизы: как интернет убивает научные знания. М.: Бомбора, 2019. Перевод с английского Т. Л. Платоновой«Эксперт: вакцины от кори вызывают гепатит», «Ученые назвали лучший продукт для профилактики рака», «Политолог рассказал, как завершить войну в Сирии». Десятки подобных заголовков мы ежедневно видим в новостях. И, как правило, скрывается за ними антинаучная чепуха, производимая либо самопровозглашенными специалистами из никому не известных «институтов», либо откровенными шарлатанами.
Некоторые из нас свято верят всему, что пишут в интернете, отказываются от вакцинации и начинают килограммами поглощать шоколад, который якобы излечит их ото всех болезней. Другие же, более скептически настроенные, в очередной раз убеждаются в том, что наука превратилась в пресловутое освоение грантов, и окончательно теряют доверие к академическому знанию.
Что из этого хуже? Такой вопрос ставит перед читателем Том Николс — американский политолог, профессор Военного колледжа ВМС США, профессиональный эрудит и многократный чемпион телевикторины Jeopardy.
Сразу оговоримся, что русское название его последней книги «Смерть экспертизы: как интернет убивает научные знания» не должно вводить читателя в заблуждение. В оригинале она озаглавлена более сдержанно — The Death of Expertise: The Campaign Against Established Knowledge and Why it Matters, а критикой интернета и википедийной эрудиции ее содержание далеко не ограничивается. Общая тема, поднятая профессором Николсом, — это кризис экспертного сообщества, который может быть куда опаснее для широких масс, чем может показаться.
Первым делом мы вместе с автором пробуем разобраться, что вообще включает в себя понятие «эксперт». В этом вопросе Николс однозначен и консервативен, его ответ вряд ли понравится эгалитаристам. Эксперт — это специалист, имеющий профильное высшее образование и опыт работы в своей области.
И здесь мы сталкиваемся с серьезной проблемой. Параллельно с экспертным сообществом произошла инфляция и высшего образования, превратившегося, по мнению Николса, в очередной рынок услуг. К сожалению, хотя профессор пишет исключительно об американской университетской среде, некоторые реалии понятны и по эту сторону Атлантики.
«Новая культура образования в Соединенных Штатах заключается в том, что каждый человек обязательно должен поступить в колледж. Данные культурные изменения важны для гибели экспертного знания, так как по мере того, как учебные программы разрастаются, отвечая запросам потребителей, школы становятся лжеуниверситетами, чьи дипломы свидетельствуют больше о подготовке, чем об обучении — два совершенно разных понятия, которые все больше сливаются в общественном сознании. В худшем случае дипломы не подтверждают ни обучение, ни подготовку, а только посещение. А порой и вовсе свидетельствуют лишь о своевременно вносимой плате за обучение».
Николс уверен: из-за этого студенты стали относиться к преподавателям как к обслуживающему персоналу, а к образованию — как к нескольким годам веселья в кампусе. Правда, не всегда понятно, где автор объективен, а где изливает душу профессора, огорченного нерадивыми учениками. Например, одним из корней зла он несколько неожиданно объявляет то, что студенты теперь могут связаться с учителями через интернет:
«Электронная почта, как и социальные сети, является великим уравнителем, и студентам приятно осознавать, что их переписка с преподавателем подобна типичному общению продавца услуг с потребителем. Это имеет прямое влияние на степень уважения к экспертным знаниям, потому что подобная тенденция стирает любые различия между студентами, задающими вопросы, и преподавателями, которые отвечают на них».
Справедливости ради подчеркнем: Николс ни в коем случае не впадает в неолуддизм и не призывает отключить Сеть и уйти в лес. Появление общедоступного интернета он сравнивает с изобретением печатного станка, великого инструмента науки и прогресса, который многие, увы, использовали не по прямому назначению.
Однако новые виды коммуникации таят в себе множество опасностей. Во-первых, Николс напоминает о том, что все мы невольно стремимся читать информацию, которая подтверждает нашу точку зрения или соответствует нашим политическим взглядам. Для этого интернет дает нам циклопические массивы информации, и аргументы в спорах мы далеко не всегда находим в источниках, заслуживающих доверия.
Во-вторых, в соцсетях все по дефолту равны: специалист зачастую имеет тот же социальный капитал, что и самоучка, прочитавший книги по теме (так ли это плохо, как кажется Николсу, — вопрос дискуссионный). В этой «уравниловке» автор винит не только интернет, но и Голливуд, создавший приятный для обывателя образ гениального дилетанта (как, например, в оскароносном «Умнице Уилле Хантинге» Гаса Ван Сента).
В-третьих, споря в соцсетях, мы становимся более агрессивными и даже жестокими. Анонимность и удаленность делают нас безответственными, и мы все меньше готовы к тому, чтобы слышать доводы оппонента.
Впрочем, все это хотя бы интуитивно понятно мало-мальски активным интернет-пользователям. Куда любопытнее то, как Николс изучает девальвацию традиционных медиа. Нащупывая точку невозврата, подорвавшую доверие к СМИ, профессор обращается к крайне интересному эпизоду, про который может не знать широкий читатель.
Осенью 1979 года иранские революционеры захватили посольство США и взяли в заложники 66 американских граждан. Соотечественники пленных были шокированы — инцидент был уникальным для своего времени. Кризис длился полтора года и время от времени обострялся крайне драматичными событиями вроде печально известной операции «Орлиный коготь». Вполне естественно, что происходящее в Тегеране стало главной темой в американских СМИ, ежедневно следивших за развитием событий. Но тут телевизионщики столкнулись с серьезной проблемой.
«Подобно тому, как комедийный актер Чеви Чейз объявлял каждую неделю в шоу Saturday Night Live о том, что испанский лидер Франсиско Франко все еще мертв, так и журналистам телеканалов не оставалось ничего другого, как только сообщать, что заложники все еще в заложниках».
Выход из этой неприятной для продюсеров ситуации нашли на канале ABC. Вскоре после захвата посольства американским зрителям представили новую передачу Nightline, полностью посвященную событиям в Иране. «Каждый вечер ABC давал на весь экран заставку с надписью „Американские заложники” и указанием количества дней, в течение которых заложники остаются в неволе. На протяжении всего эфирного времени журналист интервьюировал экспертов, журналистов и всех, кто имел какое-то отношение к данному кризису».
Создатели программы убили одним выстрелом двух зайцев. Новый формат не требовал особых расходов на производство, а зрители получали максимум информации о волнующей всех проблеме, принося рейтинги. И такие высокие, что Nightline выходила еще несколько лет после того, как заложники были освобождены, и забивать эфир было вроде бы нечем. Итог этой продюсерской авантюры мы наблюдаем по сей день и давно считаем нормой заданный ABC формат:
«Продюсеры и репортеры породили самозваных экспертов, приглашая их высказаться по любому поводу — искушение, перед которым лишь немногие способны устоять».
Итак, институт экспертов если не полностью дискредитирован, то находится на грани закрытия. Что же происходит, когда доверие к специалистам утрачено, но взамен мы получаем бесконечные массивы информации? Правильно, — каждый теперь сам себе эксперт.
Рассуждая о последствиях этого, Николс приводит следующий одновременно забавный и удручающий факт:
«В 2015 году представители либеральной группы Public Policy Polling, занимающейся опросом общественного мнения, задали вопрос, как республиканцам, так и демократам, поддержали бы они бомбежку страны Аграба. Почти треть респондентов-республиканцев сказали, что они поддержали бы такую инициативу, и лишь 13 процентов были против. Остальные не знали, что ответить. Демократы были менее склонны применять военные действия: только 19 процентов демократов поддержали бомбежку, в то время как 36 процентов проголосовали решительно против.
В действительности государства Аграба не существует. Это выдуманная страна из мультфильма „Аладдин”».
На первый взгляд, это казус из серии шуток про «тупых американцев», однако Николс видит проблему куда глубже, и его тревогу трудно не разделить. Беда не в том, что респонденты оказались слабы в географии. Беда в том, что значительная часть из них имеет четкую позицию по вопросу, которого попросту не может перед ними возникнуть. «Как может функционировать республика, если люди, которые направили своих представителей решать вопросы войны и мира, не видят разницы между Аграбой, Украиной или Сирией?» — риторически спрашивает Николс.
По его мнению, именно смерть экспертного сообщества повлияла на политические катаклизмы, которые мы повсеместно наблюдаем. Пользуясь описанными Николсом особенностями нового информационного пространства, политики ловко манипулируют избирателями, заставляя их прислушиваться к собственной (как им кажется) интуиции и не прислушиваться к мнению тех, кто действительно разбирается в том или ином вопросе. На выходе имеем президента Трампа и успех сторонников выхода Великобритании из ЕС. Решение проблемы Николс предлагает элементарное, но требующее морально-волевых усилий от всех граждан:
«Эксперты всегда должны помнить о том, что они слуги, а не хозяева в демократическом обществе и республиканском правительстве. Но если граждане — хозяева, то они должны обеспечить себе не только должный уровень образования, но и определенную степень гражданской ответственности, чтобы полноценно участвовать в управлении собственной страной. Дилетантам не обойтись без экспертов, и им следует смириться с этой реальностью без всяких обид».
Было бы упрощением сказать, что перед нами очередная книга о плохом Трампе или инструкция по информационной гигиене. «Смерть экспертизы» своего рода интеллектуальная автобиография классического либерала и прагматика, искренне напуганного тем, что в наш просвещенный век эмоции возобладали над разумом. Это книга о конфликте старых элит и обывателей, в которой победу, к прискорбию автора, уверенно одерживают вторые. С этого ракурса «Смерть экспертизы» особенно интересна и актуальна далеко за пределами США.
Отдельно хотелось бы поблагодарить издательство «Бомбора» за неординарные редакторские решения. Уже в аннотации к книге мы встречаем слово «ьэксперт». Людей, умеющих произносить мягкий знак в начале слова, с каждым годом все меньше и меньше. Хорошо, что хоть кто-то не забывает об их существовании.
Источник:https://yandex.ru/turbo?text=https%3A%2F%2Fgorky.media%2Fcontext%2Fnatsiya-diletantov%2F&promo=navbar&utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com
Добрый день дамы и господа, хочу поделится с вами статьёй одного из "новых докторов", ниже я приведу несколько цитат. При желании пообщаться, вы всегда может задать вопрос по данной статье или самому деби... автору данной статьи или же в теме на данную статью.
http://vk.com/topic-49382780_28153645
http://vk.com/topic-49382780_28153645
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме шарлатаны (+10 постов - шарлатаны)
Собираем на сервера
В этом месяце собрано $704.96 из $1360.00.
Наши любимые теги
Габитал
Комиксы
hotfallingdevil
nsfw
Mikayla Demaiter
nsfwPorn Model
Hyung
nsfwartist
hime_lune
nsfw
Анастасия Ренц
nsfw
Топ комментов
А бывает, комменты лучше постов. Смотрим топ тредов и вникаем!
Отличный комментарий!