Грязная тайна: вы можете быть писателем, только если можете себе это позволить

Как и в большинстве других систем и профессий, заблуждения вокруг меритократии проникают и в писательский мир. Иллюстрация: Julien Posture

Нет лучшей поддержки для длительной творческой работы, чем пространство и время — и всё это стоит денег.

Начнём с меня: не уверена, как бы я всё еще смогла быть писателем без помощи денег других людей. Моя студенческая задолженность равна нулю. Из трёх лет моей аспирантуры, два из них были оплачены за счет преподавания; с первым же мне помогли родители. Последние два года моя стипендия едва покрывала как уход за детьми, так и поездки по три раза в неделю — чтобы учить и учиться самой. Работа моего мужа — вот что удерживало нас на плаву. 

У меня есть связи из этой преподавательской программы. Я получила своего агента по рекомендации профессора. Почти каждый год с тех пор, как я выпустилась из этой программы, я работала на них. Впрочем, больше всего я была уверена в том, что это было результатом моих необычайных привилегий — той «слепоты», что ограничивала меня в этой профессии, ведь я никогда её не ощущала до тех пор, пока не стала взрослой — самого настоящего и глубокого страха от незнания того, как ты будешь жить из месяца в месяц.

Другие версии этой истории, которые я знаю от других людей: аванс от дедушки за особняк; ежемесячные выплаты от родителей; партнёр, работающий на стартапе; партнёр, работающий корпоративным юристом; богатый бывший начальник, предложивший свою помощь и согласившийся оплатить обучение в аспирантуре.

Однажды, перед форумом дебютирующих новеллистов, специально предназначенным для начинающих писателей, один из авторов, с которыми мне предстояло поговорить, как-то упомянул мне, что они все наняли частного публициста для продвижения своей книги. Они сказали, что это стоило почти всего их бюджета, но, по их словам, оно того стоило, потому что этот частный публицист пригласил их на весьма популярное ток-шоу. Во время этого форма в один момент этот писатель заявил толпе, что они «занимаются только писательством и обучением», и я не сводила глаз с моих рук, сложенных на коленях. Я знала, что этот писатель занимался таким же обучением, что и я, выступая на мероприятиях, зачастую стоимостью между 1500 и 3000 долларами за курс от шести до восьми недель; однако этого всё равно недостаточно, чтобы прокормить себя в Нью-Йорке. Я знала, что они потратили весь свой бюджет, и в случае, если публицист окупится — пройдут месяцы, прежде чем они смогут получить прибыль.

Я не знала, что этот писатель, которого я считала неженатым, снимал жилье — или находил другие пути, которые помогали бы ему экономить на жизнь, на которые я, мать двоих детей, могла бы и не экономить, но даже тогда — мне показалось невозможным, что этот писатель поддерживал себя любым законным способом без какой-либо сторонней помощи. Я думала, «может, когда он говорит “писать”, он имеет в виду также копирайтинг или работу на технические темы, как это делают другие писатели, которые, как я знаю, поддерживают сами себя».

Я знала, что все эти начинающие писатели, впрочем, услышали эту речь и предположили, что есть способ заработать на жизнь как писатель, что, как они думали, этот человек «зарабатывает» так, как однажды хотели бы зарабатывать и они. Я не знаю этого писателя, как и не знаю то, как эти люди жили на самом деле. Но я знаю то, что по окончании этого форума мне хотелось взять микрофон и громко сказать студентам, что то, что сказал этот писатель было, по крайней мере частично, ложью.

В Инстаграме и Твиттере есть писатели, считающие себя «работающими на полную ставку». Они публикуют фотографии своего стола или ручек и рассказывают о своём «процессе». Может, два года назад они продали неприметный литературный роман независимому изданию. Для моих учеников, для всех людей, которых я вижу там, пытающихся ворваться или проникнуть в это дело и завистливо наблюдать, я хочу приложить к таким заявлениям и таким постам в Инстаграме предостережение, говорящее о том, что писательский труд — это не та вещь, что оставит человека сохранными, сытыми и одетыми.

Согласно Исследованию Гильдии Авторов 2018 года, средний доход всех опубликованных авторов за все виды деятельности, связанные с их профессией, составил 6 080 долларов в 2017 — по сравнению с 10 500 долларов в 2009 году; в то время как средний доход для всех опубликованных авторов, основанный исключительно на книжной деятельности, упал с 3 900 до 3100 долларов, снизившись на 21%. Примерно 25% авторов заработали ноль долларов в 2017 году.

Я бы поспорила с тем, что нет ничего нет лучшей поддержки для длительной творческой работы, чем пространство и время — и то эти вещи стоят денег — и что факт того, что у некоторых людей есть доступ к этим двум вещам по причинам, часто находящихся вне их контроля, продолжает создавать такую экосистему, где тембр их голосов, что мы слышим чаще всего, сливается воедино. Неудивительно: я часто говорю студентам, что часто можно встретить канон посвящен богатому белому человеку. Кто ещё, в конце концов, владеет временем и пространством, чтобы закончить книгу. Кто еще, в конце концов, по мере выхода книги, владеет и временем, и пространством, и деньгами, чтобы продвигать и опубликовать эту книгу?

Думаю, от отсутствия упоминания источника свободы, которой владеют люди, имеются последствия. Увековечилась иллюзия, делающая неустойчивый жизненный выбор устойчивым, делающая конкретные достижения отдельных людей более выгодными, чем они есть на самом деле. Есть такое ощущение, что выбор, который мы сделали вне нашей профессии: за кого мы вышли замуж; были у нас дети или нет; семьи, в которых мы родились, навсегда ограничат нашу способность делать хорошую работу.

Когда студенты просят у меня совета относительно того, как «поступить как писатель», я говорю им найти такую работу, что также даст им время и пространство для того, чтобы писать; я говорю им найти такую работу, которая и через десять лет — на случай, если они все еще будут работать там же— не будет их расстраивать. Я часто беспокоюсь, что они воспринимают это как мое отношение к их месту работы как к недостойному; что я не верю, что они способны поступить так же, как они это представляют себе, однако этот совет — это моя попытка помочь им поддержать себя настолько, чтобы они смогли выполнить свою работу так, как оцениваю их я сама.

Как и в большинстве других американских систем и профессий, заблуждения вокруг меритократии (меритократия — принцип управления, согласно которому руководящие посты должны занимать наиболее способные люди, независимо от их социального происхождения и финансового достатка, прим. ред.) проникают и в писательский мир. Те из нас, кого не поддерживают внешними источниками; те из нас, кто всё еще борется и говорит об этом вслух, часто рискуют показаться плаксивыми или неблагодарными; может быть, так мы беспокоимся, что нас будут считать недостаточно хорошими. В конце концов, быть писателем — это выбор, и я продолжаю его делать. Но увековечение заблуждения того, что выбор не является невероятно рискованным, побуждающим к рабочей нестабильности, лишь подрывает способность участников пересмотреть различные формы, которые их жизни могли бы принять, дабы поддержать как эти принятые формы, так и самих себя.

Это позволяет системе, неспособной поддерживать большинство производителей своего товара, продолжать делать вид, что она на это способна.

Линн Штегер Стронг

Оригинальная статья опубликована в The Guardian 27 февраля. Можете ознакомиться с ней, по желанию. Оригинальная стилистика сохранена.